Пьер Гамарра - Двенадцать тонн бриллиантов

Чуть подальше, стоя на металлических лесах, рабочие подновляли фасад здания…

Девушка заметила мадам Лежербье, спешившую к своему автобусу. Сверху хорошо была видна ее фигурка в коричневом плаще и аккуратно уложенные серебристые волосы. Вид мадам Лежербье сразу напомнил Иоланде о порученной ей работе.

Она отошла от окна и села перед двумя пачками типографских оттисков, испещренных черными чернилами.

В дверь постучали.

Это был опять Жан Луи Шассерио. Он хотел узнать, вернется ли еще мадам Лежербье… Нет, это не так важно. Он завтра с ней поговорит… В некоторой, как показалось Иоланде, нерешительности он постоял на пороге, затем закрыл за собой дверь.

Иоланда нахмурила брови, потом пожала плечами и принялась сличать исправления автора и мсье Кулона.

Немного позже Арлетта сообщила ей, что из типографии Фликото приехал курьер. Иоланда отнесла приготовленный для него пакет и вернулась за стол.

И снова зазвонил телефон.

— Алло, — заговорил веселый голос, — это производственный отдел? Вы не нашли «Робинзонов с Ориноко»?

— А, Кристоф, это вы… Нет, к несчастью…

— А что же вы тогда делаете?

— Просматриваю правку в «Пирате Бурьгроза», захватывающем романе о корсарах…

— Спешу сообщить вам, что я отправляюсь в путешествие. Звоню с вокзала Сен-Лазар… Где поезда дальнего следования… Отправление через несколько минут. Завтра среда [2] По средам во Франции школьники не учатся. … Время для прогулок у меня есть…

— И это путешествие связано с нашим общим делом?

— Возможно.

— Вы напали на след?

— Кажется, да.

— И какова конечная цель путешествия?

— Шербур.

— Почему Шербур?

— У меня есть адрес в районе Шербура. Если завтра с утра от меня не будет новостей, срочно предупреждайте мсье Бабиласа и полицию… Родителям я сказал, что еду в гости к приятелю… Не хочу их волновать.

— Значит, это опасно?

— Нет. Я ничем не рискую. Я только рассчитываю нанести один визит по известному мне адресу. Вот он: «Старая бухточка», Гури, департамент Манш.

— Записала. А что это такое? Деревня? Хутор?

— Понятия не имею. Я этого места не знаю. Гури — это маленький порт возле мыса Аг, на самом конце полуострова Котантен. Представляете себе?

— Приблизительно. А чей это адрес?

— Некоего Жозефа Дьевиля. Этот господин несколько месяцев работал в ГЭК, ну, знаете, на нашем заводе в Коломбе. У меня есть знакомый в отделе кадров ГЭК. Он мне и рассказал…

— А почему вы заинтересовались этим Жозефом Дьевилем?

— ПОТОМУ ЧТО ОН БЫВАЛ В БАРЕ КАРОЛЮСА. И потому еще, что не раз пил кофе с учителем Кентеном. Это я узнал у Каролюса.

— Вы думаете, что это он напал на мсье де Солиса?

— Не знаю.

— Нужно предупредить полицию. Этот человек может быть опасен. Что вы намерены предпринять?

— Разузнать все потихоньку. Я позвоню вам завтра утром.

— Кристоф! — позвала девушка.

Но он уже повесил трубку.

Иоланда грустно покачала головой. Эта история ей не нравилась. Кристоф приедет в Шербур очень поздно вечером. Как он доберется до Гури? И как его там примут?

Конечно, молодой преподаватель физкультуры жаждет вернуть свою рукопись. Это для него что-то вроде спортивного состязания. Но ведь это состязание может оказаться очень опасным!

И вдруг Иоланда собрала гранки, которыми был завален весь стол, взяла чистый листок бумаги и лихорадочно принялась писать.

Несколькими минутами позже на площади Пале-Рояль она нырнула в такси.

Жан Лун Шассерио застыл возле кабинета мадам Лежербье. Он вслушивался.

Затем он прошел весь коридор и остановился возле стеклянной кабины телефонистки.

— Скажите, Арлетта, что, мадам Лежербье еще вернется?

— Нет, она сегодня не придет. И мадемуазель Ламбер тоже ушла… Она, видимо, очень спешила.

— Так, значит, в производственном отделе никого нет?

— Нет.

Он вернулся обратно, вошел в комнату, подошел к столу мадам Лежербье.

Его взгляд привлек лист бумаги, на котором в спешке что-то было нацарапано.

Когда шербурский поезд тронулся, вечерняя бурливая толпа уже завладела вокзалом Сен-Лазар.

Поезда пригородных линии без передышки выбрасывали пассажиров, приехавших из Версаля, Сен-Жермена и Аржантёя.

На стенде отправления звякали, переворачиваясь, черные таблички с названиями станций. Одно за другим красными огнями вспыхивали табло: «Внимание, поезд отправляется».

В это же время в Римскую и Гаврскую улицы, окружающие просторное здание одного из самых многолюдных парижских вокзалов, вливался новый человеческий поток: жители пригорода, возвращаясь домой, растекались по магазинам, делая последние покупки.

В подвальном этаже, где расположилась Торговая галерея, жизнь била ключом: лавочки бойко торговали, стояли очереди к продавцу вафель, к мастерицам, поднимающим петли на чулках, перед сапожной мастерской, галантерейными магазинчиками и перед «Металлоремонтом», где «в одну минуту» делают ключи.

Сладкий запах вафель причудливо смешивался с запахом тарталеток с сыром.

Наверху, в огромном зале ожиданий, люди толпились у касс, у буфетных стоек. Десятки людей собрались у Памятника Погибшим — этого традиционного места встреч.

Когда шербурский поезд трогался, один из пассажиров выглянул на перрон, запечатлевая в памяти вокзальную картину: водоворот толпы, светящиеся надписи, два огромных круглых циферблата часов — в начале и в конце кишащего людского муравейника.

Поезд отошел, и пассажир, сев на свое место, вытащил из кармана газету и просмотрел ее.

Затем этот пассажир, молодой человек в замшевой курточке, поднял голову и стал потихоньку изучать соседей по купе, их было двое: девушка, углубившаяся в чтение романа, по всей вероятности студентка, и довольно пожилой, аккуратно одетый человек, успевший уже задремать в своем углу.

Народу в поезде было не очень много: вот мимо по коридору прошла группа моряков, они смеялись и громко шутили.

Затем в проеме двери на секунду возник чей-то силуэт.

Юноша поднял голову, но это мгновенное видение он бы не сумел описать. Он даже не понял, кто это был, мужчина или женщина? Краем глаза он машинально зафиксировал лишь профиль, и через минуту ему показалось, что силуэт этот кого-то ему напоминает…

Он плавно встал со своего места и не торопясь пошел по коридору.

С беззаботным видом оглядывая все купе, он дошел до самого конца вагона.