Александр Власов - Полыновский улей

Во второй вечер две первые бригады собрали по шесть подставок, а третья — пять.

Наступил решающий день соревнования. Шурик чувствовал, что победа ускользает из его рук. И все из-за каких-то ножек! Он обдумывал разные способы, чтобы уйти от поражения, но лишь после третьего урока счастливая мысль осенила его. Он подозвал к себе Ромку.

Следующий урок начался без Ромки. Шурик торжествовал. Он представлял, как Ромка, запершись в пустой мастерской, вытачивает ножки. Этот запас, сделанный тайком от всех, должен был решить исход соревнования.

И вдруг дверь отворилась и в класс вошел сконфуженный Ромка. Он извинился за опоздание и сел за парту. Оторопевший Шурик услышал взволнованный шепоток:

— Мастерская занята — там урок у шестиклассников!..

Ловкий замысел провалился. Но Шурик не сдался. Еще одна мысль мелькнула у него в голове. «Только бы не выкинули мусор!» — подумал он и весь урок просидел, как на иголках. Сразу же со звонком он выскочил из-за парты и раньше учителя вылетел из класса.

В мастерской шестиклассники сдавали инструменты. Верстаки пустовали. Шурик бросился к рабочему месту сборщика третьей бригады и запустил руки в большую корзину со стружками и обрезками. Он помнил, что вчера звеньевой третьего звена обнаружил трещинки в двух ножках и забраковал подставку. Ножки были заменены новыми, а бракованные выброшены в мусор. Их-то и искал он, роясь в пахучей стружке.

Пять ножек вытащил Шурик из-за корзины. Одну из них он с сожалением бросил обратно — она развалилась у него в руках на две половины. Остальные хотя и имели трещины, но еще держались. «Неделю-другую постоят!» — решил Шурик.

В класс он вернулся светлый и беленький, как обычно. Он даже руки успел вымыть перед уроком. Ни одной соринки не осталось на брюках и гимнастерке, будто и не рылся он в опилках и стружках.

Результат находчивости Шурика проявился в первые же минуты работы в мастерской. Сборщик второго звена, получив фанерный круг, нетерпеливо ждал, когда выточат на станке хотя бы одну ножку. А у Ромки простоя не было. Шурик выложил перед ним четыре готовые ножки.

— Осторожно! — предупредил он. — Не слишком жми! Аккуратненько! Я помогу...

Он приставил к фанере ножку, повернув ее так, чтобы предательская трещинка не бросилась в глаза.

— Привинчивай!

— Где достал? — спросил Ромка с восхищением.

— Где достал, там нет! — отозвался Шурик. — Побеждать любите, а думать дядя за вас должен! Что бы вы делали, если б не я?

Ромка схватил винт и засопел, усиленно работая отверткой. Трещинка расширилась. Он заметил ее и испуганно воскликнул:

— Смотри!

Шурик изо всей силы сжал ножку. Трещинка пропала.

— Закрепляй!

Ромка подналег на отвертку. Винт накрепко прихватил ножку к фанере. Шурик разжал пальцы. Трещина не расходилась.

— До Восьмого марта продержится! — прошептал он. — А там, в случае чего, починят... Трудно, что ли. заменить ножку!..

Ромка заморгал рыжими ресницами, но Шурик не дал ему задуматься.

— Давай-давай! Время — золото!.. Утрем нос второму звену!

И утерли...

В классе было сорок три ученика. Требовалось столько же подставок. В седьмом часу на столе, куда складывали готовую продукцию, лежало сорок две подставки. Сорок третью заканчивал Ромка. Это была шестнадцатая подставка, сделанная первым звеном. Второе звено изготовило пятнадцать, и третье — двенадцать штук.

— Ну как? — спросил Шурик, когда Ромка положил на стол последнюю подставку.

— Фокусник ты какой-то! — раздосадованно ответил звеньевой второго звена. — Счастливчик... И звену твоему везет! Мы знаешь как готовились к этому соревнованию? У нас Петька Гаврилов у мастера на фабрике практиковался ножки вытачивать. Думали, обгоним...

— Разве Первенького обгонишь? — крикнул кто-то, и прозвучала в этом голосе не то похвала, не то скрытая усмешка...

Пионеры купили плотную розовую бумагу, упаковали подставки и оставили их до Восьмого марта в кладовке, где хранился инструмент. Теперь все внимание сосредоточилось на сборе проявителя, который дружно окрестили «серебряной водой».

Второе и третье звено быстро закончили обход домов вокруг школы. Число зарегистрированных пионерами фотолюбителей перевалило за полсотни. Все они очень любезно согласились помочь школьникам и дали обещание не выливать отработанный проявитель в раковину, а хранить его до прихода сборщиков «серебряной воды». В некоторых квартирах ребятам повезло уже при первом знакомстве с домашними фотографами. Кое у кого в ванночках остались старые, использованные растворы. Их перелили в пузырьки и тут же вручили пионерам.

В кладовке у школьного завхоза появились две огромные бутыли, оплетенные ивовыми прутьями. В первой на дне уже заплескалась мутная жидкость. По просьбе пионеров завхоз завел тетрадь и вписывал в нее, сколько граммов проявителя сдает каждое звено.

Утром перед уроками завхоз обязательно шел в кладовку и поджидал, когда появятся ребята с бутылками и фляжками. Уровень «серебряной воды» медленно, но неуклонно поднимался в большой бутыли. И только звено Белова пока еще не слило в нее ни грамма проявителя. Шурик рассчитывал одним ударом догнать и перегнать вырвавшиеся вперед звенья. Но судьба на этот раз зло подшутила над ним.

Зашли ребята в одну фотографию, в другую, в третью — везде им отвечали одно и то же: «Нас обслуживает контора «Вторсырье». У нас с ней договор, и все отработанные химические растворы мы сдаем агенту». Когда и в четвертом фотоателье сказали то же самое, Шурик понял, что ходить по фотографиям бесполезно.

Он растерялся и в первый раз, распуская звено по домам, не смог сказать пионерам ничего обнадеживающего. Даже любимое «увидим!» не сорвалось с его языка.

Но ребята настолько привыкли к изворотливости звеньевого, что не очень огорчались.

— Придумает что-нибудь! — уверенно сказал Ромка. — Завтра придет в школу с новой идеей!..

Ромка отгадал. Шурик явился в школу в самом бодром настроении. Но эта бодрость обошлась ему дорого. Вчерашний вечер был для него мучительным испытанием. Никогда раньше он не переживал такого беспокойства. Шурику казалось, что стоит ему хотя бы один раз «провалиться», не выйти в первенькие, как от него ничего не останется. А провал стоял перед ним, неумолимый и грозный. Его нельзя было ни обойти, ни перепрыгнуть. Все планы и надежды Шурика рушились и распадались в прах. Какой там комсомол! Конечно, теперь его не примут! А ведь он мог быть первым в классе комсомольцем!.. Да и звеньевым выберут другого. И станет лучший пионерский вожак просто Шуркой Беловым — одним из сорока трех учеников класса.

Пугало и другое. Где-то внутри копошилась мыслишка, от которой Шурика бросало то в жар, то в холод. Когда он не будет звеньевым, что помешает тому же Ромке рассказать ребятам об истории с ножками, о проделке на уроке физкультуры?