Хью Лофтинг - Путешествия Доктора Дулитла

— Боже мой! — сказал Доктор. — Мне очень жаль. Наверно, я должен был предупредить, что остров опустится. Но, сказать по правде, мы сами этого не знали, все произошло как бы случайно. Как вы думаете, у бедняжки тяжелая травма?

— С виду вроде бы она не очень пострадала, — ответили дельфины, — но спросить-то мы ее не можем.

— Неужели никто из вас, дельфинов, не говорит на языке моллюсков? — спросил Доктор.

— Ни слова, — отвечали они, — это необыкновенно трудный язык.

— А не могли бы вы найти мне какую-нибудь рыбу, говорящую на нем?

— Не знаем, — сказали дельфины. — Но попробуем…

— Я был бы вам чрезвычайно признателен за это, — сказал Доктор. — У меня к этой улитке много важных вопросов. И кроме того, я постарался бы сделать все возможное, чтобы вылечить ей хвост. Уж это я обязан сделать. В конце концов я косвенно виноват в том, что она повредила его.

— Что ж, если вы подождете здесь, — сказали дельфины, — мы посмотрим, что можно сделать.

Итак, Доктор Дулитл с короной на голове сидел на берегу и ждал. Целый час дельфины сновали туда-сюда, доставляя различных обитателей морских глубин, чтобы определить, смогут ли они помочь Доктору.

Животных было много и они были прелюбопытные. Однако складывалось впечатление, что найти переводчика с языка моллюсков — задача почти невозможная. Зато дельфины обнаружили очень старого морского ежа — забавное шарообразное маленькое существо с длинными усиками, покрывавшими все тело, — который сказал, что на языке моллюсков не говорит, но когда-то в молодости понимал язык морских звезд. Это был не бог весть какой, но результат. Оставив с нами морского ежа, дельфины снова исчезли, чтобы привести морскую звезду.

Много времени им на это не понадобилось, поскольку в этих краях морские звезды встречались часто. Затем, используя ежа в качестве переводчика, они начали задавать вопросы одной из них. Она была довольно бестолкова, но старалась помочь, как могла. Терпеливо проведя небольшой тест, мы обнаружили, к своему восторгу, что она довольно сносно говорит на языке моллюсков.

Мы с Доктором воодушевились и, сев в каноэ, начали очень тихо грести, а дельфины, еж и звезды сопровождали нас. Так мы гребли, пока не оказались рядом с громадной раковиной большой улитки.

Тогда-то и начался этот самый необычный разговор, при котором я когда-либо присутствовал. Сначала звезда задавала вопрос улитке, затем улитка отвечала, а звезда переводила ее ответ ежу, еж — дельфинам, дельфины — Доктору.

Таким образом, мы получили довольно много информации, главным образом из древней истории царства животных, но, к сожалению, упустили немало интересного из-за глупости морской звезды и всей этой возни с переводами.

Пока улитка говорила, мы с Доктором приложили уши к раковине и обнаружили, что можем довольно ясно слышать ее голос. Он был глубоким и походил на звук колокола, как и описывал наш фиджит. Но нам, конечно, не удалось понять ни одного сказанного ею слова. Доктор ужасно разволновался, ведь у него появилась возможность выучить язык, который его так давно интересовал. И вскоре, заставляя других рыб снова и снова повторять короткие фразы, которыми пользовалась улитка, он начал и сам складывать слова. Поскольку он уже был знаком с одним-двумя рыбьими языками, это существенно ему помогло. Попрактиковавшись немного таким образом, он перегнулся через борт каноэ и, погрузив лицо в воду, заговорил с улиткой напрямую.

Это была нелегкая работа, прошли часы, прежде чем он добился какого-либо результата. Но вскоре по счастливому выражению его лица я понял, что он постепенно достигает успеха.

Солнце уже клонилось к западу, и прохладный вечерний бриз мягко зашуршал в бамбуковых рощах, когда Доктор наконец отвлекся от своего занятия и сказал мне:

— Стаббинс, я убедил улитку выйти на сушу и дать мне осмотреть ее хвост. Вернись, пожалуйста, в город и скажи строителям, чтобы они на сегодня прекратили работу в театре. Затем пойди во дворец и возьми мою походную аптечку. Мне кажется, я оставил ее под троном в Зале Приемов.

— И помни, — шепнула мне Полинезия, когда я повернулся, чтобы идти, — никому ни единого слова. Если тебе будут задавать вопросы, держи язык за зубами. Притворись, что у тебя зубная боль или что-нибудь в этом роде.

Когда я вернулся с аптечкой, улитка была уже на берегу. Увидев ее во всю длину, вы могли легко понять, почему в старые времена суеверные моряки называли ее морским змеем. Она действительно была гигантским, но по-своему красивым и грациозным существом. Джон Дулитл осматривал припухлость на ее хвосте.

Из принесенной мною аптечки Доктор достал большую бутылку с примочкой и начал натирать ушибленное место. Затем он вынул из сумки все бинты, которые у него были, и связал их друг с другом. Но даже и тогда их не хватило, чтобы перевязать хотя бы половину огромного хвоста. Доктор настаивал на том, что опухшую мышцу надо крепко забинтовать: Поэтому он снова послал меня во дворец, чтобы я принес из королевской бельевой все имеющиеся простыни. Их мы с Полинезией изорвали на повязки. Наконец после гигантских усилий мы перевязали ушиб так, что Доктор остался доволен.

Улитка тоже казалась очень довольной тем вниманием, которое ей оказывали, и как только Доктор закончил свою работу, распласталась по песку в ленивой истоме. В этом положении, когда раковина на ее спине была пуста, сквозь нее можно было видеть пальмы на другой стороне косы.

— Я думаю, кому-то из нас лучше посидеть возле нее ночью, — сказал Доктор. — Мы можем поручить это Бампо. Я знаю, что он целый день проспал в летнем домике. Это очень болезненный ушиб, и если улитка не сможет уснуть, ей будет приятно знать, что рядом кто-то есть. Правда, она скоро поправится — не пройдет и нескольких дней. Если бы я не был так ужасно занят, я бы сам с ней посидел — мне еще столько нужно с ней обсудить.

— Но, Доктор, — сказала Полинезия, когда мы приготовились возвращаться в город, — вам необходим отпуск. Все короли время от времени берут отпуск. Например, Король Чарльз — он всегда отдыхал. Конечно, нельзя сказать, что он был образцовым королем. Но все равно, он был ужасно популярен. Все его любили, даже золотые карпы в пруду Хэмптон-корта. Единственное, чего я не могла ему простить, — это то, что он вывел этих маленьких глупых и кусачих собак, известных как спаниели короля Чарльза. О бедном Чарльзе рассказывают много историй, но я считаю, что хуже этого он ничего не сделал. Однако все это не имеет отношения к делу. Как я уже говорила, короли нуждаются в отпуске не меньше всех остальных. А у вас его не было с тех пор, как вас короновали, не так ли?