Т. Бернс - Гнилое яблочко

— Я знал! — восклицает Эйб. — Я знал, что с ним все пойдет не так. Я же вам говорил…

Кто-то заставляет его замолчать, но я не оборачиваюсь, чтобы посмотреть, кто именно. Я подбегаю к столбу, потом останавливаюсь и прислушиваюсь.

Габи права. Коробка жужжит. Как будто в ней тысяча сердитых шмелей.

— Что такое? — Лимон подходит ко мне.

Я киваю на ящик. Лимон поднимает голову и слушает.

— Электричество, — говорим мы одновременно.

Эйб, Габи и Элинор встают позади нас. Когда мы говорим им, что находится в коробке, у каждого возникают вопросы.

— Вы уверены? — спрашивает Габи.

— Разве последний раз тут катались не лет двадцать назад? — спрашивает Элинор.

— Ну и что нам с того? — спрашивает Эйб.

Лимон моментально отвечает на первые два вопроса:

— Да, мы уверены. Посмотрите на провода, которые идут к другим столбам в парке. И да, последний раз тут катались очень давно… но, кажется, ток не выключили. Или просто забыли.

— А нам с того, — продолжаю я, — то, что с помощью электричества мы сможем выполнить Итоговое хулиганское задание.

Повисает молчание.

— Как? — наконец спрашивает Элинор.

Я быстро соображаю:

— Ящик находится выше, чем крыша карусели. Если мы сможем переместить его туда и взорвать, из него посыплются искры, и это будет все равно что тысяча спичек, зажженных одновременно.

— Хорошо, — говорит Эйб; в его голосе я слышу одновременно скепсис и удовольствие. — Во-первых, ящик висит на высоте семи метров. Как мы перетащим его оттуда на крышу карусели? Во-вторых, как мы его взорвем? В-третьих, на эту штуку что, не действуют снег и ветер? Потому что если действуют, то искры потухнут так же быстро, как спички.

— Бензин, — говорит Лимон, кивая собственным мыслям. — Который мы откачали из гольфмобиля. Если мы обольем им крышу, искры разгорятся, прежде чем успеют потухнуть. В итоге пламя будет достаточно сильным, чтобы не угаснуть — и даже чтобы перекинуться на соседние аттракционы.

— А о том, чтобы ящик попал на крышу, — говорю я, — я позабочусь.

Лимон быстро раздает поручения всем остальным, и мы расходимся в стороны. Эйб, Габи и Элинор, опираясь на скамейки и деревянных лошадок, взбираются на крышу и начинают счищать с нее снег. Лимон собирает ветки и капает бензином на каждый пучок. Я беру сумку с оружием и ищу место, с которого будет удобно стрелять; наконец я решаю взобраться на горку. Она похожа на обычную горку с детской площадки, но выше. И конечно, более ржавая.

Эйб, Габи и Элинор, расчистив крышу, слезают, и наверх карабкается Лимон с канистрой бензина. Он обливает крышу, потом спрыгивает на землю и показывает мне большой палец.

Я поднимаю лук. Зажмуриваю один глаз. Прицеливаюсь в серый ящик в трех метрах от себя. Отвожу руку назад. Стреляю.

И промазываю. Стрела пролетает мимо ящика и беззвучно приземляется в снег.

Эйб стонет. Лимон толкает его локтем.

«Все в порядке, — говорю я себе, прилаживая новую стрелу. — Ты давно не практиковался, но это как с ездой на велосипеде. Просто сохраняй спокойствие».

Вторая стрела оставляет отметину в верхнем правом углу ящика. Третья задевает его с левой стороны. Четвертая ударяется спереди. Пятая попадает точно в центр и заставляет ящик издать резкий звук и затрястись.

Идеально. Точнее, было бы идеально, если бы у меня еще оставались стрелы.

Снизу Лимон не сводит с меня глаз. Эйб шагает туда-сюда. Габи и Элинор прижались друг к другу, чтобы согреться. Глядя на них, я мог бы разнервничаться, но вместо этого почему-то чувствую прилив сил.

Я достаю из сумки с боеприпасами фримеранг и беру в руку сенсор. Прицеливаюсь, отвожу запястье и кидаю диск. Фримеранг задевает коробку в том же месте, где и последняя стрела. Он оставляет на ящике вмятину и заставляет его качнуться вперед.

Я возвращаю серебряный диск обратно и делаю вторую попытку. Второе прямое попадание сильнее толкает ящик и посылает в воздух дюжину искр.

Пока первый фримеранг возвращается ко мне, я достаю из сумки второй. Потом прикидываю дистанцию и высчитываю, с какой силой надо подтолкнуть ящик, чтобы тот перелетел на крышу карусели. Это рискованная затея. Я думал, все будет проще. Во-первых, я не знаю, сколько весит коробка. Может быть, она настолько тяжелая, что упадет на землю прямо возле столба. Во-вторых, я рассчитывал, что коробка столкнется с крышей и столкновение вызовет взрыв. Что, если этого не произойдет?

У меня начинают потеть ладони под перчатками, и я бросаю еще один взгляд на команду. Все стоят неподвижно, кроме Эйба, который, очевидно, махнул на меня рукой и расписывает стену киоска. Я думаю, не стоит ли мне самому махнуть на себя рукой, как вдруг я замечаю серебристый отблеск баллончика.

Вот оно.

Я машу Лимону рукой и показываю на Эйба. Лимон сразу все понимает, подбегает к киоску и что-то говорит Эйбу. Через десять секунд он подходит к горке.

— Удачи, — говорит он. И бросает мне баллончик с краской.

Я действую быстро, автоматически. Отрываю кусок изоленты, приматываю баллончик к фримерангу, а сверху прикрепляю другой фримеранг. Все вместе похоже на огромное печенье с аэрозолем вместо начинки.

Затаив дыхание, я прицеливаюсь. Собираюсь. Сгибаю запястье, завожу руку… и кидаю.

Фримеранг врезается в коробку. Баллончик лопается. Ящик отрывается от столба и летит на крышу карусели, где он приземляется и взрывается, как бомба — настоящая бомба, а не та, которую продают в Кладовой для эффективного, но безопасного хулиганства.

Земля сотрясается. Горка дрожит. Я стараюсь ухватиться за перила, но рука соскальзывает, и я с глухим стуком падаю вниз.

Я уверен, что умер. Но потом мне удается приоткрыть один глаз.

И я вижу, как по щеке Анники стекает слеза.

— Поздравляю, Симус, — шепчет она. — Ты успешно выполнил Итоговое хулиганское задание.

Штрафных очков: 5000

Золотых звездочек: 830

Анника протягивает мне руку, и я хватаюсь за нее. Она помогает мне подняться, и теперь я могу рассмотреть весь парк. Пять Добрых Самаритян уже тушат дрожащее пламя, охватившее карусель. Члены команды радостно кричат. Айк, Гудини, Уайетт, Дэвин, Самара, Ферн, Лиззи и даже мистер Громер выстроились возле железной арки. Все, кроме мистера Икста, хлопают в ладоши.

Анника подводит меня к карусели. На нашем директоре длинный снежно-голубой плащ с капюшоном, перчатки в тон, белые сапоги с мехом и пушистая белая шапка. Волосы мягкими волнами спускаются на плечи. Я никогда не видел ее такой красивой — но кое-что меня смущает.

— Я плачу, — говорит она. — Ты заставил меня плакать.

— Простите, — автоматически отвечаю я.

— Не надо. — Она шмыгает носом и слегка касается уголков глаз. — Я так горда тобой.