Анелюс Маркявичюс - Гора сокровищ

Калпокас вытащил блокнот и положил его на колени. Напирая друг на друга, ребята разглядывали страницы, испещренные таинственными знаками.

— Что? Скажете, не похоже на письмена? А попробуйте расшифровать! Шампольон нужен, новый Шампольон и новые доказательства! Одно из них пропало, и виноват в этом я. Даже копию толком снять не успел.

Археолог задумался. Молчали и окружившие его плотным кольцом ребята. А Костас размечтался: «Я прочитаю их! Вот вырасту, получу образование, а потом, честное слово, прочту!» Мальчик и не знал, что Шампольону было двенадцать лет, когда он произнес почти те же слова…

Отдохнув, ребята проработали на раскопках до вечера, потом разошлись по домам: впереди был выходной. Костас тоже хотел вернуться в лагерь, но Калпокас отговорил его. Завтра он поедет сдавать находку в музей на хранение и переправит Костаса на другой берег — не придется идти вокруг озера.

До темноты они вдвоем раскладывали монеты, а утром сели в лодку. Очутившись на том берегу, Костас поразился: солнце стояло над лесом, но вокруг палатки — ни души. Костас заглянул внутрь: ребята спали как убитые.

— Эй вы, сони! Вставать пора! — крикнул он, но никто из друзей не шевельнулся, только Зигмас повернулся на другой бок.

Костас уселся на бревнышке: наваждение какое-то, летаргический сон на них напал, что ли? Заметив котелок с остатками кофе, Костас отмыл его в озере и отправился за молоком. Ведро с парным молоком, как обычно, стояло во дворе на лавке. Мальчик отлил в котелок, сколько положено, и собрался уходить, но тут в дверях дома появился хозяин:

— Проходи в дом, соседушка.

Костас усмехнулся. Неплохо звучит: соседушка…

— Ну как, прищемили хвосты браконьерам? — улыбаясь, спросил хозяин.

— Браконьерам? Каким браконьерам? — удивился Костас.

— Вот тебе раз! — всплеснул руками мужчина. — Неужели ты ничего не знаешь?

— Я на раскопках работал.

— Тогда понятно. Тут вчера браконьеры объявились, а один из ваших…

— Ромас, — подсказала Лайма.

— Ну да, Ромас. Прибежал — помогите, мол. А что мы можем? Ну и сорвались они с Лаймой на ночь глядя к леснику — в милицию позвонить. Участковый с автоинспектором приехали и накрыли тех как миленьких. Ходил и я утром поглядеть. Красота: директор бани, инженер, механик какой-то стройки и шофер. Протокол на них составили, сети отобрали, лодку тоже.

— То-то я ребят не могу добудиться!

— Ночка у них жаркая была, вот и спят без задних ног. А у археологов что слышно, нашли чего-нибудь?

— Конечно, нашли. Черепки, еще кое-что. Я вот кувшин с монетами нашел.

— Целый кувшин денег?! — ахнула хозяйка.

— И куда же ты их подевал? — поинтересовался отец Лаймы.

— Археолог Калпокас в музей отвез.

— А тебе-то неужели ни одной монетки не дал? — поразилась женщина.

— На что они мне? Это предмет старины, научная ценность. В музее на них может кто угодно любоваться.

Тут подала голос старенькая бабушка, молчаливо сидевшая в своем углу.

— Когда-то сестра моя старшая, Морта, царство ей небесное, в той горе тоже клад нашла. Траву лечебную искала, выкопала корешок, а под ним монетка золотая блестит. Давай она руками землю разрывать — полный подол набрала. Дома в сите промыла — блестят, словно солнце. Вся деревня сбежалась поглядеть. А поутру кто мотыгой, кто вилами бросились гору перепахивать, на части терзать. Целую неделю искали, все дела забросили, а найти ничего не нашли, кроме черепков разных да железяк. И вот однажды ночью стучится кто-то к нам в избу. Батюшка, царство ему небесное, топор схватил, у дверей притаился. Матушка, Морта и я взяли кочергу, скалки и тоже приготовились. А за дверьми кто-то страшным голосом как заревет: «Отдавай, Граужинис, богатство, а не отдашь — всех вас перережем». Отец и отвечает: «Клад я вам не отдам, а полезете — зарублю». Тут дверь затрещала, и один из тех разбойников в сени вскочил. Папаша и опустил на него топор. Тот с проломленной головой на месте лежать остался, еще двое испугались и убежали. Велел мне отец за соседями бежать. Все семейство на ноги подняла. Разбойник тот в тулупе овчиной наружу в луже крови лежал. Сорвал отец с него бороду привязанную, глянули мы — так это же Рапо́лас, старший сын Швилпу́насов, что в двух верстах от нас жили. Оказывается, все трое братьев решили в тулупы наизнанку вырядиться, бороды привязали и за кладом явились. Вскоре и жандармы приехали, допросили всех, а разбойника того, Раполаса, домой отвезли. Братья-то его той же ночью успели в лесу скрыться…

Кутаясь в шерстяной платок, хотя было совсем тепло, старушка говорила, не обращая внимания на то, слушают ли ее. Невозможно было понять, где в ее истории правда, где небыль. Все свидетели давно умерли, только она одна зажилась на белом свете и словно мост соединяла чуть не столетней давности прошлое с настоящим.

Ее рассказ, по существу, слушал только Костас. Мать хлопотала у плиты, Лайма гладила белье, отец листал какой-то журнал.

— Но никому то богатство счастья не принесло, — продолжала бабушка. — Верно люди говорят: не в радость добро, не своим горбом нажитое. После того случая папаша больше не держал золота в доме. Разменял в банке на бумажные деньги и купил водяную мельницу. Морте земли дал, дом построил. Жил в соседней деревне парень, Кя́рпис Пя́трас, собой хорош был, словно пион, зато беден, как церковная мышь. Понравился он Морте нашей. Уж сколько женихов к ней сваталось, а она уперлась и ни в какую. Как увидит, что бричка со сватами во двор сворачивает, тут же убегает куда-нибудь. И вышла-таки за того Пятраса! В первую же ночь после свадьбы двое братьев Швилпунасов в отместку за убитого Раполаса подожгли новый дом. Месяц прошел, и такая страшная гроза налетела, запруду снесло, мельницу подмыло, она и рухнула. Недолго после этого Мортяле пожила: похворала бедняжка, да и отдала богу душу. Нынче на том месте роща разрослась, а от мельницы только жернова остались, на дне речки торчат…

Завтрак уже подходил к концу, когда Зигмас вдруг сказал:

— Мы совсем позабыли об одном важном деле.

— Ну? — оживились ребята.

— Костас-то наш так и не научился плавать.

— Да я умею уже, сами видели, — замахал руками Костас.

— Что ж, сразу после завтрака приступим ко второму туру, — невозмутимо произнес Йонас, но Ромас возразил:

— Предлагаю отложить это занятие на несколько часов — давно мы не рыбачили, уху не варили… А после обеда и вода в озере прогреется. Надуем лодку, и пусть он за нее держится. Так, пожалуй, быстрее научится.

После обеда Йонас с Зигмасом надули лодку, а Ромас осмотрел спасательный круг.

При виде этих приготовлений Костас, не ожидая приглашения, разделся и мужественно ждал, что с ним станут делать.