Сигфрид Сивертс - Пираты с озера Меларен

— Ничего, — спокойно ответил он.

— Не ври, — прогрохотал Бартолин. — Думаешь, я не знаю все?

— Я есть хочу, — сказал мальчик.

— А мне какое дело!

Но что-то в этом парнишке заставило Бартолина заколебаться. Давно он не встречал мальчугана, который бы его не боялся, да еще такой заморыш!

— Голодный? — спросил барышник и швырнул мальчика так, что тот снова шлепнулся на камень.

— Да!

Он был не из ближайших краев. В его лице и манере говорить было что-то чужое, и эти длинные волосы… Таких волос Бартолин никогда не видел, они падали на уши мальчику толстой темной шапкой.

— Я ничего не ел с позавчерашнего дня.

Казалось, голос мальчика звучал откуда-то издалека, и глаза его глядели вдаль.

— А я-то тут причем? Никак ты решил, что у меня что-нибудь получишь?

— Да, — без улыбки ответил мальчик.

«Ну и нахал», — подумал Бартолин и нервно почесал голову. И все же он смягчился; в самом деле, похоже было, что мальчишка долго ничего не ел.

— Можно подумать, я обязан кормить чужих сопляков, как только они попросят, — проворчал барышник.

— Одной водой сыт не будешь, — сказал мальчик.

Внутри у барышника что-то сжалось, и он уступил.

— Ладно, идем, — мрачно скомандовал он.

«Не могу же я допустить, чтобы мальчишка умер возле моего дома, — оправдывался он мысленно, — тогда хлопот не оберешься».

Мальчик встал, слегка пошатываясь. Бартолин покосился на него и поспешил к конюшне; там, в самом конце, у него была жилая комнатушка. Неуверенной походкой мальчик шел за ним следом — мимо длинного ряда стоявших в стойлах лошадей. В дверях комнатушки он остановился и огляделся: стены выбелены мелом, никакой мебели, и все же чувствуется, что здесь живет человек. На полу толстый слой соломы от стены до стены, на соломе повсюду разбросаны сапоги, деревянные башмаки и прочие вещи, а на стене висит упряжь и большой пиджак. Мальчик медленно обвел глазами комнату, вдыхая едкий запах кожи, застарелого табачного дыма и влажной шерсти, пропитавший стены.

— Да входи же ты, — приказал нетерпеливо Бартолин. — Может, тебе все здесь покажется непривычным, да уж не взыщи.

Глаза мальчика неотрывно смотрели на деревянный ящик, прислоненный к стене. На нем лежали в беспорядке хлеб и колбаса, и похоже было, эту еду здесь никогда не убирали.

— Хорошо тебе живется, — сказал он серьезно.

Бартолин резко обернулся и сердито уставился на него.

— Ты это о чем?

— Мне здесь нравится, — ответил мальчик.

— А тебя не удивляет, что мебели у меня нет? — упорно допытывался Бартолин. — Другие считают, что я живу, как собака.

— То другие, а то я, — устало сказал мальчик и сел на солому.

— Так что ты мне говорил? — спросил Бартолин, опустившись на колени возле ящика.

— Есть охота.

Фыркнув носом, Бартолин вытащил из деревянного косяка нож и принялся пилить им сухой хлеб, покуда не отрезал большой ломоть. Он насадил его на кончик ножа и обернулся.

— Скажи наперед, кто ты таков, — потребовал он.

— Я сам по себе, — сказал мальчик.

— А имя-то у тебя есть?

— С и лас.

Бартолин протянул мальчику хлеб на конце ножа, и тот взял его бережно, двумя руками, как какую-то драгоценность. Человек у стены отрезал кусок колбасы.

— А дальше? — спросил он.

— А дальше ничего, — ответил мальчик.

Бартолин с довольным видом понюхал колбасу. Мальчик молча покосился на нее.

— Ну?

Мальчик помотал головой:

— С меня хватит и имени, фамилии мне не надо.

— Вот как, — ответил Бартолин и в один миг запихал кусок колбасы в рот, всем своим видом показывая, как это вкусно.

Силас потерял надежду, что ему дадут что-нибудь кроме хлеба, и принялся жадно уписывать его.

— Ну а как тогда звать твоего отца? — спросил Бартолин и отрезал еще кусок колбасы. Его разбирало любопытство.

— Не знаю.

— Не знаешь, как зовут родного отца? — Бартолин повернулся с полуоткрытым ртом и удивленно смотрел на него.

— Нет.

— Враки, — проворчал барышник, дожевывая колбасу. — Ты просто не хочешь сказать.

— Нет у меня отца, — сказал Силас.

— Но ведь раньше-то был. У каждого человека есть отец или был. — Бартолин отрезал еще кусок. Силасу по-прежнему колбасы не досталось.

— А я не каждый, — отвечал Силас, — у меня отца никогда не было.

— Вот как!

Барышник посмотрел на него искоса и вдруг протянул ему кусок колбасы, который держал в руках, и еще большой ломоть хлеба.

— Может, и матери у тебя тоже нет?

— Анина, — сказал Силас.

— Что? — спросил Бартолин.

— Ее зовут Анина, если тебе интересно, — терпеливо пояснил мальчик.

— Ты не очень-то охотно рассказываешь о себе, — обидчиво сказал Бартолин. — А откуда ты приехал?

— Оттуда, — махнул рукой Силас.

— Да это я видел, я хочу знать, как называется место, где ты живешь.

— Я нигде не живу, — серьезно ответил Силас.

— Да мне ясно, что ты убежал из дома.

— Семь дней тому назад, — не спорил Силас.

— Но ведь твоя мать там живет?

— Нет, — ответил Силас.

— Может, она тоже убежала из дома? — с кислой миной предположил Бартолин.

— Она уехала.

— Ах ты враль паршивый, — разозлился Бартолин, — думаешь, я не понимаю, что ты хочешь меня надуть и выдумываешь всякую чушь, чтобы я не отослал тебя назад?

— Вовсе нет, я знаю точно, что они уехали.

— Куда уехали?

— В другое место, — устало сказал Силас.

— Они? — спросил Бартолин. — Ведь ты говорил, что у тебя нет отца.

— Да у нее есть другой, ясное дело.

— Кто это другой? Почему ты не хочешь мне ничего рассказать?

— Филлип, — сердито сказал Силас.

Бартолин навострил уши: «Видать, не любит мальчишка этого Филлипа».

— Что за Филлип? — с интересом спросил он.

— Он глотает шпаги.

— Видать, ты его терпеть не можешь, — осторожно сказал человек, сидевший на соломе, и похоже, попал в самую точку. Мальчик в ответ скрипнул зубами.

— Он меня тоже терпеть не может, — резко ответил он.

— С чего бы это? — вкрадчиво спросил Бартолин, не понимая, в чем тут дело.

— Потому, что я не хочу открывать рот. Он пытался меня заставить…

— Глотать шпаги?

Силас кивнул.

Бартолин выжидающе посмотрел на него.

— За это он лупил меня ими, — спокойно сказал Силас.

— Шпагами? — удивился Бартолин. — Шпагами наказывать нельзя, может, ты хочешь сказать — ремнем от шпаги или вожжами, например?

Силас мрачно усмехнулся и уставился куда-то вдаль.

— И что ты делал тогда? — спросил Бартолин.

— Я нарочно играл, когда ему нужно было выступать. А он до того злился, что с трудом мог ее вытащить.

— Что вытащить?

— Да шпагу, — мечтательно ответил Силас.

— Из желудка? — с ужасом спросил Бартолин.

— Она застревала в горле, и люди не хлопали в ладоши, а насмехались над ним.