Роберто Сантьяго - Тайна семи голов

Как такое могло случиться? Ещё один гол в свои ворота? Что происходило?

Я молчал. У меня перед глазами стояло лицо Люсьена, а в ушах звучали слова, которые он произнёс в моём номере: «Вы выиграете финал».

Значит, это была правда?

– Можно узнать, что происходить? – спросил Хабермас. – Нихал, этот гол – случайность?

Мы все замолчали и посмотрели на Нихал.

Девочка пожала плечами.

– Не повезло, – сказала она.

Но она не казалась до конца уверенной в том, что она говорит. Сеньора Гюнарссон наклонилась к Нихал и заговорила с ней мягким и ласковым тоном.

– Кто-то что-то сказал тебе перед матчем, милая?

Нихал некоторое время смотрела ей в глаза, а потом сказала, что нет. И повторила:

– Не повезло.

Тут Хабермас сказал что-то на немецком, и Гризельда принялась спорить с ним на французском или на английском, или ещё на каком-то языке. В любом случае, я ничего не понял, потому что говорили они очень быстро, по-видимому ругались.

Пока они спорили, дверь раздевалки открылась, и появились два филина, Каррьер и Шёлль, в сопровождении моего отца. Я не видел его со вчерашнего вечера. За ними шёл судья матча и группа ещё каких-то людей, которых я не знал. Во главе группы шагал мужчина с огромной бородой и лицом, выражавшим крайнюю степень недовольства.

– Добрый день, – сказал бородач. – Я комиссар Феррада, начальник полиции Бенидорма.

Хабермас продолжал распаляться. Похоже, приход полиции его не очень впечатлил. Мой отец подошёл к Алисии и сказал ей что-то на ухо. После этого Алисия взяла Камуньяса за руку и отвела его в сторонку.

– Камуньяс, можешь выйти со мной на минутку? – спросила она, продолжая тянуть его за рукав.

Когда они вышли из раздевалки, мой отец направился к Хабермасу и спросил, не мог бы он замолчать на минуту. Хабермас аж крякнул. Видимо, он не привык, чтобы его просили замолчать. Он посмотрел на моего отца. Потом на Каррьера и Шёлля, которые стояли рядом с ним. И на комиссара Ферраду, с его, как я уже говорил, крайне недружелюбным лицом. И в конце концов замолчал.

Начальник полиции Бенидорма сказал:

– Сеньоры, прошу вас.

Каррьер и Шёлль сделали шаг вперёд и сказали, что разобрались в произошедшем. На этот раз полностью.

– Наконец-то мы поняли, в чём дело, – сказал Каррьер.

– Именно, – сказал Шёлль.

Мы все смотрели на них очень внимательно.

– Кто-то пытался купить финал, – добавил Шёлль.

Все зашептались.

– Но кто это был? – спросил я.

И сообразив, что о серьёзных вещах так просто не спрашивают, сел на своё место.

– Извините, – сказал я.

Мой отец попросил разрешения у комиссара Феррады и взял слово. Он сказал, что это была очень длинная и сложная ночь, но благодаря моей настойчивости и желанию разобраться, что значили слова Люсьена, они продолжили расследование и обнаружили человека, который стоял за всем этим, и кого они меньше всего ожидали увидеть в этой роли.

– Человек, от которого я совершенно этого не ожидал.

Шёлль и Каррьер развернулись и посмотрели на... отца Камуньяса.

– Кике? – воскликнул Фелипе.

– Сеньор Камуньяс, вы задержаны по обвинению в мошенничестве, попытке взяточничества и фальсификации результата спортивного мероприятия.

Я подумал, что он начнёт всё отрицать. Что будет возмущаться. Но вместо этого он сказал только:

– Мне очень жаль.

Он казался очень расстроенным. У меня внутри всё похолодело. Моя мать смотрела на Кике, не веря происходящему.

– Но как же так, Кике...

Отец Камуньяса начал было говорить что-то, но потом решил промолчать. Он лишь покачал головой и сказал:

– Я должен позвонить своему адвокату.

И его увели.

– Всё из-за денег, – сказал мой отец. – Однако сеньор Камуньяс действовал не один.

И комиссар Феррада направился к кое-кому ещё, кто тоже находился в раздевалке. Он сказал:

– Сеньора Гюнарссон, вы также задержаны по обвинению в мошенничестве, попытке взяточничества и фальсификации результатов спортивного мероприятия.

Гризельда Гюнарссон! Пиращица «Кроноса». Она ответила на английском. Кажется, она говорила что-то о своих правах, но я не очень хорошо понял. Шёлль ответил ей что-то очень серьёзно. И больше они ничего не говорили. Затем Гризельду тоже увели.

Гризельда и отец Камуньяса!

Как такое было возможно?

Как только они вышли за дверь, все, кто оставался в раздевалке, начали перешёптываться и говорить «я так и знал», «сразу было ясно, что здесь что-то нечисто» и тому подобные вещи, хотя на самом деле, ни я, ни кто-либо ещё представить не могли, что сеньора Гризельда, и особенно отец Камуньяса, были замешаны в мошенничестве с фальсификацией результатов.

– А сейчас, пожалуйста, ещё минуту внимания, – сказал мой отец. – Благодаря содействию комиссара Феррады, начальника полиции Бенидорма, и комитета по этике компании «Дрим», сегодня утром мы имели возможность поговорить с Люсьеном и его семьёй. Они, по всей видимости, многим обязаны Гризельде. Это именно она открыла его как футболиста и способствовала его записи в «Кронос». На этой неделе она попыталась воспользоваться своим влиянием, чтобы сфальсифицировать результаты. Но Люсьен и его мать наотрез отказались и покинули Бенидорм, как вы уже знаете. Поначалу они не хотели сообщать в полицию, они решили просто собрать чемоданы и уехать.

– Вот почему Люсьен сказал мне, что мы выиграем финал! – воскликнул я. – Они пытались купить его, чтобы он намеренно проиграл.

Наконец-то в этой истории появился какой-то смысл.

– Точно, – сказал мой отец. – В ставках на спорт можно выиграть много денег, если точно знать результат предстоящего матча. Таким образом все доказательства ведут к тому, что сеньора Гюнарссон и отец Камуньяса заключили договор, чтобы повлиять на результаты. А так как договориться с Люсьеном у них не получилось, они решили подкупить других членов команды.

Мой отец посмотрел на Нихал.

Та отвернулась.

– Мне просто не повезло, – сказала она.

И снова повторила, что не делала этого нарочно.

– Мы знаем, что Гризельда разговаривала с тобой и с твоей семьёй, – сказал Каррьер со смесью серьёзности и грусти в голосе. – Ты должна пойти с нами, чтобы сделать признание. Не беспокойся: если ты скажешь правду, ничего плохого не будет.

И они пригласили Нихал пройти с ними. Она пожала плечами и вышла из раздевалки в сопровождении Каррьера и Шёлля.

Перед тем как выйти, девочка бросила на меня быстрый взгляд.

Если она и вправду забила тот гол специально, это, чёрт возьми, была очень хорошая работа. Я в жизни не встречал кого-то похожего на Нихал.

Итак, девочка вышла. А я заметил, что Алёна смотрит на меня. Я сделал невинное лицо, как будто понятия не имею, почему это Нихал на меня взглянула. Конечно, это было моё личное дело, но Алёна такой человек... Иногда возникало ощущение, что ей всё известно.