Евгений Титаренко - Открытия, войны, странствия адмирал-генералиссимуса и его начальника штаба на воде, на земле и под землей

Друзья начали прощаться.

Дом Прокопки стоял обособленно от хутора, так что, затаившись в кустах, друзья оказались прямо перед ним.

Все видел Петька: и такие никудышные дома, как сопляковская усадьба, и ворота с коньками, и навесы в половину двора, и высокие ограды вокруг дворов, но такую крепость, как Прокопкин дом, видел впервые.

Главное дело, какую ограду ни городи, а дом должен глядеть своими окнами на улицу. Здесь же дом был спрятан за высоким забором так, что виднелась одна лишь крыша его… Крыша с ходом на чердак и с лестницей, приткнутой к самому ходу. Потом крыша сарая — тоже с ходом и лестницей. Забор тянулся метров на пятьдесят в одну сторону и метров на пятьдесят — в другую, по квадрату. Поверх забора — в два ряда колючая проволока, ворота на замке, калитка, наверное, тоже, в две трети двора — навес, а что там, под этим навесом, не углядишь.

Рассказ пасечника Саши оборвал надежды друзей на сокровища, но вместе с тем его сообщение о книгах подтверждало, что путешественники на верном пути.

Тогда, в лесу, чернобородый смеялся над Проней: «Что ж, он верующий, что ли, был — дурак этот, что библии доверился?..»

Еще одним узелком увязывались в ниточку их очень разрозненные сведения о цели собственного путешествия.

Правда, найти старую, никому не нужную библию — заслуга маленькая. Но искать следовало, наверное, не библию… Там, в книгах, могло оказаться что-нибудь посущественнее… Ну, что-нибудь такое, чего не углядел Прокопка…

Два часа наблюдения прошли безрезультатно. Незаметно перебраться через забор и таким образом проникнуть на чердак было невозможно.

А солнце уже скрылось за лесом, и путешественников начало одолевать беспокойство.

Длинные тени пихт упали через поляну к воротам Прокопкиного дома.

Еще час-полтора — и новая ночь застигнет путешественников в лесу, без крыши над головой. Не проситься же к кому-нибудь на ночевку?..

Где-то слышались мальчишечьи голоса.

Поскрипывая осями, проехала невдалеке телега.

— Солидолу нет? Растяпа… — обругал Петька невидимого конюха.

В стороне, за околицей, мычали коровы.

Неожиданно от деревни на поляну вышел мужик.

«Прокопка!» — разом подумали Никита и Петька.

Что-то во всем облике мужика было такое, что не позволяло усомниться в принадлежности его к тем самым мироедам, о которых говорил пасечник Саша. Походка враскачку — близко не стой, зашибет. Кожаные сапоги со скрипом, льняная рубаха под офицерским ремнем, бритое лицо до того коричневое, что сколько лет Прокопке — не вдруг угадаешь. Волосы темные — кружком вокруг головы, а брови густые, нависли прямо на глаза. У такого не спросишь: «Дяденька, можно нам…»

Придавит каблуком — вякнуть забудешь.

Петька поежился.

У калитки Прокопка остановился, зачем-то долго, невесело поглядел через головы друзей, в глубь тайги, достал из кармана ключ, не спеша загремел запорами.

В раскрытую калитку выбежала собака, завертелась около хозяина.

Петька снова поежился.

Волкодав это был или не волкодав, но Петька всегда представлял себе волкодавов такими.

Стукнула калитка, опять отгремели запоры, и все стихло.

Никита пригнул ветку шиповника, чтобы лучше видеть адмирал-генералиссимуса.

— Фиаско?

— Чего? — переспросил Петька. И пожал плечами: «Фиаско так фиаско…»

— Это значит — ничего не выйдет…

Петька был согласен с этим, но оба не знали, что делать дальше, и потому оба остались под кустом.

Тени пихт уже легли тем временем на крышу Прокопкиного дома. Только верхушка кирпичной трубы желтилась на солнце.

Опять стукнули запоры калитки.

Приятели замерли в новой надежде. Если Прокопка уйдет опять… Что тогда — они оба не знали. Но Прокопка остался дома. Из калитки на поляну вышла женщина с плетеной корзинкой в руках.

«Жена Прокопки, эвакуированная…» — решили приятели.

Тонкая, тоньше Валентины Сергеевны, она шла, низко опустив голову и ступая как-то очень уж часто, не по-деревенски маленькими шажками. И туфли на ней были не деревенские, и волосы, распущенные по плечам, черные, длинные.

Она торопилась в деревню. Но прошла через поляну не по тропинке, а по траве, близко от друзей.

Петька затаил дыхание. Петька разглядел большие светлые глаза, и показалось ему что-то знакомое в этой женщине. Будто раз он уже видел ее раньше. И не давно, а совсем на днях, совсем недавно где-то…

Адмирал-генералиссимус шмыгнул глубже в кусты и разом поднялся на ноги. Он вспомнил: это не женщину он видел на днях — он видел Светку с кочаном капусты в руке. Но в глазах и в походке женщины вдруг почудилась ему такая же торопливая напуганность перед кем-то или перед чем-то, какую видел он тогда в Светке. И показалось на миг, что он знает эту женщину. Знает, а поэтому может довериться ей…

Женщина должна была пройти через небольшой перелесок. И в этом перелеске Петька явился перед ней — явился так неожиданно, что она сделала шаг назад.

— Здравствуйте! — сказал Петька.

— Откуда ты, мальчик? — грудным голосом спросила удивленная женщина, словно бы радуясь, что перед ней оказался всего-навсего адмирал-генералиссимус Петька. — Так можно и напугать…

— Я по делу, — оправдался Петька. — Если вы поможете…

— Я? — снова изумилась женщина. — Откуда ты меня знаешь?

— Знаю, — сказал Петька. — Вы жена Прокопки.

Женщина поморщилась. Короткая радость сбежала с ее лица, и в глазах опять затаилась напуганность.

— Я не это… Ну… — попробовал извиниться Петька за прозвище, которым он случайно обозвал ее мужа. — Так говорят…

— Ладно, — остановила его женщина и строгим, нетерпеливым голосом спросила: — Какое у тебя дело ко мне?

— Понимаете… — начал смущенный Петька. — Я к вам, ну… В общем, есть у вас на чердаке ящики с книгами… Нам бы надо посмотреть их… Одну там книгу…

Женщина снова поморщилась.

— Если книги, так это не на чердаке. Кто ж на чердаке бумагу держит? А на сеновале — там ногу сломишь… И еще — мыши. Я туда не лажу.

— Да не вы, а мы полезем! — обрадовался Петька.

Женщина, прищурившись, внимательно оглядела его.

— Кто это мы? А если я об этом мужу скажу?

— Нет, вы не скажете, — торопливо заверил Петька, — я знаю!

Глаза женщины опять сделались большими.

— Это почему же?!

— Ну, знаю… — сказал Петька. — Вы хорошая.

— Кто это доказал тебе, что я хорошая?

— Пасечник Саша, — не моргнув глазом, выпалил Петька.

Женщина еще раз подозрительно оглядела его, как бы стараясь угадать, правду он говорит или врет в глаза.

— Не знаю я, какой такой Саша… И не подбивай меня, мальчик… Может, ты украсть что хочешь? — Она только теперь заметила высунувшегося из кустов Никиту. — Да вас много!