Идилля Дедусенко - Жаворонки ночью не поют

Но Зойка бежала, не оглядываясь. Только у входа в палату она перевела дыхание. Потом тихонько скользнула в постель и долго лежала с открытыми глазами. Никак не удавалось уснуть, мешали беспокойные мысли: «Что ему надо? Выгонит теперь».

Однако утром, когда они встретились, лицо директора, как обычно, ничего не выражало, и Зойка уже думала, что всё обошлось. Тут Андрей Андреевич громко, скорее, для остальных, чем для неё, сказал:

– Зоя Дмитриевна, собирайтесь, сейчас поедете с Макаром Захаровичем в краевой центр. Надо получить вещи, которые нам в дороге могут пригодиться. Просите больше одеял и постельного белья. Скажите: нам в дорогу нужны одеяла. Скорее всего, под открытым небом спать придётся – их подстелем, ими и укроемся.

– Значит, всё-таки эвакуация, – грустно сказала медсестра.

– Не немцев же дожидаться! – слегка повысил голос директор.

– А куда же вы девчонку посылаете? – осторожно сказала Ирина Ивановна. – Так тревожно.

– А кого мне послать? Вас? Так медсестра здесь нужнее.

То, что придётся ехать за двести километров по опасной дороге, Зойку не пугало. Сейчас она осознавала только одно: директор оставил её здесь, рядом с детьми, ей никуда не нужно уходить. И обрадованная Зойка сказала:

– Хорошо, Андрей Андреевич, я поеду.

– Но всё-таки… совсем девочка, а немцы так близко, – встревожено сказала Ирина Ивановна.

– Она на работе! – отрезал директор. – Собирайтесь, Зоя Дмитриевна. Сходите за Макаром Захаровичем и поезжайте.

– Хорошо, – ответила Зойка и пошла к Степаниде за дедом Макаром.

В доме у Степаниды опять что-то происходило. Там стоял невероятный гвалт: бабы суетились около стола под вишней, дед Макар путался у них под ногами, а весёлая Тонька кричала:

– Мам, да где вы там? Несите скорее вареники, я уже и сметану достала!

Вареники в доме? Да ещё со сметаной? Значит, какой-то праздник. И только Зойка хотела позвать деда Макара, как на крыльце появилась Степанида и оповестила собравшихся к забору соседок:

– Та радость же у нас! Ночью Тонькин мужик вернулся! Подчистую списали! Всё! Отвоевался!

И тут вышел он сам. Лицо нервное, жёлтое. Он глухо поздоровался и стал спускаться со ступенек, опираясь на костыли. Совсем не таким уходил лейтенант на фронт. Куда девались его молодцеватость, стать. Он горбился и не смотрел на людей, как будто ему было необыкновенно стыдно, что в бою ему сильно повредило ногу, и он теперь не может воевать. Вернулся муж-калека, а счастливая Тонька радостно прижимала руки к груди: теперь он наверняка не погибнет на фронте, он туда больше не попадёт.

Дед Макар взял в дорогу свою неизменную «шубейку» – старую овчину и маленький горшочек с варениками. Зойка успела прихватить только помидоров и огурцов с грядки да кусок хлеба. Бабушка сунула ещё в солому бутылку с компотом. Ехать-то весь день в одну сторону и столько же обратно.

Телега тряско катилась по ухабистой дороге, ударяясь о каждую кочку, ныряя в каждую рытвину. Деду Макару иногда удавалось уговорить Тайку пробежаться рысью, но лошадь быстро уставала и переходила на тяжёлый шаг.

Это было совсем свежее письмо, оно пришло всего день назад, и потому Зойка взяла его с собой, чтобы читать в дороге. Телегу сильно трясло, буквы прыгали перед глазами, и она, скорее, не читала, а вспоминала всё, что писал Лёня, потому что знала уже это наизусть. Она сообщила ему о гибели Риты, но он, конечно, ещё не успел получить её письма, ведь почта идет так долго.

Дед Макар сказал:

– Я вот старый уже, а то бы на фронт убёг.

Зойка засмеялась, представив себе, как дед Макар тайком, кряхтя и проклиная «ридикулит» и больные ноги, пробирается на фронт.

– А ты не скалься! – обиделся дед Макар. – Ежели немцы до нас дойдут, я в партизаны подамся. Вот прямо с лошадью и телегой уйду. Небось, там сгодимся.

– Дедушка, а меня в партизаны возьмут? – оживилась Зойка.

– Не, тебя не возьмут. Стрелять не умеешь. Лошади у тебя нету. На кой ляд ты там сдалася?

– Злой вы, дедушка.

– Не, я ж по справедливости тебе сказал. Не, я не злой. Это вон наш директор – тот злой.

– Почему вы так думаете? – заинтересовалась Зойка. – Он, по-моему, равнодушный какой-то.

– Во! То-то и оно! – подхватил дед Макар. – Морда, как деревяшка обструганная. Вот такие-то самые злые и есть. А добрый бы сам в крайцентр поехал, тебя бы не послал в этакую пору.

В краевой центр приехали в сумерки. Пока нашли базарную площадь, наступила ночь. Последнее, что успела увидеть Зойка, были тяжелые каменные бабы у входа в краеведческий музей, которые по-прежнему стояли незыблемо и прочно. Зойка даже позавидовала этим истуканам – их ни время, ни войны не берут.

На площади пристроились рядом с деревянным шатром, в котором какой-то удалец демонстрировал днём потрясающий (!) аттракцион – «круг смелости», взбираясь на мотоцикле по стенкам шатра.

Утром нашли склад. Он оказался почти рядом, в подвальном помещении крайоно. Грузная женщина в чёрном сатиновом халате посмотрела бумаги, представленные Зойкой, и сказала:

– Берите, сколько хотите, всё равно вывозить не на чем. Побольше берите, не оставлять же немцам.

– А может, их сюда ещё и не пустят, – возразила Зойка, потому что ей было неприятно это постоянное упоминание о немцах.

– Э-э-эх, – вздохнула женщина, – бери уже, пока даю, только распишись вот здесь.