Давиде Морозинотто - Кто похитил короля кухни?

Через несколько минут открылась дверь конторы Жамбре. На пороге показался лысый коротышка с мощным носом. На нём был элегантный костюм-тройка и уродливый галстук в бело-красную полоску. Это был он, господин Жамбре собственной персоной.

– Вперёд, коты! – бросил клич Мистер Луноброд. – Заходим внутрь!

И коты пошли в наступление.

Дым превратился в сплошной зловонный туман, который окутал всё вокруг, как густое повидло.

Господин Жамбре опасливо выглянул из своего кабинета, вытащил из кармана носовой платок и прижал его к лицу.

Прыг! И вот уже Додо и Луноброд мёртвой хваткой вцепились в коротышку! Марсельезыч стал рвать жилетку когтями – оторванные пуговицы с треском разлетались в стороны. Луноброд изловчился и всадил когти прямо в блестящую лысину господина Жамбре.

– А-а-а! На помощь! Усатые чудовища! – завопил Жамбре и, упав на землю, забарахтал руками и ногами, словно опрокинутая черепаха.

Жозефина и Помпончик воспользовались этим и ворвались в кабинет. Там они увидели… своего друга-повара, привязанного к стулу. Взор его был безумен, а волосы всклокочены.

Пьер закашлялся от дыма, но тут увидел… малыша Помпончика, который бежал прямо к нему.

– Ах, неужели это ты, котёнок! – прошептал он. – Но как тебе удалось меня найти? Ты просто молодчина!

Смущённый Помпончик потёрся о его ноги, чтобы подбодрить хозяина. Жозефина, не теряя времени, пустила в ход свои отточенные коготки, чтобы развязать верёвки на запястьях у пленника.

Едва путы были скинуты, повар вскочил и крикнул:

– Бежим отсюда!

Взяв Жозефину на руки и забросив Помпончика себе на плечи, Пьер выбежал из кабинета. Луноброд и Додо выскочили за ними. Едкий дым уже заполнил всё вокруг, и останься они ещё хоть на пару минут, их бы ждала верная смерть!

– Эй, эй! Вы куда-а-а? – захныкал господин Жамбре, который так и не понял, что происходит. – Вы же не бросите меня здесь одного?

Повелитель консервированной требухи вскочил на ноги и помчался к лестнице.

Первый этаж завода уже был затоплен требушиным соусом, который переливался через края огромных чанов, покрывая пол отвратительной слизистой массой. Она поднималась всё выше и выше, как морская волна во время прилива.

– Видали? Это всё моих лап дело! – объяснил Марсельезыч с довольным видом.

– Дело-то пустяшное… Я всего лишь забил фильтры чанов, переключил черпалку на максимальную скорость и вырубил предохранитель…

– Отличная работа, старина! – похвалил его Луноброд. – Но пока не поздно, нужно выбираться отсюда! Требухой уже завалило лестницы… ещё немного, и она дойдёт до потолка!

Повар Пьер внимательно слушал кошачий разговор, но, увы, не понял ни слова по-мяучьи. Он взглянул на котов и воскликнул:

– Не бойтесь, друзья! Теперь я вас спасу!

Луноброд и Додо покачали головой: ну и ну! У этого парня хватило дерзости заявить, что он их спасёт… И это после всего, что они сделали для него!

Тем временем путь по лестнице был отрезан – требуха затопила всё вокруг, а ступеньки были скользкими из-за помидорных шкурок. Оставалось только одно (бррр, хоть и противно это было) – нырнуть прямо в требушиный соус и плыть к выходу!

Луноброд прыгнул первым, за ним плюхнулись Пьер и Додо.

Тем временем коротышка наблюдал за котами с галереи… Он, великий Жамбре, построивший целую империю требухи, втайне считал её редкой гадостью! Ну да делать нечего… И Жамбре бросился в лавину.

Соус был обжигающим, а запах от него шёл такой, какого кот Луноброд никогда не нюхал. По сравнению с ним сточные трубы Тенардье пахли нежными фиалками. Барахтаясь в соусе, Луноброд зацепился за какую-то широкую деревяшку. Эта дверь, слетевшая с петель, казалась спасительным плотом в море требухи. Усатая команда взгромоздилась на плот, и все дружно принялись грести к выходу.

Волной требухи их вынесло на улицу, а вместе с ними и несколько заводских рабочих, измазанных соусом с ног и до макушки.

– Ну и катавасия! Варево уже хлещет из окон первого этажа! – воскликнула Жозефина. – А мы превратились в чучела-мяучела под соусом!

Соус бил фонтаном из окон, разнося вдребезги оконные стёкла, перехлёстывал через окружную стену и вырывался на улицу, широко разливаясь по всему кварталу Бельвиль.

И уж, конечно, вы можете себе представить, что случилось потом: тут же примчались полицейские машины, завывая сиренами и вспыхивая мигалками.

Из первого автомобиля, кряхтя, вылез хмурый инспектор Рампье с нахлобученным по самые брови котелком. Не успел он оглядеться, как ему на нос шмякнулся кусок горелой требухи.

К инспектору подбежал Пьер Паштет с вытаращенными глазами, в требухе до кончиков усов, и пробормотал:

– Я, я… повар Пьер Паштет. Я хочу сделать заявление. Я был похищен.

– Хм. Ах, так это вы… убитый повар? – запнулся Рампье. – То есть не совсем убитый, если учесть, что вы стоите здесь, перед моим носом. Так-так-так. Вы говорите, что вас похитили? Ну да, я так и думал. А во всём виноваты эти оборванцы – художники с Монмартра!

– Нет, нет! – прервал его Пьер. – Преступник здесь! Это господин Жамбре!

– Ну конечно! – торопливо вставил Рампье. – Именно это я и говорил. Жамбре – прохвост, я всегда это знал. Жандармы, арестуйте его! Итак, я с блеском раскрыл ещё одно преступление!

Луноброд, Жозефина, Додо и Помпончик, которые всё слышали, недоумённо покачали головами. Да этот горе-инспектор совсем совесть потерял!

Наконец, когда сложное дело было распутано, а в Бельвиле воцарился порядок, наши коты смогли вернуться домой.

Меж тем Оливье Бонне места себе не находил, ожидая Луноброда. Он так обрадовался возвращению друга, что лично почистил ему шёрстку и даже почесал животик.

А ещё художник позволил коту целый день проваляться на подушке, чему Луноброд был безмерно рад.

На следующий вечер чёрный кот снова отправился к театру «Элизе́ Монмартр». У театра его ждали Жозефина и Додо, а оттуда вся компания отправилась в ресторан «Золотой ключ».

Несмотря на то что стояла суббота, заведение было закрыто. В этот вечер Пьер решил устроить прием для дорогих, нет… для самых дорогих гостей!

Завидев своих друзей у чёрного входа, Помпончик с довольным видом выскочил из кухни и повёл их к главному входу, открытому специально для котов. В зале ресторана был накрыт только один стол, освещённый великолепным серебряным канделябром. Стол покрывала изящная льняная скатерть, уставленная превосходной посудой из тонкого фарфора.

– Прошу вас, господа! – пригласил их Пьер, выглядывая из кухни. – Ужин почти готов.