Нина Данилевская - Тропою разведчиков

Подразделения карателей на плато были видны совсем ясно. Они перестраивались в колонны.

Кременецкий знал, что то же самое происходит и в тылу партизан, где были вторая и третья волны карателей. Но он не знал, какими тропами они будут выходить из леса. Не пройдут ли они поблизости? Как уклониться от встречи с гитлеровцами?

Неподалеку, меньше чем за километр, рос густой лес. Пожар не смог перекинуться к нему через дорогу, проходившую в глубокой ложбине. Кременецкий повел туда отряд. Спуск в ложбину был крутой. Идти тихо было невероятно трудно. Из-под ног скатывались мелкие шумливые камни. Скорей, скорей! Внизу под откосом дорога, а за ней — спасительный лес...

Кременецкий развернул отряд фронтом к дороге, решив проскочить ее одним броском. Несколько мгновений стояли прислушиваясь. Все было тихо.

Комиссар подал рукой сигнал:

— Вперед!

Триста человек ринулись вниз бесшумной лавиной. До дороги оставалось метров тридцать. И вдруг...

Ритмическое цоканье копыт донеслось из-за поворота. На дороге показался взвод румынских кавалеристов.

Третьи сутки партизаны уходили от врага. И вот, когда выход из ловушки так близок, — эта встреча... Оставалось одно: принять последний короткий бой.

Залп автоматов, конечно, уничтожит румынский взвод, но и партизаны будут немедленно обнаружены и истреблены гитлеровцами.

Это понимали все и, развернув автоматы в сторону дороги, неподвижно стояли, ожидая решения комиссара.

Так же неподвижно, натянув поводья коней, застыли и румыны.

Комиссар встретился взглядом с румынским офицером и ясно понял, что тот взвешивает положение.

И вдруг офицер отпустил поводья. Кавалеристы качнулись в седлах и двинулись вперед. Партизаны молча провожали их взглядами и дулами автоматов.

Когда взвод поравнялся с партизанами, румыны отвернулись, как бы держа равнение на безлюдный лес, и исчезли за поворотом.

Партизаны броском пересекли дорогу.

Они входили в лес. И лес, будто приветствуя партизан, пел под ветром свою вековечную вольную песню.

После вчерашней грозы воздух в горах был особенно прозрачным и свежим. Ветер слегка раскачивал кроны могучих деревьев, когда путешественники подходили к Поляне Комиссара.

— Так же, наверное, шумел лес, когда комиссар вывел своих товарищей из окружения, — шепнула Наташа Юре, который шел теперь во главе группы.

Но командор не слушал ее. Он был поглощен близостью цели. Ребята шли в полном молчании. Юра вел их по тропе в сторону небольшого оврага. Вел без всяких колебаний. Еще один поворот, и за ним...

Остановившись, Юра торжествующе воскликнул:

— Вот он — камень! Видите?

Да, вот он — зеленый камень. Ошибиться невозможно. Другого такого не сыщешь. Все окружили скалу и с любопытством рассматривали зеленый, точно малахитовый срез камня.

— Такой сразу запомнишь! Шитов правильно выбрал, — сказал Марк, не сводя глаз с редкого ориентира.

Женя восторженно кричал:

— Вы только посмотрите, он будто из сказки! Редко бывает такой цвет. Правда, Петр Сергеевич?

— Да. Эта порода мрамора встречается не часто, — ответил Запольский.

— Ну что ж, приступим? — волнуясь, проговорил Юра.

Ребята начали внимательно рассматривать землю у подножия камня и вдруг...

— Что это? — Митя указал на углубление, рядом с которым был небольшой холмик. Будто кто-то давно-давно рыл землю, отбрасывал ее в сторону, а земля потом слежалась и затвердела.

— Ой! Здесь уже копали до нас! — воскликнул Женя Андрющенко.

— Не может быть! — Наташа нагнулась, рассматривая ямку.

— Чего не может быть? Не видишь разве?

Юра схватил лопату и начал раскапывать яму, заполненную сверху палыми листьями, комьями слежавшейся земли, подгнившими ветками.

Под лопатой что-то громко звякнуло, и Юра выбросил наверх облепленный глиной плоский металлический предмет. Наташа дрожащими руками принялась очищать глину чистым носовым платком.

— Коробка из-под патронов, — тихо сказал Запольский.

Коробка позеленела от сырости и долгого лежания в земле. Петр Сергеевич открыл ее, вставив между створками нож.

Она была пуста. Сумки комиссара в ней не было.

Запольский смотрел, как пятеро ребят передавали находку из рук в руки. Растерянность, разочарование были написаны на лицах. В глазах Наташи стояли слезы, у Жени вздрагивали губы.

— Ну вот, все лето пропало — искали и ничего не нашли! — с отчаянием в голосе проговорил Женя.

Запольский не знал, что ответить мальчику.

Юра молчал, напряженно о чем-то думая. Ребята не сводили глаз с товарища.

— Ты говоришь — лето пропало? — повторил Юра, обращаясь к Жене. — А я, мне кажется, никогда не забуду этого лета. И вы, наверное, тоже. Подумайте-ка! — Голос Юры звучал все уверенней. — Сколько мы всего узнали, сколько друзей приобрели! Да каких — настоящих героев!..

Лица ребят посветлели. Марк вдруг по-новому взглянул на Петра Сергеевича. Может быть, он понял, что герои идут в жизни совсем рядом. Балашов, Рындин!.. Уж они-то не опустили бы рук при неудаче.

Наверное, об этом думала и Наташа, пристально смотревшая в зеленую глубь леса. Ей казалось, что оттуда сейчас выйдут усталые, но не сломленные врагом люди...

Прошло несколько недель, и на имя Юры пришло письмо с почтовым штемпелем Казахстана. То была долгожданная весть от Васи Веретенкина с целинных земель. Снова, после долгого перерыва, в трюме старой шхуны горела свеча, и ребята сосредоточенно слушали командора, читавшего письмо вслух.

— «Дорогие друзья, — писал Вася , — мне не удалось быстро ответить вам, так как я работал на уборке хлеба в других районах. Иначе вы давно бы знали, что сумку комиссара искать не нужно. Ведь я нашел ее еще много лет назад.

Начну по порядку. После гибели Кременецкого наш отряд стал отходить глубже в лес. Оставаться на старом месте было нельзя: немцы все теснее смыкали кольцо. Меня, однако, мучила мысль, что последнее поручение комиссара останется невыполненным...

Слова Шитова о зеленом камне запомнились мне. Зеленый камень я в лесу видел. Но взрослые могли мне не поверить, да и опасно было партизанам возвращаться в места, оцепленные вражескими войсками. Поэтому я решил, не откладывая, предпринять экспедицию на свой страх и риск. Не забывайте, что был я тогда мальчишкой, и комиссара любил как отца.

Ранним утром я покинул лагерь и скоро был уже на Поляне Комиссара. Под зеленым камнем нашел спрятанную в коробке из-под патронов сумку. В ней, кроме фотографий семьи и личных записей Кременецкого, оказался пакет на имя Семчука.