Роберто Сантьяго - Тайна семи голов

Мы вдевятером стояли посреди номера, не зная, что сказать.

– Папа, – сказал я наконец, – нам нужно поговорить... наедине.

– Для чего? – спросил он очень сердито. – Хочешь объяснить мне, зачем ты залез в чужую раздевалку, рылся в шкафах и украл личную вещь незнакомого тебе человека? Или, может, скажешь, зачем следил за своими тренерами, обманным путём вынудив свою мать поехать на остров? Или для чего покинул гостиницу посреди ночи, не сказав взрослым ни слова? И подкупил водителя автобуса, заставив его гнаться за такси? Почему тебе понадобилось говорить со мной наедине? Франциско, ты собираешься объяснить мне что-то из этого?

Мгновение я молчал. Когда мой отец называл меня Франциско, это было не к добру. Им всё было известно. Или почти всё.

– Где есть моя записная книжка? – недовольно сказал Хабермас.

Камуньяс достал из кармана чёрный блокнот и протянул его тренеру.

Мой отец покачал головой.

– Я приехал в Бенидорм, чтобы сделать тебе сюрприз, посмотреть завтрашний финал, – а тут такое. Как это возможно? Я очень, очень разочарован, Франциско.

– Я тоже, – сказал Кике, отец Камуньяса.

– Можно узнать, какая муха вас укусила? – спросил Фелипе.

– То, что вы сделали – это преступление, вы понимаете? – продолжал мой отец. – Этот сеньор, Йоган Хабермас, может заявить на вас в полицию, если посчитает нужным.

– Йохан, – поправил его Хабермас. – Я не заявлять пока в полиция, потому что ваш отец казаться хороший полицейский.

– Хотели узнать стратегию для финального матча? – спросил Хабермас.

– Не совсем, – сказал я.

– Нам нужны были улики, – сказал Камуньяс.

– Что есть за улики? – спросил Хабермас.

– Ну, вы как раз прекрасно понимаете, что за улики, – сказал Камуньяс, – то, что объяснит нам происходившее в последних матчах.

– Эта записная книжка – очень серьёзная улика.

– Единственная проблема: она на немецком, и мы понятия не имеем, что в ней написано, – сказал Томео.

– Улика? Какая улика? – спросила Алисия. – О чём вы вообще говорите?

– Вы прекрасно знаете, о чём, потому что оба замешаны в истории, – Камуньяс гневно показал на тренеров пальцем.

– Во-первых, пальцем не показывают, а во-вторых... Ты что, свихнулся? – спросил Камуньяс-старший Камуньяса-младшего.

– Хорошо, – сказал я. – Тогда слушайте внимательно.

Времени скрывать происходящее больше не было. Так что я выложил всё. Рассказал им о секрете, который открыл мне Люсьен в этом самом номере перед своим отъездом, и о том, что мы обнаружили, опросив игроков «Интера» и «Колчи». И когда преследовали Фелипе с Алисией. И о ставках на спорт. О том, что нам собираются позволить выиграть финал. А также о заговоре между тренерами обеих команд.

– Нет сомнений, что дело очень серьёзное, хотя мы пока не смогли закончить расследование, – сказал я.

Мой отец взглянул на меня и некоторое время не отводил глаз. А потом произнёс:

– Хм-м-м.

Фелипе и Алисия посмотрели на нас. Наконец Фелипе сказал:

– Что ж, раз это вышло из-под контроля, мы всё вам объясним.

Алисия кивнула. Фелипе посмотрел на Хабермаса, потом на меня, и сказал:

– Пакет, мы вчера ездили на Табарку не для того, чтобы договориться с Хабермасом о матче, мы ездили туда, чтобы уладить...

– Лучше ты, – сказал Фелипе.

Алисия понизила голос, словно ей было неловко говорить то, что она собирается:

– Чтобы уладить вопросы с нашей свадьбой.

Взрослые принялись перешёптываться. А мы просто стояли, открыв рот.

– Вы собираетесь обвенчаться в церкви Табарки?

– Как романтично! – сказала моя мама. – Ну и скрытные же вы, ребята.

– Мы хотели устроить сюрприз после матча, – сказала Алисия.

– А что насчёт конверта, который вы дали тому человеку? – спросил я. – И почему вы говорили, что матч будет стоить больших денег? И, в конце концов, какое отношение имеет Хабермас к вашей свадьбе?

– Я буду шафером, – сказал Хабермас. – Они попросить меня, и я согласиться.

– Сеньор Хабермас – лучший тренер в мире, – сказал Фелипе. – Вот мы и попросили его стать нашим шафером.

– А что касается денег, о которых ты услышал, подслушав нас с Фелипе разговор, то имелись в виду деньги за свадьбу, свадьба – это дорого, и мы не могли решить, устраивать церемонию только для нас двоих или звать гостей, – объяснила Алисия. – Но в итоге решили: гулять так гулять.

– То есть в воскресенье, после матча, все едем на Табарку, – сказал Кике.

– Большой будет праздник? – спросила моя мама.

– Свадьба, – сказала Алёна. – Как мы не догадались?!

Тут все принялись говорить о свадьбах, и о том, какой красивой должна быть церемония на Табарке, и стали поздравлять Алисию и Фелипе...

В общем, ощущение было такое, что, кроме готовящейся свадьбы, других вопросов просто не существует.

– Извините, сеньоры, но мы собрались здесь по другому вопросу, – сказал мой отец.

В номере снова воцарилась тишина. Лицо у моего отца было очень серьёзное.

– Свадьба – это прекрасно, – сказал я. – Но что случилось с Люсьеном? На него давили, чтобы изменить результаты матча? Почему он сказал, что мы выиграем финал? Почему он так резко уехал?

– Бога ради... – начал Хабермас. – Люсьен – большая звезда, его пригласить крупная команда, и он согласиться, его решение. Я и мои коллеги просить его остаться в «Кронос», но он не хотеть. Если он сказать, что мы проиграть финал, это его проблемы. Я не знать, почему он сказать так.

– Люсьен сказал, что мы выиграем финал, – не сдавался я. – И конечно, с таким количеством автоголов, мы подумали, что нам нарочно дают победить, чтобы провернуть мошенничество со ставками.

– Молодой человек, похоже, что Люсьен просто злился на «Кронос», но, поверь, этого недостаточно, чтобы предъявлять какие-либо обвинения, – сказал мой отец. – Пока что ясно только одно: вы всё себе напридумывали.

В этот момент в дверь опять постучали. Мой отец открыл и принялся разговаривать с кем-то, кто стоял по ту сторону. Мы, затаив дыхание, ждали.

Наконец дверь полностью распахнулась, и в комнату вошли двое мужчин в костюмах – те самые, которые бродили тут везде с самого начала турнира.

– Филины, – сказал Грустный, понизив голос.

Мы все сделали шаг назад, готовые к самому неприятному. Но эти двое представились, как ни в чём не бывало. По всей видимости, их звали Каррьер и Шёлль.

– Каррьер к вашим услугам, – сказал Каррьер.

– Шёлль, – сказал Шёлль, – также к вашим услугам.

Они объяснили, что представляют Комитет по спортивной этике компании «Дрим». И что их миссия заключается в том, чтобы производить надзор и гарантировать чистоту всех спортивных мероприятий, в которых участвует «Кронос».

– Мы что-то вроде футбольных детективов, – сказал Каррьер.