Янка Мавр - Повести и рассказы

— Так и ты хочешь, чтобы тебя хвалили? — подхватила мать.

Мальчик недовольно поморщился:

— Меня не это интересует. Я говорю только, что у партизан есть такие, как я. Так почему же мне нельзя?

Отец несколько минут задумчиво смотрел на сына, потом сказал:

— Поди немного погуляй, а мы тут с матерью потолкуем…

Когда мальчик вышел, отец вскочил с лавки и зашагал по комнате.

— Знаешь, мать, — сказал он взволнованно, — мальчик мне сегодня всю душу перевернул!

— А мне он её каждый день переворачивает, — вздохнула мать. — Временами я боюсь, как бы он самовольно не ушёл. Беда, да и только!

Опасения матери оправдались. В ту же ночь, когда партизан Антон Потапчик возвращался в отряд, вслед за ним выскользнул из хаты его тринадцатилетний сын Алёша. Мальчик бесшумно, как тень, сопровождал отца до самого лагеря, да там и остался.

В отряде Алёша всё делал с охотой: и картошку чистил, и хворост для костра собирал, и за лошадьми смотрел, и по воду бегал, и оружие чистил. Он и под дождём мок и спал на голой земле.

Тяготы партизанской жизни мальчик сносил терпеливо не только в первые дни, но и всё время. Он испытывал гордость и удовлетворение от того, что принимает участие в важном деле.

В жизни отряда Алёше больше всего нравилось чувство товарищества, которое связывало партизан, их ответственность друг перед другом. Всё, что кто-нибудь из них делал, он делал для всех. Лёжа холодной дождливой ночью в землянке, Алёша представлял себе, как где-то в это самое время стоят на страже партизаны, оберегая жизнь своих товарищей. Когда группа партизан уходила на задание, Алёша думал, что вот они, оставшиеся здесь, могут сидеть спокойно только благодаря тем, которыеборются за них за всех.

А какое возбуждение охватывало мальчика, когда все партизаны по сигналу тревоги бросались выручать своих товарищей! Он жалел только, что сам не может принять участия в этом.

Надежды Алёша, однако, не терял. Ведь вот у Антося Макарени, из другого отряда, есть свой собственный автомат, и он принимает участие в настоящих боях. А пока нужно делать всё, что требуется, и пользоваться каждой возможностью, чтобы научиться хорошо владеть оружием.

Во взводе, которым командовал Антон Степанович, был парень лет двадцати, Юрка Тищук. Весёлый, открытый, храбрый, он нравился всем, кто его знал.

Алёша быстро подружился с ним. Юрка учил Алёшу владеть автоматом, пулемётом, гранатой, закладывать мину, знакомил его со всеми тонкостями партизанского дела. С ним Алёша первый раз пошёл в дозор, как настоящий партизан: с автоматом и гранатой. Хотя никаких приключений у них не было, Юрка, вернувшись в лагерь, сказал:

— Я теперь всегда хочу ходить с Алёшей. С ним не пропадёшь — он всё увидит, всё приметит.

А после того, как им пришлось побывать в дозоре ночью, Юрка сказал:

— С Алёшей можно спать спокойно — он и ёжика в темноте не пропустит.

Вскоре Алёша получил важное задание. Отец с картой в руках объяснял ему:

— Тебе придётся пойти в деревню Дубки. Вот она… Здесь мы с тобой были однажды у дяди Андрея. Помнишь?

— Немного помню.

— Если по дороге тебя спросят, куда идёшь, скажи, что ты племянник Андрея Прохорчика и что мать послала тебя к нему попросить соли. На всякий случай запомни, что жену дяди Андрея зовут Екатериной, у них есть пятнадцатилетняя дочка Вера и шестилетний сын Юзик. В деревне дядю обычно зовут Андрей Януков. Если ты всё это хорошо запомнишь, то бояться тебе нечего.

— А я и не боюсь, — с обидой ответил Алёша.

— Хорошо, знаю, — ласково сказал отец, положив ему руку на плечо. — Из лесу мы тебя проводим, а там придётся пройти ещё километров восемнадцать. Спешить не надо. Иди медленно, отдыхай сколько хочешь. Главное, не привлекай к себе внимания. Никто не должен видеть, что ты идёшь из леса. Понимаешь?

— Понимаю.

— Дядя тебе расскажет, что нужно, и ты вернёшься обратно. Записывать ничего нельзя, всё выучишь на память. Вот тебе план дороги — его тоже запомни, а потом уничтожь. Сегодня выспись хорошенько, а утром — в путь.

До лесной опушки Алёшу проводили на подводе его отец и ещё три вооружённых партизана. Распрощались, а потом долго смотрели, как шагает по дороге пастушок с бичом и торбой за плечами…

Стоял жаркий июльский день. Сколько раз Алёша в такие дни беззаботно бегал по лесным и полевым тропинкам, по лугам и перелескам! Но нельзя сказать, что он теперь чувствовал себя менее счастливым, чем тогда…

По дороге Алёша почти никого не встретил. Только километров через восемь он увидел деревню. Миновав несколько хат, он вдруг увидел полицая, который шёл прямо на него. Алёша почувствовал, как внутри у него похолодело, будто сердце перестало биться и кровь остановилась. Но зато голова заработала ясно и быстро, словно самостоятельный механизм. Алёша неожиданно гикнул, засвистел и, подпрыгивая и прищёлкивая бичом, пустился навстречу полицаю. Тот не обратил на него никакого внимания: мало ли деревенских мальчишек носится по улице!

Выбравшись из деревни, Алёша почувствовал сильную усталость. Он свернул с дороги, с наслаждением опустился на траву, вынул из торбы хлеб и сало. Первая встреча с врагом его успокоила, он почувствовал себя увереннее. Он понял, что главное — не растеряться.

Алёша знал, что где-то недалеко должна быть речка, а от неё до Дубков — не больше семи-восьми километров. До вечера можно дойти, времени ещё много. Только уж очень ноги болят.

Алёша отдохнул часа два, даже поспал.

— Эй, вставай! Торбу стащат! — произнёс рядом чей-то голос.

Алёша вскочил, смотрит — перед ним стоит мальчик лет двенадцати.

— Что ты здесь делаешь? — спросил мальчик.

— Я так, отдыхаю, — ответил Алёша.

— А куда идёшь?

— В Дубки.

— А пропуск у тебя есть?

— Какой пропуск? — всполошился Алёша.

— Там, на мосту, сегодня пропуск требуют.

— И у детей спрашивают? — поинтересовался Алёша.

— Не знаю, — равнодушно ответил мальчик и пошёл своей дорогой.

Речушка оказалась маленькой. Перейти её вброд не составляло труда, но на мосту стояли три полицая. Алёша ходил вдоль реки, наблюдая за ними. Первой мыслью его было — отойти подальше и там переправиться на другую сторону. Но полицаи, наверно, следят за всем берегом. Если поймают, то сразу поймут, кто он такой. Алёша поступил иначе.

Он подошёл к реке в том месте, где берега заросли кустами, шагов за сто от моста. Стал так, чтобы полицаи могли его видеть, рупором приложил ладони ко рту и закричал во всё горло:

— Юрка-а! Где моя коро-о-ва?

Патрульные равнодушно посмотрели на него. Алёша снова крикнул: