Юлия Кузнецова - Скелет за шкафом. Парижский паркур (сборник)

– Вот почему ты так напрягся при слове «заварушка»! – воскликнула я, а сама подумала, что если бы Грей выслушал меня тогда, то все могло бы произойти по-другому.

Он мог пойти с нами, и тогда мы не провалялись бы связанными и с заклеенными ртами в трейлере. А может, он бы отговорил нас от вылазки, и тогда страшно себе представить, что было бы сейчас с Куаном и его сестрой.

– Да, – сказал Грей, – я чувствую свою вину. Хотя она оставила записку. Что-то вроде «никого не винить». В паркуре она научилась преодолевать себя, а в личной жизни – нет…

– Как ты это пережил?

– Начал курить, – он снова усмехнулся, – а из того болота мама вытащила. Вот, смотри!

И он показал на свой кулон. Большой дельфин в обнимку с маленьким.

– Так это мама с ребенком? – потрясенно сказала я. – А я думала, девушка тебе подарила!

– Мама выволокла меня и отправила сюда. В твоем возрасте, наверное, не понтово признаваться в любви к родителям, но я ей здорово благодарен. Ладно. Я так зашел, попрощаться. Сам уже выезжаю.

Он протянул руку, я пожала ее.

– Спасибо тебе, – сказала я, – но как понять – выезжаешь? Я думала, ты, как истинный трейсер, по крышам до аэропорта поскачешь.

– Вот именно, что я трейсер, – засмеялся он, – а не псих, насмотревшийся киношек про паркур. Паркур – это совсем не экстрим, каким его там выставляют. Я просто прокладываю свой путь. Ну, давай. Пиши, если надумаешь заниматься.

Я кивнула. И добавила с хитрой улыбкой:

– Так, значит, ты все-таки тренируешь девушек?

Когда за ним закрылась дверь, я подошла к Нике. Она сидела как окаменевшая за столом и по-прежнему смотрела в косметичку. Я погладила ее по голове.

– Я видела, что вы паркуром занимаетесь, – вдруг призналась она, – даже костюм спортивный нацепила. Видела, красный такой, от кутюр? Думала к вам присоединиться. А потом решила, что буду тебе мешать охмурять этого красавца.

– Какого красавца?! Он просто друг. Я по-прежнему не могу выкинуть Зета из головы. Такая вот несчастная влюбленная дурочка.

Ника развернулась ко мне, прижала мои ладони к щекам и проговорила:

– Жизнь – штука хрупкая, да?

Я обняла ее и прошептала:

– Все будет хорошо. Только вот если еще хоть раз на крышу залезешь… Я тебя собственноручно с нее сброшу!

Утром мы сердечно попрощались с сияющей мадам, обнялись с Доминик, оставив ей на память «заколдованный фонарик», и поехали в аэропорт на самом красивом поезде на свете, разрисованном граффити.

Перед самым вылетом нам позвонила Оля. Полиция нашла родителей Куана и Суонг! Дети возвращаются домой. Их будет сопровождать представитель посольства.

Преступников, которых поймали благодаря нам, будут судить. Их обвиняют в похищении и принуждении к незаконному труду. Обвинение серьезное, так что на свободу мадам Дарбо и ее приспешники выйдут не скоро.

Мы с Никой бросили чемоданы и обнялись.

А еще Оля рассказала забавную вещь:

– Куан очень переживал, что вы подумаете, что это он заманил вас в трейлер! Сказал, вы показали ему большой палец.

– Ну да, я имела в виду, один он там или нет, – сказала я, – Я бы указательный показала, но Ника была уверена, что это неприличное что-то.

– Указательный у них неприлично показывать, – согласилась Оля, – но большой тоже имеет значение не «один», а «давай сюда»! Вот он и кивнул. Он же хотел выйти!

Я засмеялась и пересказала историю Нике.

Потом позвонил Жером и попросил прощения за то, что вчера дал лишь адрес, где много трейлеров, а не поехал с нами. Потому что утром он открыл газету и прочел о наших приключениях у Триумфальной арки. Больше всего он испугался за Нику, в газете написали, что ее избили, но мы успокоили Жерома и пообещали приехать к нему в гости, если он придумает с нами какую-нибудь экспозицию.

С Жерома все и началось: каждый час перед нами кто-нибудь да извинялся. Сначала моя мама. Прислала эсэмэску (при том что она даже слово-то это неправильно выговаривает, говорит «сэмээска») на мой новый телефон: «Прости, что взвалила все это на тебя». Потом пришло сообщение Нике: «Детка! Прости нас! Мама и папа».

– Если еще мадам напишет, что извиняется за то, что сфотографировала нас ночью, то это уже ни в какие ворота не залезет, – проворчала Ника.

– Тем более мы знаем, зачем она это делала на самом деле. Очередной раз привлекала наше внимание, – вздохнула я, – мы ведь могли и не догадаться обо всем, и тогда она не получила бы писем. Ой, хани! Харри ап, посадку объявили!

Мы сели в самолет и еще не успели взлететь, как я достала альбом. Срочно, срочно надо было все зарисовать! Грея, Куана, нашу мадам, Доминик в костюме Шерлока Холмса, Жерома, Олю и ее кудрявого полицейского! И не забыть про бояр!

Мои мысли заметались. Как? В виде комикса? Тогда какого – японского или американского? Или вообще – сделать классический рисунок?

У меня руки дрожали от нетерпения. Как же я соскучилась по своему любимому занятию!

Неужели всего неделю назад мне не хотелось рисовать?! Не верится.

Принесли еду, и мы дружно от нее отказались. Ника теперь мечтала привести себя в норму. А я не хотела портить впечатление от парижских бриошей и улиток с изюмом. Впрочем, багеты я теперь не скоро смогу есть.

Родители долго нас обнимали и трясли. Никины – все извинялись и прижимали ее к груди, любуясь ее округлой фигурой. А мой папа обнял меня и сказал:

– Что? Не обошлись все-таки без ЧП?

– Т-ты о чем? – растерялась я.

– Как о чем?! А телефон кто потерял?

– А! Точно, пап, прости, – пробормотала я.

А моя мама спросила:

– Ну что? Какие вы посетили достопримечательности? Что запомнилось?

– Триумфальная арка, – ответили мы хором с Никой.

И переглянулись.

– Вот дают, – удивился папа, – я бы скорее Лувр запомнил!

– В Лувре, пап, ничего интересного, – искренне сказала я, – разве что только вход через пирамиду.

– Пирамидам с древности приписывали магические свойства, – послышался голос за спиной моих родителей, и к нам подошел Зет!

Я ахнула:

– Откуда ты узнал, во сколько я прилетаю?!

– Твои родители сказали.

Папа недовольно покосился на него, словно намекая, что, была бы его воля, он ни за что не сказал бы Зету про мое прибытие.

Но я отвела друга в сторонку.

– Прости меня, – выпалил он, – я вел себя как дурак! Мне совсем не хотелось с тобой расходиться! Просто у меня были сложности, я не мог устроиться на работу. И я решил сосредоточиться только на одной цели.

– И как работа?

– Она у меня в кармане. Но я понял, что… сделал страшную глупость. Упустил из виду тебя. Скажи мне… ты там ни в кого не влюбилась?

Я улыбнулась. У нас в Париже такое приключение вышло, не до влюбленностей!