Николай Томан - Город может спать спокойно

— Не все, конечно, но по примеру Вачнадзе все, наверное, подадут рапорта.

— Да ведь это же порыв, а не героизм! Он хорош в бою, в атаке, а нам необходимо сейчас то мужество, которого хватило бы на две или даже три недели единоборства со смертью, говоря романтическим языком. И потому прошу вас отобрать для выполнения задания лишь тех, у кого достаточен именно такой запас мужества да плюс к тому интуиция прирожденного сапера. Завтра утром я жду от вас список таких людей.

«Может быть, полковник и не очень доволен статьей о нем в «Комсомольской правде», — думает майор Воронов, возвращаясь в свой батальон, — но то, что такая статья появилась именно сейчас, очень хорошо. Даже узнав, какая угроза нависла над ними, ясеневцы будут спать спокойнее после такой статьи. Им ведь не безразлично, кто будет руководить работами по обезвреживанию фашистского сюрприза под стенами их города…»

Группа саперов, руководимая капитаном Левиным и старшим лейтенантом Казаряном, продолжавшая разведку подземелья, начиненного боеприпасами, устанавливает окончательные его границы. Выясняется также, что перекрытие подземного склада во многих местах повреждено. Вне всяких сомнений, внутрь его проникали не только паводковые, но и дождевые воды, увлекая за собой песок и растворенную глину, составляющую значительную часть местного грунта. Все это очень беспокоит полковника Азарова, а подполковнику из военного округа дает лишний повод для отстаивания своего предложения — взрывать боеприпасы на месте по частям.

— Представляете, в каком состоянии там снаряды! — воскликнул он, ища поддержки у артиллерийского полковника. — Вне всяких сомнений, большая их часть подверглась коррозии. А это значит, что на поверхности многих из них образовались пикраты.

«Подполковник, конечно, прав, — устало думает Азаров, возвращаясь домой. — Боеприпасы бесспорно в аварийном состоянии, но ведь нам не впервые придется иметь дело с такими. Подождем, однако, Огинского с Бурсовым. Последнее слово за ними».

Подъехав к дому, он с удивлением видит свет в окнах своей квартиры.

«Быть не может, чтобы я забыл выключить электричество, когда уходил… А может быть, соседка не успела сделать днем уборку? Да, скорее всего…»

Он торопливо поднимается на второй этаж, распахивает дверь и замирает на месте от неожиданности — к нему навстречу спешит его дочь Ольга.

— Не ждал? — радостно кричит она, бросаясь к нему в объятия. — Или удивляешься, как в квартиру попала? Я же знаю, что один из твоих ключей всегда у Валентины Михайловны.

— Так ты, значит, не получила?..

— Получила, получила, потому примчалась. Я ведь теперь недалеко от тебя — в Заозерном, всего в ста километрах от Ясеня. Мы там новую лабораторию сооружаем. Телеграмму твою мне туда переслали. Вот я и поспешила в Ясень. Очень хотела застать тебя до отъезда в командировку. А Валентина Михайловна говорит, что впервые слышит о том, что ты куда-то собираешься. Что же это получается, родитель? Хитришь ты что-то…

— Ну что ты, Оля!

— А ты не перебивай, выслушай прежде до конца. Я ведь не случайно сказала, что ты хитришь.

Она уже не улыбается, говорит серьезно, тем же самым голосом, каким обычно говорила ее мать в подобных случаях. И сама она очень похожа сейчас на мать.

— А хитришь ты потому, что хочешь, чтобы я провела свой отпуск не со стариком отцом, а в компании молодых людей где-нибудь на юге. Я ведь тебя насквозь вижу. Но, во-первых, ты еще не старик, раз не справил пока ни одного своего юбилея. Во-вторых, для меня ты никогда не будешь стариком, и в-третьих, такие герои, как ты, никогда не старятся.

— Какие герои? Ты тоже прочла уже обо мне в «Комсомольской правде»?

— Прочла. И попробуй только сказать, что это неправда! Спасибо Нефедову, а то так бы никогда и не узнала, что ты на фронте делал. Мама, конечно, тоже ничего не знала. Ну почему ты никогда этого нам не рассказывал? Скромность, как говорится, украшает человека, особенно военного. Но ведь смотря как о себе говорить. Можно так: «А вот я…» или «Если бы не я…» Но можно же и по-другому…

— Ну ладно, ладно! — смеется счастливый Азаров. — Тебе бы актрисой быть, а не инженером.

— Вот уж не мечтала никогда об артистической карьере. Я вполне довольна своей инженерной специальностью. Только ты, пожалуйста, не задавай мне больше вопросов о конструкциях ускорителей. Я не сомневаюсь, конечно, что это тебя интересует, но не настолько же, чтобы весь мой отпуск только об этом и говорить. Боишься, может быть, что мне скучно с тобой будет? Что я сочту тебя не на уровне века, так сказать, раз ты атомной физикой не интересуешься?

— А я и в самом деле ею интересуюсь…

— Это похвально, но об этом в другой раз. Расскажи-ка лучше, как это Нефедов, будучи в то время майором, считал себя твоим учеником, хотя ты был тогда всего лишь лейтенантом?

— Об этом тоже лучше в другой раз, а сейчас давай лучше поужинаем. И поскольку ты приехала неожиданно, придется готовить этот ужин сообща.

А во время ужина он снова заводит разговор об ускорителе, засыпая Ольгу вопросами.

— Не понимаю я все-таки, зачем вы мечтаете об ускорителе на тысячи миллиардов электрон-вольт, когда в системах со встречными пучками заряженных частиц такая же энергия достигается при двадцати пяти гэвах? Видишь, я уже и терминологию вашу усвоил. Знаю, что гэв, или гигаэлектрон-вольт, равен миллиарду электрон-вольт.

— Ты вообще у меня молодец! С тобой можно обо всем. А ведь не все такие. Многие, к сожалению, считают атомную физику заумной, непостижимой и потому не достойной внимания. И это подчас не какие-нибудь обыватели, а мнящие себя интеллигентами. Но как же такой физикой не интересоваться, если от ее успехов зависит будущее нашей планеты?

— Те, кто этим не интересуется, — убежденно замечает Азаров, — и есть самые настоящие обыватели. Даже высшее образование, к сожалению, от этого не застраховывает. Но ты не ответила на мой вопрос.

— Насчет энергии встречных пучков ты прав. Но на таких ускорителях могут быть осуществлены не все виды экспериментов. Интенсивные пучки вторичных короткоживущих частиц — антипротонов, мезонов и гиперонов, а также нейтральных частиц с высокими энергиями, могут быть получены только на неподвижных мишенях. То есть на таком ускорителе, о котором мы давно мечтаем…

И тут мысли Азарова об экспериментах физиков связываются с предстоящим разминированием склада немецких боеприпасов, и он заметно меняется в лице…

— Что с тобой, папа?

— Ты вот что скажи: почему вашу новую лабораторию решили строить в ста километрах от Ясеня? Ваш институт находится ведь примерно за триста километров отсюда?