Евгения Овчинникова - Магия Зеро [litres]

– Вообще-то он был живой, когда его погрузили в машину, – напомнил Ваня.

– Все равно будет долгая реабилитация, – ответила я, – мы все это проходили. У меня пятерка по инсультам.

– А если ученый ненормальный и опыты незаконные? – спросил он.

– Тогда не знаю, – призналась я, – могу позвонить маме.

– Давайте отнесем в полицию. Они лучше нас разберутся, законные крысы или незаконные, – Ваня все больше раздражался.

Настя молчала. На нее в свете фонаря бросал тень огромный фикус. Она поставила переноску на мостовую. Вид у песчанок был несчастный, они тяжело дышали, будто сами только что пробежали километр.

Пока мы спорили о возможности или невозможности обратиться в полицию, она села на корточки и гладила мышей, просовывая пальцы в мелкую решетку, а потом сказала:

– Они меня видели.

Мы, онемев, уставились на нее.

– Когда я спустилась за клеткой, они, вернее, один мужчина увидел меня в разбитое стекло. Они же разбили стекло, чтобы открыть дверь.

– Там было темно? – спросила я, надеясь, что она ответит «да» и мы займемся надуманным спасением песчанок дальше. Я даже готова была отнести их в полицию, только бы больше не иметь дел с мужчинами в черном.

– Нет, – грустно ответила она, – было очень светло, от фар их машины. Один точно хорошо меня рассмотрел. Я еще подняла голову и посмотрела на него.

– Чертовы мыши, чертовы мыши, – прошептала я.

– Знаете что, – продолжила она, – это в самом деле были не полицейские. И мне показалось, что с ними что-то не так. Ну, знаете, когда чувствуешь опасность просто так, когда смотришь на человека. Когда хочется держаться подальше.

Я с тоской вспомнила питерских чудовищ – плезиозавров, лепидосирен и кистеперых рыб и шепотом ответила:

– Знаю.

Мимо проехала машина. Водитель, бородатый мужчина, внимательно на нас посмотрел.

Настя подняла клетку с мостовой.

– Идем отсюда.

Мы свернули на неосвещенную улицу и пошли в сторону нашего острова, прячась каждый раз, когда вдалеке показывалась машина.

Вход на Ортиджию – широкий перешеек между островком и Сиракузами, по обеим сторонам от него покачивались на причале укрытые тентами рыбацкие лодки. Перешеек и несколько улиц за ним были ярко освещены: тут, в туристической части, еще встречались редкие прохожие и были открыты несколько ресторанов и кафе, хотя все они были пусты, и официанты снимали скатерти со столов и поднимали наверх стулья.

В катакомбах, как называла мама нашу и несколько ближних улиц, было темно, хоть глаз выколи, и стояла гробовая тишина – младенцы спят, телевизоры выключены. Мы включили фонарики на телефонах и пробирались к дому, поминутно попадая не туда и спотыкаясь о кошек, которые в это время выходили стаями на свои ночные бдения.

– Нас тут никогда не найдут, – прошептал Ваня, перешагивая через кошку.

– Они найдут нас за полминуты. Первая же бабка покажет улицу и дом. И еще в какой одежде вы приехали и какого цвета у вас чемоданы. Ну и заодно – что мы ели на завтрак позавчера, – ответила я, открывая дверь домой. Замок проскрипел, и мы вошли в гостиную.

По ночам в Старом городе особенно остро пахло морской сыростью. Когда солнце заходило, запах выползал из каменных стен. Душащая сырость прилагалась к морю и солнцу, но была непереносима. Ночами она заползала в нос и мешала спать. Сегодня, после ночной прогулки, она ощущалась особенно остро: сыростью тянуло от ковров на полу, от дивана, она сочилась сквозь щели входной двери, заползала в нос и кружила голову.

Ваня ходил туда-обратно по комнатке, Настя доливала воды в поилку и тихо говорила что-то мышам.

– Тупо получилось, – заключил Ваня после десятой проходки.

– Ничего не тупо, – возразила сестра из ванной, – кто знает, что бы было, если бы не мы.

– Бы-не-мы-не, – передразнил ее брат. – Откуда ты знаешь, что у них там в башках? Может, это датчики слежения? И вообще. Они на такой жаре к утру передохнут!

– Не передохнут! У меня точно не передохнут! Скорее я умру от твоего занудства! – выпалила Настя, и они начали обычную перепалку, переходящую с мышей на личности, потом обратно на мышей и опять на личности.

Пока они спорили, я смотрела на песчанок, их огоньки создавали маленькое красное зарево над переноской, и я смутно вспомнила историю о ложных воспоминаниях. Открыла ноутбук, потом пришлось перезапустить роутер – он висел над входной дверью, – интернет тут вечно сбоил. И когда наконец в поисковике показались картинки мышей с лампочками на голове, повернула экран к близнецам. Их перепалка шла на убыль, поэтому они подошли ближе и наклонились.

– Имплантация воспоминаний? Это отрывок из научной фантастики? – спросил Ваня, пробежав глазами статью.

– Это новость от прошлого года, – ответила я. – В некоторых лабораториях удалось внедрить в мозг мыши ложное воспоминание.

– Давай попроще, да?

– В мозг записали информацию о том, чего на самом деле мышь не испытывала. Вроде электрическими импульсами. С устройства на устройство. Например, где лежит корм. Не знаю точно, – я запнулась, вспомнив, что для этого требовалась операция на мозге мыши.

– В прошлом году? И что с той крысой? – подозрительно спросила Настя, вытягивая голову к экрану.

– Не знаю. Неважно. В общем, это направление в нейрофизиологии, которое типа очень перспективное и находится в самом начале развития. Мама говорила, что потом, если опыты на мышах будут успешными, можно будет вживлять информацию в мозг человека.

– Как в «Матрице»? Раз – и ты умеешь кунг-фу?

– Скорее всего, теоретические знания.

– Ооо, да, вживлю себе учебник по истории, – отозвалась Настя.

– И эти песчанки – типа первый шаг и все такое.

Мы разом обернулись в сторону переноски. Песчанки стояли на задних лапах и смотрели на нас, маленький светящийся отряд.

– Надо отдать их обратно, – заключила я.

– Правильно. Отнесем в полицию, – сказал Ваня с облегчением и повернулся в сторону клетки, но мы с Настей схватили его за футболку и потянули обратно. Он пытался вырваться, и у него получилось – в два прыжка он оказался в ванной и схватил переноску, мыши покатились кубарем и шмякнулись о дальнюю стенку. Мы попытались выхватить клетку, но Ваня не отдавал – мыши болтались в переноске до тех пор, пока клетка наконец не оказалась у меня в руках.

– Это не просто песчанки, – потрясла я клеткой перед красными Ваней и Настей, – это научное достижение, осторожнее с ними.

– Стой! – воскликнул Ваня, протягивая руки к переноске.

Я отступила, пряча ее за спину.

– Да стой ты, дай сюда, – сказал он, отбирая у меня клетку. Он заглянул ей под дно. – Ага! Вот оно!

– Что? – одновременно спросили мы с Настей, заглядывая туда же.