Всеволод Нестайко - Приключения Григория Половинки (сборник)

Павлик нахмурился и ничего не ответил. Леся подала ему руку, но сама не смогла его вытащить. И только когда прибежали девушки, вместе они освободили Павлика из ямы.

И хотя Леся была очень рада, что Павлик нашелся, при девушках сразу набросилась на него:

- Как тебе не стыдно! Бессовестный! Мы уже думали, что ты утонул! Отвечай потом за такого... такого бессовестного! Больше никогда в жизни никуда с тобой не пойду. Никогда!

Павлик виновато молчал.

- Как же ты все-таки сюда попал?

Павлик вздохнул.

Павлик долго смотрел, как купаются девушки. Потом ему надоело, и он заскучал.

Солнце припекало все сильнее, песок накалялся. Гришке первому стало жарко. Он вспотел и промок у Павлика за пазухой. Бедняга! Еще бы - в такой шубе! Павлик выкопал в песке ямку и посадил туда медвежонок. Гришка был доволен - в ямке сыро и прохладно. Павлик ему позавидовал - кругом песок, спастись от солнца негде. Для себя же в песке ямку не выкопаешь.

Вдруг сзади на Павлика упала тень. Павлик обернулся и невольно втянул голову в плечи. Перед ним стоял большой лохматый черный пес. Склоняя морду то в одну, то в другую сторону, он с интересом рассматривал Павлика и равномерно, как маятником, дрыгал хвостом.

Павлик очень часто заморгал глазами.

Собака присела на передние лапы, оскалилась - р-р-р-р! - Потом-как поймала зубами муху - гавкнула, даже не залаяла, просто сказал:

- Гав!

Павлик схватил из ямки Гришку и стал беспомощно оглядываться. Берег был безлюден, девушки купались далеко и ничего не видели. Павлик, сдерживая дрожь в голосе, хрипло сказал:

- Чего тебе надо, собака? Убирайся!

Собака молчала, оскалившись в улыбке, и дрыгала хвостом. Павлик собрался с духом и топнул ногой.

- Ну!

Нога мягко увязли, и в сандалию набралось полно песка.

Собака снова присела на передние лапы и залаяла. Собаке хотелось играть. Но Павлик этого не понимал. Ему было не до игры. Все-таки человеку исполнилось только пять лет. А собака была слишком большой, слишком незнакомый и очень зубастый.

У Павлика дрожали губы:

- Ну иди отсюда! Ну!

Собака постояла еще немного, отвернулась и медленно побежала по берегу - будто это вовсе и не она только что приставала к Павлику. Павлик не сводил с него глаз. И только когда собака скрылась за скалами, вздохнул с облегчением. Но через несколько минут собака появилась снова. Она петляла по берегу, нюхая песок, останавливалась, гребла передними лапами, изредка поднимал голову и смотрела на море.

Павлику опять перехватило дыхание.

Девушки увлеклись и не обращали на Павлика ни малейшего внимания. Он пробовал махать им, но тщетно. Кричать он стеснялся.

Собака вертелась уже совсем близко.

Несколько раз она даже посмотрела в его сторону и оскалилась.

Павлик не выдержал. Он осторожно взял Гришку и стал медленно, чтобы не привлекать собачьей внимания, отходить в глубь берега, до рыбацких домиков.

Песок кончился. На твердом потрескавшимися от жары глинистой почве, под забором крайней рыболовной лачуги, росли густые сорняки, колючие, покрытые едкой рыжей пылью.

У сорняков слышалось куриное квохтанье и писк цыплят. Присутствие этих живых звуков сразу успокоило Павлика.

Павлик лег на живот и пополз в сорняки. Еще и еще немного, тут, кажется, совсем хорошо...

Вдруг из-под самого Павлика носа испуганно бросился желтенький цыпленок. Бросился и исчез. Как сквозь землю провалился. Павлик раздвинул руками сорняки и увидел - яму. На дне ямы бегал и пищал цыпленок. Яма была глубокая, с ровными отвесными стенами. Цыпленку самому из нее никогда не выбраться.

- Вот видишь, Гришка, что мы натворили. Теперь он может погибнуть. Никто-никто его не найдет.

Цыпленок будто почувствовало, что речь идет о нем, - запищал еще сильнее, еще жалобнее.

Павлик вздохнул.

- Ты думаешь, Гришка, надо лезть его выручать?

Видимо, Гришка именно так и думал, поэтому Павлик свесил в яму ноги и начал потихоньку сползать на животе вниз... В Павлика похолодело внутри - ноги никак не могли достать дна... Гоп! Наконец.

Цыпленок отчаянно засуетилось, трепеща крылышками.

- Цыц, глупая. Я же тебя выручить хочу! - Павлик сел на корточки и стал ловить его. Долго возился, пока поймал. Цыпленок тяжело дышал разинутым клювиком, смотрел на Павлика круглым неистовым взглядом и дрыгал ногами. Причем больно поцарапал палец Павлика. Павлик поставил его на край ямы и разжал руки.

Мгновение цыпленок стоял неподвижно (наверное, не верил, в свою свободу), затем встрепенулся и исчез в бурьяне.

Павлик пососал поцарапанный палец и стал выбираться. Край ямы был на уровне его глаз. Павлик хватался за сорняки руками, скреб ногами по ровной глинистые стене, но ноги скользили, срывались, и он всякий раз сползал вниз. Через несколько минут он понял, что ему не вылезти, что он теперь - как этот цыпленок, даже хуже, потому что его некому вытащить.

Павлик растерянно и недоуменно поглядывал вверх на кусочек ясного голубого неба, окаймленного колючими сорняками.

Гришка молчал. Гришка ничего не мог посоветовать.

Сидит человек в яме, в густом бурьяне - словно нарочно спрятался, чтобы никто его не нашел.

Вот это да!

Павлик сел и прислонился спиной к влажной прохладной стене - все же не так жарко.

Гришка слышал, как Павлик вздыхал. Не плакал, не нюнил, а только вздыхал, очень часто вздыхал.

- А почему же ты не кричал? Не звал на помощь?

Павлик смущенно пожал плечами:

- Неудобно было как-то.

- Хорошее «неудобно». Ты же мог целый год здесь просидеть, и никто бы тебя не нашел. Вот недотепа! - Леся презрительно скривилась.

После всего случившегося, девчонки, конечно, купаться уже не стали. Да и поздно было, и есть хотелось. Решили идти домой.

- Как пообедаешь, приходи в парк на площадку. Я мяч принесу! - На прощание крикнула Лесе Света. И, взглядом показав на Павлика, покачала головой: мол, только без него.

- Ага, - кивнула Леся.

Возвращались они той же дорогой. Леся делала обиженное лицо и молчала. Павлик виновато поглядывал на нее. Наконец, решился и спросил:

- А хорошо было купаться с этой... маской?

- Ничего, - буркнула Леся.

- А я тоже мог бы купаться. Я и плавать умею. По-настоящему. Меня еще отец научил.

- А кто тебе мешал? Надо было купаться.

- Разве я знал, что можно?

- Лучше было уже купаться, чем в какие-то ямы проваливаться.

Павлик с сожалением засопел.

Когда отель был уже близко, Леся, несмотря на Павлика и стараясь сохранить независимый и гордый вид, сказала:

- Вот что. Ты лучше не говори, где мы были, и вообще... Я, конечно, не боюсь, ты не думай, а просто никому это не нужно.