Т. Бернс - Гнилое яблочко

Я смотрю на нее, затем оборачиваюсь и гляжу на бедных игрушечных лошадок. У них сгорели носы, глаза, ноги и хвосты. Вокруг них потрескивает огонь и вьется дым.

— Вы плачете, потому что гордитесь мной? — спрашиваю я. — Не потому, что вам грустно?

— С чего бы мне грустить? Для меня этот парк не более чем плохое воспоминание. Теперь я буду думать о нем как о месте, которое помогло нескольким очень талантливым хулиганам продвинуться в карьере.

Она машет рукой преподавателям. Те расступаются, и я вижу стол, заставленный серебряными блюдами, ведерками со льдом и фужерами для шампанского.

— Что это? — спрашиваю я.

— Рыбные палочки, игристый сидр и любимые закуски твоих союзников. — Она машет Лимону, Габи и Эйбу. — Не волнуйтесь! Пусть Симус и в ответе за окончательное уничтожение карусели, мы понимаем, что без вас он бы этого не добился.

— Так мы выполнили задание? — спрашивает Эйб.

— Конечно, — отвечает Анника. — Вы получили меньше штрафных очков, чем ваш предводитель, но все равно отлично справились.

Эйб и Габи с радостным возгласом дают друг другу пять и направляются к столу с закусками. Лимон с улыбкой следует за ними. Я остаюсь рядом с Анникой, пытаясь осознать происходящее.

— Как вы так быстро сюда добрались? — спрашиваю я. — Тут же нет камер слежения. И к тому же никто из нас всерьез не думал, что нам удастся все это провернуть, — по крайней мере до самого последнего момента.

— Симус. — Анника улыбается и подмигивает. — У меня свои источники.

Именно это сказала Элинор, когда помогала мне сбежать из одиночной камеры. И кстати… где же Элинор? Ее нет ни рядом с членами альянса, ни рядом с учителями. Рядом с Добрыми Самаритянами ее тоже не видно.

— Похоже на стеклянный шарик.

Анника направляется к столу, а я резко оборачиваюсь направо. Сквозь дым и снег едва виднеется фигура, которая лежит на земле у основания карусели.

— Элинор! — Я бегу к ней. Падаю на колени. Чувствую, как кровь отливает от лица. — Нет, нет… что… как…

Она касается моей руки ладонью, покрытой волдырями, и поднимает голову.

— Разве нет? — тихо спрашивает она. — Как будто мы внутри стеклянного шарика со снегом…

С неба густо сыплется снег, вокруг сверкают огни костров, кто-то возле стола включил музыку, и сейчас действительно кажется, будто «Пик Анники» накрыт стеклянным куполом. Но мне не до того. Я могу думать только о правой руке Элинор. Варежка и рукав сгорели, и открылась кожа, похожая на розовую пузырчатую пленку.

— Помогите! — кричу я, хватаясь за рюкзак. — Она ранена!

Я копаюсь в боеприпасах. Музыка тем временем становится громче. Не знаю, что я ищу. Изоленту? Огнетушитель?

— Пожалуйста, помогите! — зову я. — Элинор обожглась! Ей нужна помощь!

Я переворачиваю рюкзак вверх дном и вытряхиваю содержимое на снег. Пока я роюсь в своих пожитках, музыка становится еще громче. Я оглядываюсь и вижу, что все смеются, разговаривают и едят, как ни в чем не бывало.

— Элинор. — Я склоняюсь к ней и осторожно убираю волосы у нее с лица. — Не двигайся, ладно? Я сейчас пойду за подмогой.

Она пытается улыбнуться. Удостоверившись, что она достаточно далеко от медленно затухающего пламени, я мчусь к столу.

— Нужна помощь, — выдыхаю я, сшибая со стола айпод. В парке наступает тишина. — Элинор ранена. Сильно.

Вот чего я жду: сейчас Анника, учителя и Люди Икст побросают тарелки и со всех ног побегут к нашей раненой хулиганке. Добрые Самаритяне их опередят и немедленно начнут перевязывать ее ожоги. Анника вызовет вертолет, который за считаные секунды прилетит на пик и заберет Элинор в ближайшую больницу. Некоторые учителя, может, даже сама Анника, полетят с Элинор, чтобы она знала, что она не одна. Когда они отправятся в путь, оставшиеся потушат огонь и вернутся в кампус, где будут с нетерпением ждать вестей.

Вот что происходит на самом деле: Лимон, Габи и Эйб бросают тарелки и со всех ног бегут к нашей раненой хулиганке. Учителя обмениваются взволнованными взглядами, но не двигаются с места. Анника, нахмурившись, смотрит куда-то мимо меня, потом достает из складок плаща планшет. Она быстро что-то печатает, кладет его на место и улыбается мне:

— Спасибо, Симус. С Элинор все будет в порядке.

Я оборачиваюсь. Один из Добрых Самаритян — даже не все пятеро — трусцой подбегает к Элинор, присаживается рядом с ней на корточки и достает из сумки пластыри.

— И все? — спрашиваю я. — Она серьезно ранена. Здесь мороз. Ее надо унести с горы. Сейчас же.

Анника все еще улыбается, но выражение ее лица меняется. Она плотно сжимает губы. Сужает глаза. Берет со стола высокий стакан, протягивает мне и говорит ровным голосом:

— Все под контролем. Почему бы тебе не выпить сидра и не расслабиться?

Я открываю рот от изумления. Такая реакция на любого раненого студента была бы не слишком достойной… но Элинор — племянница Анники. Та должна сейчас бегать и отдавать команды — и при этом так нервничать, что это будет даваться ей с трудом. Как она может быть такой равнодушной к собственной семье?

Я качаю головой и отступаю назад. Сначала медленно, потом быстрее. Я даю Аннике возможность передумать и все исправить. Но вместо этого она поднимает с земли плеер и снова включает музыку.

Так что я оборачиваюсь и бегу. Когда я подбегаю к Элинор, она уже сидит на земле. Ее рука заклеена пластырями. Люди Икст стоят на коленях в снегу рядом с Элинор. Лимон ждет, пока Самаритянин уйдет за повязками, потом наклоняется ко мне и шепчет:

— Я с ожогами знаком не понаслышке. Эти жизни не угрожают, но нуждаются в немедленном лечении. Надо отвести ее к скутерам. Мы сможем усадить ее в коляску и спустить к подножию, а оттуда уже попросим помощи.

Я сглатываю и киваю. Это все, что я могу сделать.

Мы двигаемся быстро, но осторожно. Я не знаю, собираются ли взрослые вмешаться, но, к несчастью — а может, и к счастью, — все они слишком заняты своим маленьким праздником. Элинор шагает между Лимоном и Эйбом — каждый из них ее поддерживает. Они огибают киоски и палатки и торопливо минуют железные ворота.

Я остаюсь на месте. Отчасти потому, что я до сих пор в шоке, но в основном — чтобы остановить взрослых, если они заметят, что дети ушли, и решат что-нибудь натворить.

Мой планшет, который выпал из перевернутого рюкзака и все еще лежит в снегу, вдруг начинает жужжать. Не отрывая взгляда от празднующих, я поднимаю его. Нажимаю на экран и открываю новое сообщение.

Дорогой Симус!

Мне очень жаль, что я так долго тебе не отвечала. Я совсем недавно вернулась из долгого отпуска и только-только села проверить почту.

В любом случае хочу тебя сказать, что меня очень порадовали твои сообщения и мне было очень приятно читать все, что в них написано. Быть учителем непросто, и я знаю, что учеником быть вдвойне сложнее.