Евгения Овчинникова - Магия Зеро [litres]

Зеро поднял руку вверх. Он стоял посередине сцены, за ним – четыре его помощника. Зеро развел руки в стороны, развернул ладони к зрителям и быстро хлопнул. Зрители молчали. Зеро оглянулся на ассистентов – те стояли неподвижно, сложив руки за спиной. Его лицо со сведенными бровями ничего не выражало, поэтому непонятно было, что происходит – это часть сценария или произошла какая-то ошибка.

Зеро снова развел руки ладонями вверх и снова хлопнул. Я во все глаза смотрела на сцену, но ничего не замечала. В это время все четыре помощника сняли маски и отбросили их в сторону, но под ними оказались точно такие же, ярко-красные. Трое ассистентов окружили Зеро. Мы с близнецами переглянулись. В зале заволновались – никто еще не понимал, что происходит, но зрители уже нацеливали на сцену камеры.

Четвертый помощник подошел ближе к зрителям и начал очень быстро говорить на итальянском. Через минуту зрители начали охать и ахать.

– Нина, что он говорит, ты понимаешь? – затормошила меня Настя.

– Нет, слишком быстро. Не различаю слова. Кажется, что-то про шарлатана, – ответила я, прислушиваясь к человеку в красной маске, но напрасно – он расходился, становился все эмоциональнее. Зрители переглядывались, кто-то возмущался, кто-то вставал, чтобы уйти.

– Что происходит? Это часть шоу? – спрашивала Настя, дергая меня за руку.

– Нет, не часть, – ответил за меня Ваня. – Кажется, вашего Зеро разоблачают.

– В смысле? – не поняла Настя.

– Раскрывают секрет его фокусов, – ответил он, усмехнувшись. – Мы попали на историческое событие.

– Да?! – Настя судорожно достала телефон и стала снимать видео.

Человек в красной маске продолжал говорить, зрители шумели, непонятно почему – хотели ли, чтобы разоблачители ушли, или были возмущены тем, как Зеро выдавал трюки за магию.

– Почему нет карабинеров? – спросила я и в тот же момент увидела, как они подсаживают друг друга, чтобы перелезть через высокую сетчатую ограду. Вот два карабинера оказались на нашей стороне и бежали к сцене, и в ту же секунду, как их ноги коснулись ее, человек в красной маске хлопнул в ладоши. Красные маски сорвались с места, побежали вверх по ступенькам между рядами зрителей, промчались в паре метров от нас, обдав разогретым воздухом, и растворились в темноте. Карабинеры исчезли следом.

Зеро в одиночестве стоял на пустой сцене. Охрана и карабинеры перелезали через забор. Одни бросились за красными масками, другие осматривали зал и Зеро. Он кинул последний взгляд в зал, потом, не обращая ни на кого внимания, сбежал со сцены, ловко перемахнул через забор и исчез из виду.

Зрители стали подниматься и двигаться в сторону выхода.

Мы медленно, пропуская вперед семьи с детьми и старушек, спустились вниз. До ворот было метров сто, и фонари освещали сгрудившуюся толпу – ворота все еще были заперты.

– Смотрите, они закрыли ворота и оставили полицейских снаружи. Умные, правда?

– Не полицейские, а карабинеры, – поправила я. – У них черная форма, а у полиции – синяя.

Я хотела рассказать, чем они еще отличаются, но ворота наконец открыли, и зрители хлынули вон из театра. Сзади нас поджимали, поэтому мы, переваливаясь, как пингвины, медленно пошли к выходу.

– Как в метро в час пик, – заметила Настя.

Ей было, как всегда, весело, она толкалась, вертела головой и подмигивала карабинеру, строго глядящему на нас. Я оглянулась на сцену. Отсюда она выглядела прозаичнее: тонкий блестящий каркас. Сквозь него в глаза бил яркий свет установленных на трибунах прожекторов.

– Почему не было охраны? – спросил Ваня.

– Ну не знаю. Может, на них никогда не нападали?

В этот момент мы подошли к выходу. Открыта была только калитка, куда проходили по двое. Мы протиснулись в нее и оказались на небольшом пятачке, где днем парковались машины туристов, приезжавших оценить архитектуру Греческого театра при дневном свете. То, что произошло в следующие три часа, до сих пор кажется мне сущим безумием.

Мы вышли на парковку перед Греческим театром. Тут было свободнее, люди расходились в нескольких направлениях. Мы взялись за руки и направились в сторону Ортиджии. Был душный влажный вечер. Тени деревьев вытягивались в свете желтых фонарей.

Впереди к группкам прохожих приставал пьяный. Он зигзагами переходил от одних к другим, размахивал руками. От него отшатывались. Мы обошли его подальше. Это был мужчина, японец. Обычный, ничего такого, просто перебрал вина.

– Может, доведем до гостиницы? – предложила я. – Пока его не ограбили.

Но еще до того, как близнецы ответили, мужчина исчез за перекрестком.

Мы неторопливо двинулись дальше, дошли до улочки с уютными скамейками.

– Давайте посидим, – сказала Настя, плюхаясь на деревянное сидение. – Духота страшная, – она прижала руку ко лбу и тяжело дышала.

И тут откуда-то сзади появился японец. Он схватил Настю за плечо и мычал, пытался что-то сказать.

– Ай, отвяжись! – Настя отцепила его руку и соскочила со скамейки.

Но он не отвязывался, мычал, обошел скамейку и рухнул прямо на асфальт. В свете фонаря было видно, как он гримасничает.

– Кажется, он не пьяный, – сказала я. Закралось страшное подозрение.

– Нина, – испуганный голос Вани, – помнишь по курсам неотложной помощи, как определяется инсульт?

У меня заныл живот, я зажмурилась и стала перечислять:

– Головная боль, тошнота, головокру…

– Да не у тебя инсульт, а у кого-то другого!

Японец громко бормотал.

– Асимметрия лица, – прошептала Настя.

– Give me a smile [18]  Улыбнитесь мне ( англ .). , – я нагнулась и тряхнула мужчину за плечо, чувствуя, как живот закручивается в узел и вот-вот произойдет что-то страшное. Перед глазами расцветали черные цветы – лилии и олеандры.

Он улыбнулся правой частью лица, левую перекосило, она будто утекала в другую сторону. Мы в ужасе отпрыгнули на несколько шагов, но потом взяли себя в руки.

– Вызываю скорую, – кинула я близнецам.

Они кивнули и склонились над мужчиной, пристраивая его голову удобнее.

Я тупо смотрела на цифры в телефоне – скорую на Сицилии вызывать еще не приходилось. Оглянулась – улица была пуста, как нарочно, все поклонники Зеро разошлись. Наугад набрала 112. На другом конце заиграла музыка и приятный женский голос, очевидно, просил подождать.

Я смотрела, как Ваня и Настя крутились возле японца, потом сели рядом с ним прямо на асфальт. Японец бормотал, и Ваня пригнулся ниже, пытаясь расслышать.

– Что он говорит? – спросила я. В трубке все еще играла музыка.

– Не пойму, чушь какую-то, – ответил он.

– Тоже признак инсульта, – хрипло сказала Настя. Судя по голосу, она была напугана, а она никогда в жизни не пугалась.