Валерий Гусев - Сказка для злодеев

– А вам, гражданин Чернов, здесь делать нечего. Пока нечего. И, кстати, сдайте ваше оружие. Вы лишены лицензии на право его ношения.

Здорово... Вот тут-то и Алешка появился. То ли из-за угла, то ли из табакерки. Делягин, как его увидел, даже позеленел от злости и прошипел:

– А тебе, пацан, я все уши оторву!

– Вы сначала свои побрейте, – вежливо отомстил ему Алешка. И припечатал напоследок: – Пентавр!

Затем, посвистывая, направился к следующему приключению. Но не сразу, а приняв кое-какие меры. Ведь встреча с Делягиным напомнила Алешке о существовании еще одного нехорошего человека – торговца Червякова, который про Алешку как раз вряд ли бы забыл...

Следующее приключение случилось у Гремячей башни.

Алешка пошел повидаться с ней. И попрощаться. Здесь почти ничего не изменилось. Так же полоскались меж ее зубцами зелеными флагами отважные березки, так же недовольно каркал ворон. Та же яма была перед дверью. А вот дверь была загорожена стальной решеткой, опечатана бумажкой и ограждена табличкой – «Археологический объект. Охраняется государством».

Алешка немного огорчился; ему очень хотелось еще раз послушать, как бешено воет нечистая сила, и еще раз заглянуть в бездонный колодец, а может, и побросать туда камушки – послушать, как они будут булькать в темной глубине. Алешка даже свечами запасся, в коробочке.

Но ничего не вышло. Это даже к лучшему, ему подумалось. Мало ли кто захочет туда залезть.

Алешка потрогал замок на решетке, погладил ладошкой табличку и... И тут кто-то сильно схватил его за плечо, дернул и развернул.

Все те же лица! – Червяков. Он крепко держал Алешку и был не похож на себя. Вчера – вежливый и отзывчивый продавец всякой дряни, а сейчас – злобный и трясущийся.

– Куда сокровища девал, щенок! – он вне себя начал трясти Алешку за плечи. – Говори!

– Не помню! И не трясите меня. А то совсем забуду.

– Где сокровища? Давай по-хорошему. Это что? – он вцепился в коробочку со свечами, которую Алешка держал в руке. Наверное, подумал, что там изумруды с яхонтами.

Алешка разжал пальцы, но в его руке осталась небольшая бумажка, которую он... сунул в рот. Как Буратино золотые монеты.

– Отдай! – завопил Червяков. – Плюнь!

– Ф тебя? – прошепелявил Алешка, жуя.

– Ф пол!

– На! – и Алешка, сделав вид, что очень испугался, выплюнул на землю бумажный комочек. И пробормотал: – Подавись!

Червяков быстро нагнулся, подобрал его, развернул. И выпучил глаза.

– Шифровка? Говори, шкет!

– Чего говорить? – удивился Алешка. – У меня память плохая...

– И ты записал, чтобы не забыть, куда спрятал сокровища? Так?

Врать вслух Алешка не стал, он врет только в самых крайних случаях и только тому, кто этого достоин. Он просто пожал плечами и промолчал.

Червяков бережно расправил бумажку и вложил ее в кошелек.

– Разберусь. А ты мне лучше не попадайся.

– Не попадусь, – пообещал Алешка от чистого сердца.

– И сто рублей мне верни!

– Я сейчас не при деньгах. Вы заходите к нам. Каждую среду. По пятницам.

На том они и расстались.

А Червяков, наверное, до сих пор старается разгадать эту шифровку и добыть сокровища прекрасной Марфы.

Мне его жалко. Я даже за него боюсь – как бы он не попал в сумасшедший дом. Сейчас объясню, в чем тут фишка.

Вот что было на этой бумажке: «Чарбачылык, турмуштук шамдар, кооздогуч». Вы что-нибудь поняли? А ведь это так просто. На коробке со свечами была этикетка с надписями на разных языках. И предусмотрительный Алешка, предвидя неизбежную встречу с Червяковым, списал ту, что была написана по-киргизски: «Свечи хозяйственные, бытовые, декоративные». Так что, если Червяков вдруг изучит зачем-то киргизский язык, сокровища он все равно не найдет. Не тот человек – глупый и жадный.

И, кстати, фамилия того директора банка, который выдал фашистам нашего прадеда, тоже была Червяков. Может, они родственники?..

Вот и пришло время уезжать. Бабушка заехала за нами на настоящей карете, и мы ехали в ней до самого вокзала. И все встречные-поперечные застывали от изумления и провожали нас завистливыми взглядами.

Прощаясь, бабушка сказала:

– Жду вас на зимние каникулы. Я покатаю вас на настоящей тройке.

– С бубенцами, – сказал Алешка. – Я буду Дед Мороз, а ты Снегурочка. Только зубы не потеряй.

– У меня запасные есть, – похвалилась бабушка. – Французские, с акцентом.

– Баба Астя, – вдруг вспомнил Алешка, – скажи дяде Мифе, чтобы он динозавра не высиживал. Это не яйцо дракона, а кокосовый орех.

– Он это сам знает, – усмехнулась бабушка. – Он просто фантазер, сказочник.

– От сказок большая польза, – сказал Алешка, а бабушка шепнула маме в ухо:

– Как он поумнел, пообщавшись со мной.

– И ты – тоже, – сказала мама с улыбкой, – пообщавшись с ним.

– Я теперь буду часто к вам приезжать, я столько времени потеряла. – Тут она раскрыла в карете багажный ящик и достала из него двумя руками здоровенную подкову: – Держи, стригунок, на большое счастье.

Мама ахнула, папа хмыкнул.

– А что? – удивилась бабушка. – Это не простая подкова. Это подкова Сивки-Бурки.

У дяди Мифы научилась.

– А карета у тебя, – засмеялся Алешка, – из Золушкиной тыквы?

И он обхватил подкову двумя руками и прижал ее к груди.

– Нас в вагон с ней не пустят, – понадеялась мама.

– Пусть только попробуют, – сказал папа.

Тут подошел поезд, и мы вошли в свой вагон. С мамой, с папой и с подковой. И прилипли к окошку. Поезд мягко тронулся. Бабушка немного прошла за ним по платформе и осталась. Маленькая такая, худенькая. Одинокая.

– Ничего, – вздохнул Алешка. – Я ей теперь буду письма писать.

– Твои письма, – вздохнул папа, – не всякий криминалист разберет.

– Мы этого достойны, – добавила мама.

Время шло. Оно никогда не останавливается. То ползет, то мчится, но всегда в движении.

Алешка в самом деле писал бабушке письма. А к Новому году сделал ей подарок: «Баба Астья, я нашел тваю вильку. Ва сне. Анна пад сандукомм. Толька сильна запылилас. Зонтеком её дастаннь».

Да, время без устали шло, и многое стало забываться. Даже Алешка не вспоминал про свои миллионы. Но они ему сами про себя напомнили. На папин счет из Госбанка пришло уведомление о зачислении такой-то суммы.

Вечером папа положил на стол листочек бумаги с цифрами и сказал:

– Вот, Алексей, твоя премия за найденный клад. Распоряжайся.

Алешка хмыкнул и распорядился: прадеду на памятник, бабе Асте на сено, дяде Мифе на музей, сто рублей долга Червякову, какие-то копейки рыжему Пашке на «конские яблоки». И еще осталось на мороженое, как раз на четыре штуки.

– Ну вот, – сказала мама, – некоторые люди за всю жизнь такие деньги потратить не могут, а наш человек за пять минут их размотал.