Роберт Стайн - Плач мумий

Из глотки Джонатана вырвалось слабое клокотанье. А потом он затих.

Туттан-Ра убрал руку с его горла и сел. На лице его играла широкая улыбка.

— Ты проиграл, Джонатан, — сказал он. — Попрощайся с племянницей и племянником.

Туттан-Ра одарил Соню и Энни победоносной улыбкой. Лицо его раскраснелось, а в усах поблескивали капли пота.

Джонатан распростерся на спине без движенья, закрыв глаза. Его руки безвольно лежали вдоль боков.

Дышит ли он? Я не могла понять.

Питер застыл на месте, глубоко засунув руки в карманы джинсов. Он прижимался спиной к стене. Глаза у него были круглые от страха.

Я быстро вышла из ванной, глядя с вызовом на Туттан-Ра.

Он повернулся ко мне.

— Где ты была, Эбби? Неужели рассчитывала спрятаться в ванной? Или тебе было слишком страшно смотреть, как я расправляюсь с твоим дядюшкой?

Я не ответила.

Вместо этого я опорожнила рот. В ванной я набрала в него воды из-под крана. И теперь я совершила один из своих чемпионских, на золотую медаль, плевков водой.

Я выпустила мощную струю воды изо рта прямо в лицо древнего египтянина.

Вода забрызгала его щеки, нос, усы. А потом побежала с подбородка на шею.

Его рот широко раскрылся, и он застонал.

Его глаза вылезли из орбит.

Он закричал. Крик тут же потонул в громком шипении, похожем на шипение гамбургера, поджаривающегося на решетке.

От лица Туттан-Ра повалил дым, его кожа вспыхнула. Волосы осыпались золой. Вся передняя часть его лица сползла, обнажив серые кости.

Его уши отвалились и беззвучно упали на ковер.

— Ун-х… ун-х… — дважды простонал он, и это были последние изданные им звуки.

Его череп рассыпался в порошок. А потом и остальное тело начало разваливаться на части, рассыпаясь, исчезая внутри одежды.

Спустя считанные мгновения я смотрела на смятый костюм, покрытый черно-серым пеплом.

Из воротника выкатились шарики глаз и остались лежать на ковре. Они слепо таращились на меня снизу вверх. А потом тоже рассыпались в порошок.

— Эбби, ты была великолепна! — воскликнул Питер. — Ты сделала это!

Но я понимала, что еще рано праздновать победу. Я повернулась, желая увидеть, что будут делать Энни и Соня.

Неужели нам предстоит сражаться и с ними?

Нет.

К моему изумлению, их одежда лежала двумя кучами на полу спальни. Обе женщины также рассыпались в прах. Прах образовывал маленькие пирамидки поверх вещей.

— Должно быть, все трое были как-то связаны между собой, — проговорила я. — Они делили жизненную силу или что-то вроде того.

— Или что-то вроде того, — повторил чей-то голос. С пола.

Туттан-Ра? Неужели он ожил?

Ахнув, я обернулась на звук. И увидела, что дядя Джонатан пытается сесть.

Он мотал лысой головой, ошеломленно моргая.

— Кажется, я живой, — изрек он заплетающимся языком.

А потом он увидел смятую одежду и кучки праха. Сощурившись, он поглядел на меня.

— Эбби?

— Их больше нет, — сказала я. — Прошу, уйдемте из этого жуткого места.

Мы с Питером помогли Джонатану подняться на ноги. Обойдя две пепельные пирамидки, мы поспешили в коридор.

— Куда теперь? — спросил Джонатан, оглядевшись по сторонам. — Нам нужно спуститься с холма. Я оставил машину у подножия и…

— Постойте! — закричала я. — Еще одна вещь. Мы забыли про мумий.

Я повернулась и припустила к личным покоям Туттан-Ра. Питер и Джонатан последовали за мной.

— Он поддерживал в мумиях жизнь все эти годы, — сказала я. — Они стонут и рыдают от боли. Что же нам теперь с ними делать?

Открыв дверь, я влетела в огромный зал. Бледный солнечный свет струился из высоких окон, освещая два ряда саркофагов.

Я остановилась. И прислушивалась к стонам и вздохам.

Нет.

Тишина. В зале воцарились тишина и покой.

Я повернулась к Питеру и Джонатану.

— Наверно, их жизненная сила тоже была связана с Туттан-Ра, — сказала я. — После двух тысяч лет эти древние мумии наконец упокоились.

Я не смогла удержаться. Я подошла к ближайшему саркофагу. Склонившись над ним, я смотрела на мумию. Ее руки были скрещены на груди. Размочаленные бинты были покрыты пятнами.

Наклонившись дальше, я вглядывалась в запеленатое лицо.

И вдруг ее руки взметнулись. Она схватила меня за плечи — и потянула к себе!

Я была слишком потрясена и напугана, чтобы закричать.

Я чувствовала, как ее сухие костлявые руки обхватили меня за талию. Чувствовала тысячелетний запах плесени и разложения. Он был такой сильный и насыщенный, что я начала давиться.

Я пыталась вывернуться из ее хватки.

Крепко держась за меня, она приподнялась. Подняла голову… и хрипло прошептала прямо мне в ухо:

— Спасибо тебе… Спасибо…

А потом я почувствовала, как силы покинули измученное тело. С последним вздохом она опустилась обратно в саркофаг. Ее руки безжизненно вытянулись вдоль боков.

Все мое тело тряслось и зудело от сухого, шершавого прикосновения ее рук. Давясь смрадным запахом, я обеими руками вцепилась в края саркофага и выбралась наружу.

Питер и Джонатан схватили меня за плечи и поставили на ноги.

— Ты в порядке? — спросил Джонатан.

Я кивнула.

— Он поблагодарил меня, — сказала я. — Он просто хотел поблагодарить меня за то, что я позволила ему умереть.

— Теперь-то мы можем ехать домой? — спросил Питер. — Хочу туда, где скучно!

На следующий день, на железнодорожной станции Крэнфорда, Джонатан в тысячный раз извинялся.

— Я дико сожалею, что не смог вас тогда встретить, — говорил он. — Мне очень жаль, что вы натерпелись таких ужасов…

— Главное, даже друзьям не расскажешь, — пожаловался Питер. — Кто в такое поверит?

— Ну ничего, зато мы пережили незабываемое приключение! — заметила я.

— Ну ты даешь, Эбби, — сказал Питер, закатывая глаза. — Всегда найдешь светлую сторону.

Джонатан помог нам погрузить в вагон багаж.

— По крайней мере, вы оба целы и невредимы, — сказал он и на прощание крепко обнял нас обоих. — Передавайте бабушке Ви мои наилучшие пожелания, — добавил он. — Надеюсь, с ней все будет хорошо.

— Я тоже, — пробормотала я.

Поезд тронулся. Джонатан пробежал по проходу и спрыгнул. Стоя на платформе, он махал нам рукой.

Мы с Питером откинулись на сиденья. Предстояла долгая поездка обратно в Бостон. Но мы никогда не были так рады возвращаться домой.

Мы свалили наши чемоданы в прихожей и побежали в гостиную.

— Бабуля Ви! Бабуля Ви?

— Наверху, — отозвалась она. Голос ее звучал еле слышно. Слабо.

Мы нашли ее лежащей в постели.

— Вы вернулись, — прошептала она.

Она с трудом села.

Я пыталась не выдавать огорчения. Но бабуля Ви выглядела такой ослабевшей, хрупкой и усталой… В ее глазах не осталось жизни. За короткое время ее руки исхудали, как зубочистки. А лицо стало мучнисто-бледным.