Елена Усачева - Ночь открытых дверей

– Да не таскался я, – смутился Генка. – И вообще мне сначала надо гитару получить, а потом все остальное.

– Потом поздно будет. Эх, наивный ты человек, Карыч, – стукнул его по плечу Майсурадзе. – Ты думаешь, она зря тогда на репетицию пришла? Все было просчитано. Илюха требует от тебя новую гитару. У тебя неприятности, ты думаешь, что делать, и решаешь переправить оценки. Это ведь Семенова надоумила Прохорова лезть за журналом именно в ту ночь, когда и ты.

– Гонишь! – попятился Генка. Он провел ладонью перед лицом, чтобы убедиться, что ему все это не снится.

– Гонят гонщики, а я говорю, – огрызнулся Вовка.

– Нам Стриж все рассказал, – вступил в разговор Костик. – Его как тележкой сбило, народу набежало, врача вызвали, а потом он сразу к нам пошел. Помнишь, Семенова все около Илюхи вертелась? Мы еще тогда решили, что после тебя она со Стрижом роман решила завести. А ей не роман нужен был. Хотела она уговорить Илюху украсть журнал и Ксю подарить. Ленка утверждала, что после такого подарка Воронова забудет Клюкву. Сам Илюха лезть побоялся. А тут как раз Прохоров стал хвастать, что у него есть ключи от всех дверей в школе и что он может куда угодно войти. Вот Илюха и предложил ему стащить журнал за небольшую сумму.

– Откуда Семенова могла знать, когда я буду в школе? – ахнул Кармашкин. – Я же никому…

– Ага, – довольно зажмурился Майсурадзе. – Никому, кроме половины класса. Кто хвастал, что завтра же у тебя по геометрии будет четверка? Еще кричал, что у тебя есть верное средство. А перед этим у всех синие ручки таскал. Думаешь, никто не догадывался, что ты собираешься делать? Я даже хотел ставки начать принимать – получится у тебя или нет.

Генка сжал кулаки и шагнул вперед. Костик тут же встал между приятелями.

– Вы еще подеритесь, – воскликнул он. – Тогда Ленка завтра точно выиграет.

– А вот фиг ей!

Давно Генка не был таким злым. Появись сейчас Семенова перед ним, он бы ее собственными руками порвал на мелкие детали. Тортик захотела? Ладно, накормит он ее тортиком. Так накормит, мало не покажется!

– Неужели сегодняшний взрыв – это ее рук дело? – мрачно спросил он.

– Она это, она, – Янский снова почему-то перешел на шепот. – Но ей Прохоров помешал. Он решил подзаработать и толкнуть журнал теперь уже Клюкве. Мы с Илюхой Димона прижали, он все и выложил. Семенова его шантажировала, грозила рассказать Адочке, что это он по ночам гуляет по школе. От этого и сигнализация срабатывает. Вчера Прохор уже сам пришел искать журнал, он нас и разукрасил. Но Семенова обо всем догадалась и велела Димону затаиться, а он к Арти побежал. Но они не сошлись в цене, и все чуть не раскрылось.

Кармашкин и не заметил, как его кулаки снова сжались и ногти больно впились в ладони.

Ну, Семенова! Ну, держись!

– Мы чего с физкультуры-то сбежали? – доверительно склонился к Генке Майсурадзе. – Чувствовал я, что-то должно произойти. И точно. Димка видел, как она гвоздь в мяч втыкала. Сначала его скотчем заклеила, а потом гвоздь вогнала. Вот он у тебя и взорвался.

– Стул тоже она поменяла? – убитым голосом спросил Кармашкин.

– Прохоров, – вместо Вовки ответил Костик. – Я сначала не понял, чего он около нас вертится. Взял твой стул, поставил у шкафа, полез на верхних полках что-то искать. Потом несет его обратно. А нам и невдомек, что он стулья поменял. Они же там все одинаковые!

– И в столовой тоже он тебя толкнул, – перебил приятеля Майсурадзе. – Он прямо перед тобой прошел – вот ты и полетел.

Генка зажмурился. Тогда, в столовой, ему показалось, что перед ним прошел призрачный ученик. Черт, вот ведь напридумывал сам себе! Почему он не заметил Димку? А-а-а, наверное, потому, что на стаканы смотрел, боялся, чтобы они с подноса не соскользнули. Сквозь стаканы он и не разглядел, что это Прохоров, решил свалить все на несуществующих призраков…

– Ты как со стаканами грохнулся, Димка сразу к Ленке подошел, а она давай ему головой кивать, – захлебывался от желания все рассказать Костик. – Выслушала и тут же к тебе побежала.

– Вот ведь зараза! – прошептал Кармашкин, чувствуя, как внутри у него закипает небывалая ярость.

– Ты смотри, чтобы она снова тебе голову не задурила, – осторожно посоветовал Янский. – Прохоров сам не заметил, как стал ее слушаться.

– Подождите! – Руки Генки безвольно повисли вдоль тела. – А как же фантик? Я фантик нашел под окном. Значит, Илюха вчера ночью тоже здесь был!

– Этими конфетами, – скривился Майсурадзе, – Семенова всех угощала. На самом деле там, в кустах, она сама стояла. Смотрела, чем дело кончится.

– Но если она такая крутая, – посмотрел на Вовку Кармашкин, – зачем Клюквин обещал ее убить?

– Потому что из-за нее Арти журнал не получил, – развернул его к себе Костик. – Это не тебя Прохоров увидел на лестнице, а Ленку. И бежал он не за тобой, а за ней. Ты зачем в женскую раздевалку-то побежал? Вот и получилось, что вы с Семеновой побежали в одну сторону. Клюква случайно в этом деле оказался. Ему Прохоров журнал предложил и сказал, что Ксю мечтает пятерку по литературе иметь. Арти журнал не хотел, как Илюха, Вороновой дарить. Он собирался сам ей оценок хороших наставить и на место журнал положить.

– Ему-то это зачем понадобилось? – Кармашкину перестало хватать воздуха. Надо же так влипнуть!

– Любовь зла, – мрачно изрек Вовка. – Полюбишь и козла. Что-то у них с Ксю не клеилось, вот он ей и хотел приятное сделать.

– Ничего себе приятное! – помрачнел Генка. – А мне теперь как быть?

– Мы все продумали! – снова толкнул его в плечо Майсурадзе. – Ты возвращаешь журнал в учительскую, и завтра, ко всеобщему удивлению, его обнаруживают учителя. Утром ты идешь к школе, где на крыльце тебя подстерегают Семенова с Прохоровым. Прямо перед твоим носом они роняют журнал, и мы их ловим с поличным.

Генка нахмурился, стараясь уложить в мозгах полученную информацию.

– Весь день она тебя запугивала, – по-своему попытался объяснить Костик. – А теперь, наверное, хочет подставить окончательно. Завтра последний срок, когда ты должен вернуть журнал. А тут вдруг журнал падает с неба, и во всем виноват – ты. Тебя исключают из школы, и Семенова празднует победу.

– Но зачем? – Кармашкину хотелось плакать от глобальной несправедливости этого мира.

– А кто его знает? – пожал плечами Майсурадзе. – Может, завтра станет что-нибудь понятно?

Генка кивнул и побрел к окну учительской. Вопросов у него еще оставалось много.

Кармашкин влез в окно, прошел через всю учительскую, откинул замочек на шкафу, последний раз с сожалением погладил шершавую обложку журнала и положил его на место.

За его спиной в воздухе таял прощальный образ несправедливо погибшего ученика. Так ему с Генкой и не удалось познакомиться.