Роберт Стайн - Чудовищная кровища [litres]

Как же быстро эта штука растет!

Он постоял немного над ванной и уже хотел идти наверх, как вдруг раздался истошный кошачий вопль.

От неожиданности он выпустил бортик ванны из рук, и в тот же миг Сарабет прыгнула ему на спину. Не успев даже вскрикнуть, Эван перевалился через край ванны и головой вперед рухнул прямо в густую зеленую мерзость.

Эван тяжело приземлился на локти, но густая «Чудовищная кровища» смягчила падение. Он слышал, как кошка вновь завопила, прежде чем соскочить.

Он погружался в зеленую жижу, молотя руками и ногами в тщетных попытках подняться. Но липкое вещество с поразительной силой засасывало его.

Оно сковало все тело, словно он застрял в цементе, и теперь, дрожа и беззвучно пузырясь, подбиралось к лицу. Он понял, что задыхается.

«Она пытается задушить меня».

Отвратительное тепло растекалось по телу, проникая в грудь, ноги, горло.

«Я не могу пошевелиться.

Я влип.

Она пытается задушить меня.

Нет!»

Он вскинул голову как раз в тот момент, когда масса начала покрывать лицо.

Затем он попробовал извернуться всем телом, крутнуться внутри нее. С огромными усилиями, задыхаясь и надсадно вскрикивая, он все же смог сесть.

Зеленое вещество всколыхнулось еще выше, словно тянулось за ним, тянулось, чтобы снова засосать внутрь.

Эван обеими руками вцепился в бортик и начал с усилием подниматься. Вверх, вверх из липкой, тягучей массы. Вверх из страшной прорвы, с новыми силами тянущей его обратно.

Вверх. Вверх.

– Нет! – закричал он, когда теплая зеленая слизь накрыла плечи.– Нет!

Вот она уже обхватила их целиком, закручиваясь у самой шеи, засасывая его вниз, увлекая назад в свои вязкие глубины.

Вниз. Вниз.

Она заберет меня, решил он.

Она меня все-таки заберет.

– Нет! – завопил Эван, когда бурлящая зеленая жижа дошла до подбородка.

Она затягивала его. Затягивала вниз.

– Нет!

Еще одна попытка. Вверх.

Еще одна попытка. Вверх. Вверх.

Да!

Вцепившись в края ванны, он поднимался, подтягиваясь, напрягая все свои силы.

Да! Да!

Он побеждал ее.

Он был сильнее ее.

Еще рывок – и он свободен.

Со вздохом облегчения он перевалился через край ванны и рухнул на прохладный бетонный пол.

А потом долго лежал, прижавшись к влажному бетону, дожидаясь, когда дыхание восстановится.

Когда же он поднял взгляд, Сарабет стояла неподалеку, склонив голову набок и вперившись горящими желтыми глазищами ему в глаза, а на темной кошачьей морде застыло выражение глубочайшего удовлетворения.

На следующее утро, после рваного, беспокойного сна, Эван спустился к столу с блокнотом из желтой линованной бумаги и фломастером.

– Ну и видок,– приветствовала его Кэтрин, ставя перед ним миску измельченной пшеницы,– ни дать ни взять драная кошка! – Она засмеялась, покачав головой.

– Не упоминайте при мне кошку,– проворчал Эван. Он отодвинул миску и показал на блокнот в своей руке.

– Не давай своим хлопьям отсыреть,– строго сказала Кэтрин, пододвинув миску обратно к нему.– Так тебе больше витаминов достанется. И вообще, грубая пища полезна.

– В гробу я видал твою полезную пищу,– угрюмо изрек Эван, зная, что она все равно не слышит. Он снова показал на блокнот, а потом начал торопливо писать в нем большими черными буквами.

Его писанина пробудила теткин интерес. Она обошла вокруг стола и встала у него за спиной, глядя на блокнот, пока он строчил свое отчаянное послание.

«У меня проблема,– писал он.– Мне нужна ваша помощь. Ванна внизу до краев наполнена зеленой „Чудовищной кровищей“, и я не могу ее остановить».

Отложив фломастер, он сунул блокнот ей под нос.

Он взглянул на тетку, когда та в своем сером фланелевом халате склонилась над блокнотом, приблизив к нему свое бледное лицо, и в лучах утреннего солнца Кэтрин вдруг показалась ему глубокой старухой. Только ее глаза, эти блестящие голубые глаза, пробегающие по строчкам, казались юными и живыми.

Сосредоточенно поджав губы, она читала записку. Затем, когда Эван нетерпеливо посмотрел на нее, ее рот растянулся в широкой улыбке. Откинув голову назад, она расхохоталась.

Пораженный ее реакцией до глубины души, Эван отодвинул стул и вскочил. Тетка положила руку ему на плечо и шутливо толкнула.

– Не смейся над старухой! – воскликнула она, покачав головой, и вернулась на свое место за столом.– А я-то чуть было не повелась! Вижу, вовсе ты не похож на папашку. Он не позволял себе таких глупых шуточек и розыгрышей. Цыпленочек всегда был мальчик серьезный.

– Плевать мне на Цыпленочка! – вне себя крикнул Эван и со злостью шмякнул блокнот на стол.

Тетка опять покатилась со смеху. Она будто не замечала, что Эван смотрит на нее с гневным отчаянием, сжимая кулаки.

– «Чудовищная кровища»! Ай да выдумщик! – Она вытерла пальцами выступившие на глазах слезы. Внезапно лицо ее посуровело. Она схватила Эвана за мочку уха и крепко сжала.

– Я ведь предупреждала тебя,– прошипела она.– Предупреждала, чтобы ты был осторожен.

– Ай!

Когда он вскрикнул от боли, она отпустила его ухо. Ее глаза сверкали, словно голубые самоцветы.

Пора отсюда сваливать, решил Эван, потирая саднящую мочку. Развернувшись, он широким шагом вышел из кухни и поспешил наверх.

Так и знал, что от нее помощи не дождешься, думал он с горечью.

Она просто полоумная старуха.

Надо затащить ее в подвал и показать ей эту гнусную дрянь, решил Эван, в сердцах скинув на пол вчерашнюю одежду.

Но что толку? Она и тут наверняка посмеется.

Она не станет мне помогать.

Есть лишь один человек, на которого можно положиться.

Энди.

Он позвонил ей, набрав номер дрожащими пальцами.

– Привет. Ты права,– сказал он, не дав ей произнести ни слова.– Надо отнести эту штуку назад, в магазин игрушек.

– Если получится,– сказала Энди с тревогой в голосе.– Тот кусок, что ты дал мне… он уже перерос кофейную банку. Я взяла у предков ведерко для мороженого, но она и его скоро перерастет.

– Как насчет пластикового мешка для мусора? – предложил Эван.– Ну, знаешь, из тех, здоровенных? Можно взять парочку.

– Попытка не пытка,– сказала Энди.– Ну и гадость же… Все время причмокивает и липнет страшно.

– Да что ты говоришь,– мрачно сказал Эван, вспомнив минувшую ночь.– Я в ней вчера искупался.

– Что? Ладно, потом расскажешь,– нетерпеливо сказала она.– Магазин игрушек открывается в десять вроде бы. Встречаемся на углу через двадцать минут.

– Заметано.– Эван повесил трубку и отправился в гараж за мешком.

Энди появилась с пластиковым мешком, притороченным к рулю велосипеда. Эвану снова пришлось тащиться пешком. Его мешок раздулся и был таким тяжелым, что его приходилось тянуть волоком. Эван не мог даже приподнять его.