Лента Ососкова - Лесь с Ильинки-улицы

- Пойдём, перекусим? — жизнерадостно предложил парень. — Кабинет закрыл, кстати?

- Закрыл, — кивнул Лесь, всё пытаясь сосредоточиться на текущих событиях, а не размышляя о священнике и планах. — Пойдём.

Рюрик провёл его через храм в уже знакомую половину здания — с теми самыми шкафами, в которые Лесь убрал в воскресенье сумку с мячами, и лестницей. Спустившись на первый этаж, Рюрик открыл дверь и пропустил Леся вперёд, в длинное помещение с несколькими застеленными клеёнчатой скатертью столами, образующими "подкову", как в фильмах про рыцарей.

- А это наша трапезная. Садись, — парень усадил Леся за ближним, отдельным от остальных и заставленным мисками и тарелками с печеньем столом. — Кашу будешь?

- Какую?

Рюрик заглянул на кухню, спросил кого-то и, обернувшись, известил:

- Гречка. С мясной подливой вчерашней. Будешь?

- Буду! — Лесь с вечера не ел, если не считать перехваченного впопыхах хот-дога на Смотровой площадке Воробьёвых гор.

- Отлично… — и Рюрик исчез на кухне.

Через минуту он уже появился снова, с двумя тарелками каши в руках, вручил одну Лесю, взял с подноса, накрытого полотенцем, кружки и налил мальчику и себе чаю. Потом поднялся и прочитал ещё от мамы знакомое Лесю "Отче наш", перекрестившись на висящие на стене иконы. Тут в трапезную заглянули ещё несколько человек из тех, кто, видимо, на службе был, тоже громко помолились — даже спели — и вскоре над столом стоял негромкий и очень аппетитный галдёж.

Лесь ел и помалкивал, разглядывая незнакомых людей. Разговоры шли о каких-то неизвестных ему Танях, Сашах и даже об одном Лавре. Потом люди стали обсуждать, кто на будущей неделе "комендантит", снова вспомнили про Лавра, потом про чьих-то детей, Рюрик посетовал, что никак не может на этой неделе выбраться, но вот в следующий понедельник, может быть…

Лесь доскрёб кашу, взял кусок хлеба и аккуратно вытер тарелку от вкусной мясной подливки. Допил чай, захрустев его парой сушек, ещё горсть, убедившись, что на него никто не смотрит, сунул в карман прислонённого к ноге рюкзака. Потом шёпотом спросил у Рюрика:

- Может, я пойду?

- А, иди, — кивнул тот, не отвлекаясь от разговора. — Тарелку на кухню отнеси.

Лесь так и сделал, сердечно поблагодарил хозяйничающую у плиты улыбчивую женщину, выслушал в ответ ожидаемое: "Да не за что, Бог в помощь, а ты, мальчик, чей?" — и, пояснив что-то туманно про Рюрика, вышел из трапезной, здраво рассудив, что прозвище Юры здесь все знают.

На улице было совсем тепло и солнечно, и Лесю тут же расхотелось прямо сейчас спускаться в душное метро и куда-то ехать. Вместо этого, опасливо пробежав через двор полиции — трое омоновцев у машины на мальчика даже не поглядели, — Лесь отправился гулять по ГУМу. Среди сотни ярких вывесок, под какую-то незамысловатую музыку он долго бродил по линиям и этажам, не выдержал, заглянул в магазин дисков, но молодой продавец так охотно спросил, может ли он чем-нибудь помочь, что Лесю стало неловко — покупать-то он ничего не собирался — и, пробормотав "Да я так… поглядеть…", мальчик поспешно ретировался.

Ноги сами его принесли вновь на первый этаж — и вдруг затормозили перед киоском с мороженным. Сами. Лесь и рад был бы пройти, но внезапно так захотелось вон того, ванильного, в хрустящем стаканчике, что мальчик застрял перед киоском минут на пять, мысленно подсчитывая деньги и пытаясь убедить себя, что их слишком мало осталось, чтобы вот так покупать дорогущее мороженное. Уж лучше у метро где-нибудь — там хоть дешевле…

Тут-то его и окликнули неуверенно:

- Лёша?

Мальчик удивлённо обернулся: Лесем его звали только домашние и друзья, на "обычное" имя он тоже откликался.

Окликнувший его был мужчиной довольно непонятного возраста, полным, добродушным, в сером пиджаке из наверняка дорогой ткани, ботинках с длинными блестящими носами… В общем, Лесь здесь нагляделся уже на таких "респектабельных" людей.

Рядом с мужчиной стояла девчонка в смешном розовом платьице, лет восьми-девяти на вид, не старше. Они оба были чем-то похожи — отец с дочкой, наверное. Поймав внимательный взгляд мальчика, мужчина радостно, хоть и немного удивлённо, кивнул, мол, подойди сюда.

Лесь подошёл, напряжённый, недоверчивый — события последних дней его этому научили. Несмотря на волшебную встречу с Воскресной школой этого храма, с Васильком, Ленкой и Рюриком, Лесь ко всем незнакомцам, которым от него было что-то надо, относился с изрядной долей подозрения.

- Ты ведь Лёша, да? — словно сам себе удивляясь, спросил мужчина.

Лесь кивнул, не видя подвоха в таком вопросе. Мало ли Лёш бывает в Москве… Может, спутал?

- А я… я твоего отца знаю… Оленька, купи нам мороженного, — обернулся он к девочке, вручая ей свой кошелёк. — И Лёше тоже. Ты будешь?

Мороженного Лесю хотелось так сильно, что мальчик наплевал на всякую осторожность и поспешно кивнул. В конце концов, от мороженного никто не умирал. Зато оно вкусное…

Осторожно облизывая хрустящий вафельный стаканчик, Лесь вполуха слушал слова мужчины, бо́льшую часть пропуская мимо ушей. Насколько близко он знал папу, Лесь так и не понял. А в глубине души интуиция и намекала: может, не знал вовсе, но Лесь хотел сначала доесть мороженное, а потом уже решать "что делать, куды бечь".

Он только понял, что у Оли сегодня День Рожденья, и поэтому папа повёз её сюда, как обещал — погулять по Красной площади, походить по магазинам ГУМа. Мама выбраться с ними не смогла, сегодня у неё было какое-то очень важное совещание с зарубежными хозяевами фирмы или что-то вроде того? — Лесь не вникал, просто слушал, кивал и кушал мороженное, утешая себя мыслью, что свалить отсюда будет совсем легко, вокруг куча народа, а до метро рукой подать.

- А у тебя где мама?

- В больнице, — буркнул Лесь неохотно и больше ничего не пояснил. Впрочем, мужчина не настаивал. Лесь даже удивился — а потом велел себе расслабиться. Не расспрашивает — тем лучше, в конце концов…

Они прошли ГУМ из конца в конец, доели мороженное, и мужчина, поглядев на часы, вздохнул:

- Ну, уже пора ехать… Лёш, давай подвезу тебя? Ты сейчас куда?

- К… к другу, — Лесь сам не знал, почему не сказал про тётку — наверное, по прочно вросшей в сознание привычке вообще никому ничего не говорить о своих планах, которая теперь опережала даже разум.

- А друг где живёт?

- Да на Славянском бульваре… — точнее Лесь опять-таки не сказал, хотя понимал, что человеку, который папу знает, можно бы и довериться. Но привычка была сильнее желания, и недоверие, абстрактное, даже безотносительно человека, идущего рядом с Лесем, просто заставляло прикусывать язык.

- Ну, нам по… по пути, — мужчина, которого, кстати, звали Виктором Викторовичем, взглянул почему-то на Олю, но та только похлопала глазами с талантом маленькой девочки. — Поехали?