Клара Моисеева - В Помпеях был праздник

Элий Сир обратился к Антонию с этими словами спустя месяц после того, как они встретились. В сущности, жилье было вполне приемлемое для Элия Сира, который был невзыскателен и не привык к удобствам. Но, зная дом философа Тегета, Элий Сир понимал, что Антоний долго здесь не сможет жить. Он также знал, что у Антония достаточно денег, чтобы купить себе лучшее жилище.

— Еще в первый день нашей встречи, Элий Сир, ты сказал, что сделаешь достойный памятник великому человеку — философу Тегету и моей доброй матушке Паксее. Я уже представляю себе, как будет выглядеть это надгробие. Мне не терпится, Элий Сир, поскорее отправиться на поиски святых могил. А тебе следует окончательно утвердиться в той мысли, которую ты хочешь вложить в это мраморное надгробие. Думай об этом, Элий Сир.

— Як твоим услугам, мой господин. Я готов сопровождать тебя и сделаю все, что ты велишь. Не будем откладывать. Отправимся в Неаполь и пойдем оттуда по дороге, ведущей в Помпеи. Как ужасно, что уже нет Помпей! Я уверен, что мы найдем пинию, под которой находятся могилы твоих близких. Мы не ошибемся, потому что, как я понял, на стволе дерева вырезаны знаки…

Они отправились ранним весенним утром, почти не имея с совой вещей. Единственное достояние Антония — резной деревянный ящик с деньгами — был завязан в старый плащ Элия Сира, и раб-ваятель тащил этот груз на спине, никогда не забывая о том, что Это единственный источник благополучия не только для Антония, но и для него.

В первый же день их встречи, когда Антоний, тронутый заботами Элия Сира, предложил ему половину своего достояния, Элий Сир сказал, что отныне и до конца дней своих он будет рядом с Антонием. Будет делить с ним горести и радости и будет пользоваться достоянием Антония настолько, насколько оно ему необходимо. Но ничего лишнего он не возьмет. И, как сказал Антоний, он уже не будет числиться рабом-ваятелем при господине. Впредь все будут знать о том, что Элий Сир вольноотпущенник.

Когда Антоний захотел купить двух осликов, чтобы на них отправиться в это трудное и печальное путешествие, Элий Сир сказал, что считает это лишним.

— У нас с тобой крепкие ноги, господин. Поклажа невелика. Нам надо будет бродить в поисках святого места. А животные только свяжут нас — ведь надо их кормить, поить, заботиться о них. Лучше пойдем не спеша, но верной дорогой, и мы найдем то, что ищем.

Так и сделали. Антоний очень быстро понял, что Элий Сир был прав. Они останавливались в маленьких харчевнях, расположенных у дороги, ведущей из Рима в Неаполь. Отдыхали, покупали себе хлеб, сыр и вино. И шли дальше. Когда они оказались в предместьях Неаполя, Элий Сир предложил попросить ночлега в небольшом, небогатом доме при дороге, где жил всем известный лекарь Аминта Стаций. Щедрая оплата, предложенная лекарю вперед, соблазнила хозяина, и он отвел им небольшое помещение позади дома, которое находилось между столовой и кухней. Уставшие и запыленные, Антоний и Элий Сир были рады, когда им показали колодец во дворе и позволили умыться, испить свежей воды и заказать ужин. Пока хозяйка готовила какую-то ароматную пищу из овощей и баранины, Антоний расположился под навесом из виноградных лоз, и, размышляя над тем, как устроится его судьба, он радовался тому, что нашел тихое пристанище, совсем не похожее на постоялый двор с его шумными постояльцами, криком ослов и перебранкой слуг. Здесь> в доме Аминты Стация, был удивительный покой, располагающий к отдыху.

Едва только Антоний подумал об этой приятной тишине, как вдруг раздался стук колотушки у ворот, и во двор вбежала женщина с маленькой девочкой на руках. Вслед за ней, задыхаясь и спотыкаясь, спешил мужчина, тоже с маленькой девочкой на руках. В тревоге и волнении они кинулись к Аминте Стацию, умоляя спасти девочек, которые отравились рыбой и корчились от боли.

Аминта Стаций прежде всего бросил в костер ковш морского песка, потом разгреб угли и, собрав горячий песок в холщовый мешок, дал женщине и приказал согреть живот пострадавшей девочки.

— Но почему плачут обе? — спросил он женщину. — Я думал, что принесли двоих, потому что не хотели оставить малютку. Но я вижу, что обе корчатся от боли. К тому же они ровесники и, видимо, близнецы, не правда ли?

— Совершенно верно, Аминта Стаций, — ответил отец девочек, молодой плотник, живущий недалеко от лекаря. — Видишь, как они похожи друг на друга. Но самое удивительное — это то, что они постоянно делают одно и то же, подражая друг другу. И вот одна съела рыбу, которая оказалась несвежей, но тут и вторая схватила рыбий хвост. Ведь они всегда болеют в один и тот же день. Помоги нам, Аминта! Дай нам целебные настойки. Я знаю, у тебя собрано великое множество целебных трав.

— Ты уверен, что девочки отравлены рыбой? Может быть, их одолели глисты? Тогда нужно совсем другое средство. Тогда я дам им настойку граната на терпком красном вине.

— Они утром были веселые и здоровые, а потом, после этой рыбы, они не перестают плакать, корчатся, хватаются за живот…

— Если ты уверен в этом, тогда я скажу тебе, как приготовить лекарство. У меня его нет, а делать его хлопотно. Возьми горшок, влей туда шесть секстариев воды и положи туда копыта от окорока. Если нет у тебя копыт, возьми кусок ветчины весом в полфунта. Когда он начнет увариваться, положи туда два кочешка капусты, две свеклы с ботвой, росток папоротника, немного меркурьевой травы, два фунта мидии, рыбу головача, скорпиона, шесть улиток и горсть чечевицы.

— Да я и запомнить не смогу… И где я возьму все это? Пожалей нас, добрый человек, придумай что-нибудь полегче! Посмотри, как плачут бедные малютки…

— Ты слушай и запоминай. И жена пусть помнит, что делать. Все, что я сказал, нужно уварить до трех секстариев жидкости. Затем возьми одну треть этого варева, прибавь туда косского вина и дай выпить. Право же, нет лучшего средства при отравлении рыбой. Я испытал его сотни раз.

Антоний, который слышал весь этот разговор, больше всего заинтересовался рассказом о близнецах, о том, как похожи эти девочки и как схожи во всем решительно, даже в болезнях. Когда плотник уходил от лекаря, унося с собой маленькую дочь, Антоний даже вышел посмотреть на этих девочек. Услышав о близнецах, он не мог не вспомнить историю, рассказанную виликом Мерулой.; И тотчас же в памяти возникла встреча со Стефаном. Он представил себе жесты и манеры Стефана, которые удивительным образом повторяли жесты и манеры его, Антония.

«Неужто Стефан подлинно мой брат, а вилик Мерула — мой отец? И как представить себе, что бедная Клеида, с грубыми, покалеченными руками, печальными глазами, в одежде рабыни — моя мать? Нет, нет, это невозможно!.. Я был прав, когда подумал о том, что вилик Мерула сочинил эту печальную историю. Мысли путаются и сердце холодеет, когда вдруг подумаешь, что эта история может иметь ко мне отношение… Отныне слово „близнецы“ будет приводить меня в содрогание. И так страшно принять и согласиться с этой историей. Чудовищно! Я не приемлю ее!»