Хью Лофтинг - Путешествия Доктора Дулитла

Никто не видел, как мы ушли.

Когда мы подходили к подножию лестницы, ведущей из Павлиньей Галереи к Затонувшему Розарию, что-то заставило меня на минуту остановиться. Я оглянулся на величественный дворец, построенный нами в этой необыкновенной далекой стране, где кроме нас никогда не было белых людей. Каким-то образом я почувствовал, что нынешней ночью мы его покинем и никогда больше сюда не вернемся. И я попытался мысленно представить себе других королей и министров, которым суждено жить в великолепных покоях дворца, когда нас здесь уже не будет. Воздух был горячим, стояла мертвая тишина. Только ручные фламинго мягко плескались в пруду с лилиями. Внезапно за углом изгороди из кипарисов появился мигавший фонарь ночного сторожа. Полинезия клюнула меня в ногу и нетерпеливым шепотом велела мне поторопиться, пока наш побег не раскрыли.

Прибыв на берег, мы увидели, что улитка чувствует себя уже гораздо лучше и может двигать хвостом, не испытывая боли.

Дельфины, по природе своей весьма любопытные существа, по-прежнему держались поблизости, ожидая какого-нибудь интересного события. Пока Доктор был занят со своей новой пациенткой, Полинезия, главный стратег операции, окликнула их и подозвала для небольшой приватной беседы.

— Друзья мои, — сказала она тихо, — вы знаете как много Джон Дулитл сделал для животных — он, можно сказать, отдал им всю свою жизнь. Сейчас у вас есть возможность что-то сделать для него. Дело в том, что королем этого острова его сделали против воли, понимаете? А теперь, взявшись за эту работу, он считает, что не может оставить ее, — думает, что индейцы без него не проживут и все такое, — а это, как мы с вами знаем, есть полная чушь. Идем дальше. Речь вот о чем: если бы только улитка согласилась взять его, нас и немного багажа — совсем немного, мест тридцать-сорок — в свою раковину и довезти до Англии, мы уверены, что Доктор поехал бы. Потому что он до безумия жаждет обследовать морское дно. Более того, это его единственный шанс выбраться с этого острова. Очень важно, чтобы Доктор вернулся в свою родную страну, чтобы мог продолжить свою работу, имеющую такое значение для всех животных мира. Поэтому мы хотим, чтобы вы сказали морскому ежу, а он — звезде, а та — улитке, что мы просим взять нас в раковину и доставить в Падлби-ривер. Вы поняли?

— Вполне, вполне, — отвечали дельфины. — И мы очень постараемся уговорить ее — потому что, как вы говорите, это позор, когда такой великий человек тратит попусту время, хотя в нем так нуждаются животные.

— И не говорите Доктору, что вы собираетесь сделать, — сказала Полинезия, когда они стали отплывать. — Он может заартачиться, если узнает, что мы замешаны в этом деле. Попросите улитку сделать это предложение от своего имени. Вы поняли?

Джон Дулитл стоял по колени в мелкой воде, помогая улитке поднять из воды излеченный хвост и не замечал ничего вокруг. Бампо, Длинная Стрела, Чи-Чи и Джип лежали на песке у подножия пальмы, росшей чуть выше по берегу. Мы с Полинезией присоединились к ним.

Прошло полчаса.

Мы не знали, насколько успешно действовали дельфины, но внезапно Доктор оставил улитку и, задыхаясь и разбрызгивая воду, кинулся к нам.

— Вы представляете, — воскликнул он, — я сейчас разговаривал с улиткой, и она сама предложила отвезти нас в своей раковине в Англию. Она говорит, что ей все равно предстоит длительное путешествие, поскольку теперь, после исчезновения Глубокой Дыры, ей придется искать новый дом и она может сделать небольшой крюк, чтобы высадить нас в устье Падлби-ривер, если мы собираемся туда. Боже мой! Какая возможность! Мне бы так хотелось поехать! Можно было бы исследовать морское дно на всем протяжении от Бразилии до Европы! Никому никогда не удавалось этого сделать. Какое потрясающее путешествие! И зачем только я согласился стать королем! Теперь я должен упустить единственный шанс в моей жизни.

Он повернулся к нам спиной и направился песчаным берегом к средней косе, с тоской глядя на улитку. Доктор стоял на пустынном, залитом лунным светом берегу, с короной на голове, и его фигура выделялась темной тенью на фоне сияющего моря. Во всем его облике было что-то очень печальное и одинокое. Полинезия, сидевшая рядом со мной, выпорхнула из темноты и тихо полетела в его сторону.

— Доктор, — сказала она мягким, вкрадчивым голосом, как будто разговаривала с непослушным ребенком, — все это царствование — не самое главное дело вашей жизни. Туземцы сумеют прожить и без вас. Может быть, не самым лучшим образом, но ведь жили же они раньше. Никто не сможет сказать, что вы не выполнили свой долг по отношению к ним. Это была их вина — они заставили вас быть королем. Почему бы не принять предложение улитки и просто бросить все и уехать? Работа, которую вы сделаете, информация, которую привезете домой, будет иметь гораздо большую ценность, чем то, что вы делаете здесь.

— Мой добрый друг, — сказал Доктор, оборачиваясь к ней, — я не могу. Они вернутся к старым, антисанитарным порядкам: грязной воде, сырой рыбе, жизни без дренажа, энтерической лихорадке и всему прочему… Нет. Я должен думать об их здоровье и благополучии. Я начал свою жизнь народным врачом, и похоже, что в конце пути я вновь вернулся к этому. Возможно, когда-нибудь позже я и уеду отсюда. Но сейчас я не вправе покинуть их.

— Вот тут-то вы и ошибаетесь, Доктор, — сказала Полинезия. — Ехать нужно именно сейчас. Такого случая больше не будет. Чем дольше вы будете здесь оставаться, тем труднее будет уехать. Уезжайте немедленно. Уезжайте сегодня ночью.

— Что? Уехать украдкой, даже не попрощавшись с ними? Право, Полинезия, что ты предлагаешь!

— Как же, дадут они вам шанс попрощаться! — сердито фыркнула Полинезия, которой наконец изменило терпение. — Я же говорю, Доктор, если вы сегодня ночью вернетесь во дворец — чтобы попрощаться или еще с какой-то целью, — вы там останетесь. Надо ехать сейчас, сию минуту.

Справедливость слов старой попугаихи, казалось, дошла до Доктора, и он некоторое время молчал, задумавшись.

— Но там же мои записные книжки, — сказал он наконец, — мне придется вернуться, чтобы взять их.

— Они со мной, Доктор, — сказал я, — все до одной.

Он опять задумался.

— А коллекция Длинной Стрелы, — сказал он, — мне и ее надо взять.

— Она здесь, Добрейший, — из тени под пальмой послышался низкий голос индейца.

— А как насчет провизии, съестных припасов для путешествия? — спросил Доктор.

— У нас запасы на неделю, на время отпуска, — сказала Полинезия. — Это больше, чем понадобится.

— А кроме того, есть еще мой цилиндр, — грустно сказал он наконец. — Это все решает. Мне придется вернуться во дворец. Я не могу уехать без моего цилиндра. Как я могу появиться в Падлби с короной на голове?