Сигфрид Сивертс - Пираты с озера Меларен

Барышник озадаченно почесал голову рукоятью ножа. «Чудной какой-то этот парнишка», — подумал он.

— И ты под конец удрал от них? — спросил Бартолин, помолчав.

— Уплыл, — поправил его Силас.

Бартолин рассмеялся.

— Это было отличное плаванье, черт побери! Почему ты не сидел на веслах?

— А зачем?

— Ясное дело, чтобы приплыть куда надо.

— Так ведь меня несло течение.

— Люди всегда гребут веслами, когда плывут куда-то.

— Да, люди всегда выдумывают какую-то ерунду, все-то им надо. Мебель, например.

«Чертов мальчишка», — подумал Бартолин и откашлялся.

— А где ты лодку взял? — спросил он.

— Ах, лодку, да она была там, на берегу.

— Вот оно что!

На короткое время наступило молчание, мальчик перестал жевать и начал клевать носом, ему ужасно хотелось спать. Вдруг Бартолин, как бы что-то вспомнив, резко повернулся к нему:

— Это ты там завывал?

— Завывал? — спросил Силас, с трудом открывая глаза.

— Да, вроде бы похоже было, что на флейте кто-то играл, — пояснил Бартолин, мешая мальчику заснуть.

Силас безразлично кивнул.

— Так это ты на флейте играл? — продолжал выспрашивать барышник.

— Да, — сказал Силас.

— Но звуки были какие-то странные, непохожие на настоящую музыку.

— Моя флейта тоже мешала Филлипу вытащить саблю из горла. Он хотел, чтобы я играл мотивы, которые все знают.

— А зачем ты играл в лодке?

— Когда играешь, не думаешь про еду, — пробормотал Силас, и глаза его медленно закрылись. Он просто-напросто заснул сидя.

Едва барышник коснулся мальчика растопыренными пальцами, как тот повалился на солому. Под рубахой у него Бартолин почувствовал что-то длинное и твердое. Это, видно, была флейта.

В конюшне кони нетерпеливо били копытами, Бартолин осторожно поднялся и вышел к ним, не переставая думать об этом странном мальчишке.

Только к вечеру Силас вышел из комнатушки барышника. Вид у него был вполне бодрый и веселый. Мальчик с любопытством разглядывал конюшню, и Бартолин не мог не заметить, что его очень заинтересовали лошади.

«И впрямь, — думал барышник, — сейчас конюшня почти полна, любо поглядеть, как они стоят рядами от одной стены до другой».

В самом деле, Бартолин мог гордиться своими лошадьми, но и ухаживать за ними было нелегко.

— Ну вот, теперь ты выглядишь куда веселее, — сказал барышник, когда Силас подошел к нему.

— Так ведь почти что ничего не осталось, — радостно ответил мальчик, похлопывая себя по животу.

— Чего это почти не осталось? — голос барышника выдал дурное предчувствие.

— Еды, — откровенно сказал Силас. — Теперь мне только пить охота. Ты не дашь мне напиться?

— Никак ты все съел? — не поверил своим ушам Бартолин. — И ничего мне не оставил?

— Так ведь я сильно проголодался, — оправдывался Силас.

— Все равно должен был оставить что-нибудь для меня, ведь это как-никак мой хлеб, моя колбаса, а теперь мне будет нечем ужинать.

— А вчера мне нечего было есть целый день.

— А я-то тут причем? — возразил Бартолин. — Ну теперь ты за это поможешь мне управиться с лошадьми. Я из-за тебя потерял сегодня уйму времени.

— Я люблю лошадей, — с готовностью согласился мальчик.

— Будешь навоз выгребать? — спросил Бартолин.

Силас помедлил с ответом, и барышник решил, что он не знает, что от него хотят.

— Ну, можешь ты сгрести вот это и вывезти на тачке? — и он показал на смесь соломы и навоза в стойлах позади лошадей.

— Все вот это? — спросил Силас, окинув взглядом длинную конюшню.

— Да, — ответил Бартолин.

— Навряд ли, — сказал мальчик.

— Ясное дело, сможешь, — затараторил барышник, — я тебя научу. Делай вот так.

Он схватил вилы и нагрузил тачку доверху навозом.

— Это вовсе не тяжело, — уверял он, — навозная куча возле самого дома, — и он показал на дверь конюшни.

— Вообще-то мне это делать неохота, — сказал Силас.

— Неохота! — проревел возмущенно Бартолин. — Может, ты думаешь, мне охота сидеть голодом до завтрашнего дня? Делай, что я тебе говорю. Меня в твоем возрасте никто не спрашивал, хочу я чистить конюшню или нет.

— Да ведь я пить хочу, — сказал Силас, — я ужас сколько хлеба съел.

— Колодец вон с той стороны, — указал Бартолин черенком вил.

Силас не тронулся с места.

— Ты, разумеется, хотел, чтоб я дал тебе пива? — язвительно спросил Бартолин.

— Хорошо бы, — отвечал Силас.

Бартолину хотелось опять заорать, но он сдержался:

— Ты получишь пиво, но сначала уберешь все это.

Он показал рукой на лошадиный навоз.

— Ну да! — сказал Силас и пошел к колодцу.

Бартолин подергал себя за бороду. Как бы заставить мальчишку остаться здесь, сделать его работником в конюшне? Правда, он маловат, но подучить его можно, а после он вырастет. Эта идея понравилась барышнику. Ведь иной раз нелегко работать одному, а когда надо ехать за покупками, приходится нанимать человека из деревни.

За постройкой проходила дорога. Силас поднимал ведро из колодца и задумчиво смотрел на нее. Дорога как дорога, не шибко хорошая, но ведь она ведет отсюда в какие-то новые места. Он долго стоял, пытаясь представить себе, где она кончается.

— Ты куда это подевался? — спросил Бартолин, когда Силас наконец вернулся.

— Да просто смотрел на дорогу. Куда она ведет?

— Ты мог бы остаться и работать у меня в конюшне, — поспешил сказать Бартолин.

Силас молчал.

— Ведь ты сам говорил, что любишь лошадей, — уговаривал его барышник, — и не хочешь глотать шпаги.

Силас замотал головой с такой силой, что его длинные волосы разлетелись веером.

— Ну, ты же сам видишь, — настаивал Бартолин, — что тебе лучше остаться у меня.

— И что я за это буду получать? — спросил Силас.

Тут пришла очередь Бартолина призадуматься.

— Хм… Получать… Голодать тебе во всяком случае не придется.

— Да, но ведь мне должна будет и плата полагаться кроме еды, разве нет?

Бартолин оценивающе оглядел мальчика с головы до ног.

— А сколько лет-то тебе? С виду не очень-то много.

— Тринадцать.

— Вот как, в твоем возрасте я до смерти был рад получить пропитание и жилье за свою работу.

Силас смотрел куда-то вдаль и не отвечал.

— Ну да ладно, сперва поглядим, на что ты годишься, — ободряюще заметил Бартолин.

— Я хочу, чтобы у меня была лошадь, — сказал вдруг Силас.

— Что? — спросил барышник непонимающе.

— Хочу, чтобы ты дал мне лошадь за работу, — пояснил мальчик так, будто речь шла о самом обычном деле.

— Что ты сказал? Лошадь?

Бартолин уставился на него так, будто только что его увидел.

Силас кивнул, а барышник разразился оглушительным хохотом.

— Ты что, не в своем уме? — проревел он.

Силас глядел в широко разинутый рот барышника.