Павел Шуф - Приключения юнкора Игрека

Дядя Сидор прямо-таки на глазах вырастал в доброго гения двора. Возразить Сиропову было трудно. Прав был Борька — не стоило затевать заметку. Рано нам, наверное, писать фельетоны.

Но ведь он этот автомат домой притащил… — робко попытался я доказать хоть что-нибудь. — А автомат — государственный.

Но вы же сами говорите, что автомат списали, — возразил Сиропов. — Значит, договорился. Почем я знаю, как было дело. Это все еще надо проверить как следует.

— Вот и проверьте! — обрадовался я.

— Проверю… — вздохнул Сиропов. — Проверю как-нибудь. И вообще, всякие игры, автоматы там и модели — это вовсе не по моему отделу. Это по отделу техники. Да бросьте вы к шуту эту историю с автоматом. Пусть ею народный контроль занимается. Что вы все норовите из чужого сада яблоки рвать, будто в своем их мало?.. У меня для вас, между прочим, есть задание. Очень срочное и очень интересное! Могу доверить только таким шустрякам, как вы. Интервью надо срочно взять у знаменитости. И знаете у кого?.. — Сиропов таинственно понизил голос и стрельнул глазами, готовясь удивить нас.

Не успел!

В кабинет прямо-таки вбежала заведующая отделом писем, потрясая над головой бумажкой с жирным красным заголовком.

— Танцуйте, Олег Васильевич! — воскликнула она. — Вам — международная телеграмма!

— Международная?! — Сиропов привстал от удивления. — Это откуда же?

Из Болгарии. Похоже на стихи.

Стихи? Ну-ка, ну-ка, дайте-ка сюда…

Сиропов схватил телеграмму и, глянув текст, в изнеможении откинулся на спинку кресла, выдохнув тяжко:

— Братцы, она меня погубит. Тогда аж в аэропорту достала, а теперь вот — еще и из-за границы… Послушайте, — Сиропов нервно захихикал, — да от нее мне и в космосе спасу не будет. Она же и в Центр управления полетами пролезет!

Сгорая от любопытства, мы забежали за спину Сиропова, чтобы прочесть телеграмму вместе с ним.

Международная телеграмма была от неутомимой Крякиной. Еще позавчера, в понедельник, выйдя в очередной раз на связь с Сироповым и плеснув ему в уши очередной ушат частушек многоцелевого фольклориста Рудика, Крякина предупредила, что отбывает на неделю в служебную командировку в Болгарию — знакомиться с тамошним опытом строительства кооперативных домов. Рудика она брала с собой. Похоже, что зарубежная поездка вдохновила юнкора-заочника Рудика Крякина на прорыв в новые сферы.

Международная гласила:

« На горе вопит карнай зпт Бургас нас встречает тчк только тот зпт кто вносит пай зпт хату получает вскл подружка моя вскл отчего ты сникла впрс начинают строить дом с нулевого цикла вскл»

Сиропов протянул мне телеграмму и слабым, каким-то обескровленным голосом попросил:

— Там… в шкафу… Папка лежит… Полное собрание частушек Рудика… Пристрой туда, пожалуйста… На сегодня я, кажется, готов!

Борька напомнил:

— А интервью? Вы же хотели нас послать к знаменитости…

Сиропов полулежал в кресле, закрыв глаза и безвольно свесив руки. Если бы в эту минуту в кабинет вошел редактор, он бы непременно решил, что нужно немедленно звонить в «Скорую».

— Сейчас… Сейчас, старичок… — прошептал он. — Дайте отдышаться. Вы же видите — у меня глубокий международный кризис на почве Крякина… Так я, братцы-кролики, и сознание могу потерять. Эх, все равно не поможет. Она мне эти целебные частушки внутривенно будет вводить… Ой, не могу… Сейчас пройдет… — по бледному лицу Сиропова слонялась странная улыбка.

Наконец он шумно вздохнул и, как ни в чем не бывало, вскочил и деловито заходил по кабинету, приговаривая:

— Ладно! Хохмы в сторону! Тут вот какое дело. Приехал на кинофестиваль сам Ролан Быков! Да-да, Бармалей… Он самый. Нужно попытаться встретиться с ним. Очень хочется напечатать интервью со знаменитым режиссером и актером.

А разве он отказывается? — округлил глаза Самохвалов.

Встретиться с ним очень трудно. Ему же житья никакого нет, ему шашлык некогда кушать. То в жюри сидит, то его в школу везут или во Дворец пионеров. Поймать бы его надо и вопросики задать.

— А в редакцию его нельзя пригласить? — спросил я.

Куда там! — махнул рукой Сиропов. — Я ему уже в гостиницу звонил, но он наотрез отказался. Не могу, говорит. Занят, говорит, по горло, по лысину. Я уже и Маратика к нему в гостиницу посылал. Маратика! Гордость нашу! Золотое перо! Железное терпение! Он семнадцать раз ходил, а попасть так и не смог. Не принял его Ролан-ака. Занят. Народу у него всегда полно. Черт, бармалеи ненасытные! Не дают человеку одному побыть!..

А как же мы его заставим тогда? — растерялся я. — Если он… по горло… Если даже сам Маратик… Не говоря уже про шашлык…

— А вы подумайте, стариканы мои, голову поломайте, как вам его расспросить, пока он в Ташкенте остановился. Это, если хотите, проверка на профессиональную пригодность. Интервью — это вам не шара-бара.

— А какие вопросы задавать?

— Ничего себе! — усмехнулся Сиропов. — Неужели у вас к самому Ролану Быкову вопросов не найдется?.. Ну, про то, как он сниматься начал… Какие планы у него… Про смешные эпизоды… Э, да чего я вам подсказываю?! Вы до него только доберитесь — он вам сам сто блокнотов надиктует. Грузчика еще наймете — ответы уносить… Маратик тоже пока не теряет надежды. Вот и поглядим, кто кому фитиль поставит — вы ему, или он вам…

Как говорит Акрам — «Паруснику дай только ветер поймать». И еще — «Зачем матросу весло, если его корабль везет?»

Но, с другой стороны, интервью — это вам не борькино «Нас во живет у дворе… И даже не крякинское «На горе вопит карнай…». И еще, с третьей стороны — у парусника есть чем ветер ловить… А весло пригодится, если кораблю взбредет в голову тонуть. Так ведь?

Борька потирал руки.

— Теперь мы покажем этому хвастуну-Маратику, кто есть кто! — хорохорился он. — Слыхал, что Сиропов про него сказал? Семнадцать раз в гостиницу ходил — и все зря.

— Думаешь, нам повезет больше? — ухмыльнулся я.

— Уверен. Главное — хорошенько все продумать, найти слабые места у противника. Я не выдержал и рассмеялся.

Говори, да не заговаривайся. Сказал тоже — противник… Придумаешь…

Ну это я так, фигурально, — выкрутился Борька. — В смысле — разобраться надо, где да что. Вот увидишь: что-нибудь придумаем.

Мы выскользнули из лифта. Мартовское солнце гарцевало на облаке, легонько постегивая его теплым ветерком. Облаку было весело, и оно металось под горячим седоком, будто желало сбросить солнце на небо. Хорошо! Совсем весна!

И только на душе у меня стояла, в лучшем случае, поздняя осень. Наивный человек этот Борька Самохвалов. Интересно, как он собирается выполнить задание Сиропова, если Быков в принципе никого не принимает?