Евгения Овчинникова - Обычные люди

Он стоял на тихой улочке, совершенно типичной для центра Петербурга. По обе стороны — четырех- и пятиэтажные дома стеной. Сначала они кажутся единым целым, но скоро замечаешь, что все они неодинаковой высоты, разного цвета. Некоторые из домов украшала лепнина, но большинство были ею обделены. В домах поскромнее двери жались к аркам, словно не хотели быть замеченными: некрасивые, крашенные коричневой краской для пола, с наляпанными поверх объявлениями: «Требуется горничная», «Продам дачу на заливе», «Компьютерная помощь. Владислав». В других домах — двустворчатые двери, самые настоящие парадные, распахивали объятия навстречу гостю. Сквозь стекло виднелись широкие лестницы и лепнина на стенах и потолке. На парадных не висели объявления — то ли их отсюда сразу убирали, то ли расклейщики не решались портить красоту. Здесь, вдалеке от сутолоки Каменноостровского проспекта, была видна и слышна жизнь этих домов.

Мужчина снова захромал вдоль Ординарной улицы, слушая разговоры из офисов на первом этаже, звон кастрюль и шум телевизоров из квартир. Он на мину ту остановился у салона красоты. За витринным стеклом, протянув руку маникюрше, сидела молодая женщина, похожая на его дочь. Женщина и мастер увлеченно болтали и смеялись, не замечая, как их разглядывают с улицы. Старик оторвался от окна и пошел дальше. Впереди между домами показался просвет — огороженная детская площадка, над которой нависали три тополя. Узловатые ветви деревьев сплетались друг с другом и надежно укрывали площадку. Наверное, летом эта зеленая крыша отлично защищает от дождя, подумал старик.

В ту же секунду дверь в здании за тополями распахнулась, и оттуда вылетели дети. С криком и визгом они ворвались на площадку и заняли ее всю: песочницу, горку, машинки-качалки, автобус в форме медведя. От мельтешения разноцветных курток казалось, что детей никак не меньше пятидесяти, хотя их было пятнадцать. Следом за ними вышла воспитательница. В двух сумках она принесла скакалки, ведерки, формочки для песка, машинки и другие игрушки, порядком потертые, годные только для игры на улице.

Старик смотрел на детей, тяжело опираясь на трость, но голос воспитательницы вывел его из задумчивости:

— Дети! Дети, давайте играть в догонялки!

— Да! Да! Давайте! — дружно закричали дети и бросились к воспитательнице, и она стала проговаривать считалку, легонько ударяя каждого по шапке.

«Ах да. Дети. Дети», — вспомнил старик и пошел прямо. Он кинул взгляд на номер дома на углу. Но это был не тот, что нужно.

Старик шел все медленнее, рука с тростью тряслась, лицо побледнело, на лбу выступил пот. Он уже не отирал его, а позволял капать на куртку.

На небо набежали черные облака, стемнело, но фонари все еще не зажигались. Ветер дунул вдоль улицы и затих — то ли готовился дуть сильнее, то ли улетел к Неве, чтобы там разыграться в полную силу. Различать номера домов стало сложнее. Старик нашел нужный, постоял несколько секунд, давая себе отдохнуть. Дом, выкрашенный в светло-зеленый цвет. Три этажа, две колонны. Дверь в парадную простая железная. Обычный доходный дом. Старик внимательно осмотрел фасад. Снаружи не было того, что он искал. Посередине дом прорезала арка. Старик вошел в нее.

Арка привела его в крошечный двор-колодец, и, когда глаза привыкли к темноте, он увидел обшарпанные стены, еще одну парадную в глубине двора и миски с молоком и кошачьим кормом у отдушины. Ни людей, ни машин. Стояла пугающая тишина. Старик беспомощно огляделся — у этого дома не было цокольного этажа. А достоверно старик знал только одно: то, что он ищет, то место, где их прячут, находится на цокольном этаже. Старик всхлипнул, но, совладав с собой, проковылял прочь из арки, вернулся обратно на Ординарную улицу, огляделся и прошел до следующего дома, пятиэтажного. В нем тоже была единственная арка, нырявшая во двор-колодец.

Старик с трудом дошел до железной калитки, останавливаясь через каждые два шага и тяжело дыша. Вход в арку пестрел табличками с названиями офисов: «Турфирма „Алиса“», «Стоматология „АльДенте“» и еще яркие таблички, некоторые на английском. Это был хороший знак. Много офисов, значит, скорее всего, цокольный этаж есть. От кнопок домофона тянулись полоски с названиями компаний и кодом. «Магазин для парикмахеров — 5В».

5В — первое, что бросилось ему в глаза, и он торопливо нажал на домофоне цифру и букву и прислонился к стене, ожидая ответа, — силы были уже на исходе.

Во рту появился знакомый привкус, предшествующий обмороку. Голова потяжелела, глаза закрывались сами собой. «Надо бы прилечь, чтобы не упасть и не удариться», — устало подумал старик, но продолжал стоять, прислонившись к стене и слушая звонок домофона, на который никто не отвечал. Он подергал калитку, но она была заперта. Звонок домофона оборвался. Мужчина посмотрел через прутья ворот во двор, но из-за темноты ничего не увидел.

В это время из колодца раздался звук хлопнувшей двери, потом — шаги. В арке показалась женщина, следом за ней шел молодой человек. Женщина нажала на кнопку в стене, расположенную так, чтобы нельзя было дотянуться до нее снаружи. Дверь запикала, и, когда женщина потянула ее на себя, старик наклонился вперед, к открывшемуся входу: надо было поскорее войти, потому что привкус во рту все усиливался, а голова с каждой секундой тяжелела и тошнота подкатывала нарастающими волнами.

Но женщина встала на пороге и не дала ему пройти.

— Вы к кому? — сурово спросила она, осматривая старика с головы до ног. Вывод она, похоже, сделала не в его пользу, потому что еще сильнее вцепилась в калитку, преграждая вход.

— Мне… надо… — прошептал он. Говорить сил уже не было. Только мысль: войти, проверить, здесь ли они.

— Если к кому-то, то пущу, просто так — идите своей дорогой, — ответила женщина.

— Мария Васильевна, ну что вы, в самом деле, — вмешался молодой человек. — Пусть войдет.

Парень торопился, переминался с ноги на ногу и тянул калитку на себя, но Мария Васильевна не собиралась сдаваться просто так.

— Ходят и ходят. Из-за офисов этих — проходной двор! Я вчера в подвале бомжа нашла!

В глазах у старика посветлело: тут есть подвал!

— Мария Васильевна, он не бомж! Выпустите же, ну!

Парень с силой дернул калитку, подталкивая соседку к выходу. Она нехотя вышла, продолжая сверлить глазами старика, его трость и кожаную куртку. Ее спутник придержал калитку, и старик, забыв о привкусе во рту и грядущем обмороке, вошел внутрь, взглянув на парня с благодарностью. Молодой человек бодро пошагал направо. Мария Васильевна постояла, подозрительно разглядывая чужака, но, убедившись, что он не собирается завалиться спать или, чего доброго, использовать двор в качестве туалета, тоже убралась по своим делам.