Янка Мавр - Повести и рассказы

— Ну, что касается Цыбука, так это понятно! — ответили пионеры.

— Он же был самый заслуженный член ТВТ.

— И таким останется теперь! — убежденно проговорил вожатый.

— Пусть будет так. А сколько есть таких, что и раньше ничем себя не проявляли. А вот идет один из таких, Антось Аскерка!

Андрейка к этому времени успел уже снова положить на место камень. Снова притаились наблюдатели.

Антось подошел к камню в тот момент, когда кто-то споткнулся о него и зло проговорил:

— Бросают камни на самой дороге!

Антось остановился, засмеялся, а потом убрал камень.

— Ну, вот вам и этот! — радостно воскликнул вожатый.

Но и против этого был выдвинут довод: Антось обратил внимание на камень, только потому, что перед его носом кто-то другой споткнулся. А если бы не это, может, он и прошел бы мимо.

— Но ведь он не только обратил внимание, но и сам убрал камень! доказывал вожатый. — Подождем еще Карачуна.

А пока Карачун не появлялся, произошел еще один очень интересный случай.

По тротуару шла женщина и вела за руку двухлетнюю девчушку. Девочка споткнулась о камень и заплакала. Мать начала утешать ее:

— Тихо, тихо! Успокойся! Этот камень тебя обидел? Вот мы его сейчас побьем! Вот, вот ему! Вот так! Вот! Будет он знать, как обижать маленькую Томочку! Ну, тихо, тихо! Мы ему за это дали!

И «побитый» камень грустно остался лежать на том же самом месте.

Наконец появился долгожданный Карачун.

Шел он неровно, то останавливался, то бежал, то отходил в сторону. Увидел собаку и запустил в нее камнем.

Вожатый мало на него надеялся, но успокаивал себя тем, что предыдущие два случая все-таки оправдали его предположения.

Карачун сразу заметил камень и толкнул его ногой. Тяжелый камень лишь чуть-чуть сдвинулся с места. Тогда он толкнул его второй раз. Потом прошел немного вперед и остановился. Посмотрел на камень, о чем-то подумал, потом… вернулся назад, взял камень и отнес его в сторону!

… На следующий день вожатый, встретив Цыбука, спросил:

— Ну что, добыл сегодня или вчера какое-нибудь очко?

— А, хватит мне и тех, что я набрал! — улыбаясь, ответил Цыбук.

— А мы видели, как ты вчера убрал камень с дороги, — сказал вожатый.

— Ну и что? — проговорил Цыбук. — Неужели же оставлять его, чтобы он мешал?

Через несколько дней вожатый собрал активистов ТВТ, рассказал про «экзамен мертвых душ» и сказал дальше:

— Помните, когда мы обсуждали устав Товарищества воинствующих техников, я не окончил одну свою мысль, и вы тогда очень заинтересовались? Я тогда и имел в виду приблизительно то, что теперь мы увидели. Это значит, что в деятельности Товарищества воинствующих техников не только очки не имеют никакого значения, но даже и вся работа их не является сама по себе главной задачей. Тогда я вам этого не сказал, чтобы вы не утратили интереса к своему делу, вернее, игре. А теперь вам, как закаленным тэвэтэтовцам, я уже могу сказать, что ничего плохого нет, если многие ваши члены уже не интересуются очками. Важно, чтобы они хоть некоторое время побыли тэвэтэтовцами, а потом они уже навсегда останутся ими, хоть до старости. Самая большая польза от Товарищества воинствующих техников не в том, что они сейчас сделают, а в том, что они и дальше останутся рачительными хозяевами. А советские люди все должны быть рачительными хозяевами, так как у них огромнейшее общее хозяйство. Вот что кроется за вашей «игрой».

Могу еще сказать вам, что скоро для Товарищества воинствующих техников будет создана хорошая база — специальная мастерская ТВТ, где будет все, что необходимо для различных работ. Каждый из вас сможет пойти туда и с помощью инструктора сделать себе все, что захочет, независимо от того, по какой это будет специальности — слесарной, столярной, обувной или какой другой. Необходимо только одно: чтобы мог сделать сам. А мы уже знаем, что каждый, если захочет, многое может сделать сам. Твердая специальность нужна для более важных и сложных работ, а простейшие может сделать каждый. Вы сами это уже доказали…

Для Товарищества воинствующих техников открывалась широкая дорога в будущее.

В 1948 году газета командировала меня на строительство одного из домов в Минске. Я должен был ознакомиться с ходом строительства, с его людьми и написать в газету статью.

Встретили меня радушно, помогали, объясняли все. Все строители знали меня как «корреспондента» и фамилии моей не спрашивали.

С самого начала меня заинтересовал некто Борис Иванович, которого я еще не видел.

«Борис Иванович сказал», — говорили рабочие таким топом, как будто этот Борис Иванович был по меньшей мере гениальным человеком.

А между тем мне известно было, что главный инженер, например, совсем не Борис Иванович. Я слышал, что даже и он, пожалуй, таким же тоном, как и рабочие, говорил:

— Нужно посоветоваться с Борисом Ивановичем. Когда же я спросил, кто такой Борис Иванович, мне ответили:

— Наш старший техник. Золотой человек. «Это, наверное, самый старый и опытный техник», — подумал я и сразу представил себе сурового дядю с седыми усами, серьезного, с проницательным взглядом, все знающего. Поговорить с ним было бы очень интересно и полезно. Но встретиться мне с ним довелось лишь через пару дней.

Как-то рабочие сказали мне:

— Вон идет Борис Иванович!

Я взглянул и увидел… совсем не седого дядю, а молодого парня, лет двадцати, маленького, круглолицего, с острым носиком и подвижными глазками.

Меня представили ему:

— Это — корреспондент, присланный на наше строительство.

— Очень приятно, — сказал он, но тут же, увидев машину, с которой сгружали металлические трубы, бросился к ней.

— Кто вам сказал сгружать здесь? — услышал я его голос. — Смотрите, сколько придется таскать их взад и вперед, когда примутся за работу. Сколько пропадет труда и времени! Сгружайте вот тут. И концами в эту сторону, чтобы лучше было брать.

«Ого! — подумал я. — Этот паренек сразу все примечает».

В это время к нему подошел бригадир, и техник пошел с ним дальше. Поднявшись на леса, он в одном месте вдруг остановился и начал подпрыгивать. Мне стало смешно: сразу видно, что веселый паренек… А он после этого опустился на колени и к чему-то стал приглядываться. Затем я снова услышал его голос:

— Эге! Да тут доски когда-нибудь могут оторваться.

Тут может кто-нибудь погибнуть. Как это никто не заметил?…

Так вот почему он прыгал! Вот тебе и «паренек»! Я направился вслед за ними. Техник заметил это и крикнул сверху:

— Извините, я сейчас!

Но я совсем не нуждался в его извинении; мне хотелось понаблюдать за ним со стороны.