Роберто Сантьяго - Загадка спящих арбитров

Иногда я делаю какие-то вещи, не думая. Как тогда, когда я сломал гипсового слона Мурильо в четвертом классе. Или когда бросился одетым в бассейн моих дяди и тёти в Аликанте. Или когда сказал, что мы должны проследить за Фелипе.

Я произнёс эту фразу не задумываясь. Может, поэтому Тони забыл меня побить. Главное, что благодаря моему бездумному поступку мы обнаружили кое-что очень важное.

Когда мы вышли из раздевалки, Фелипе уже садился в машину. Мы бросились к своим великам и поехали за ним.

Кажется, я уже говорил, что у меня нет велосипеда. В магазине моей мамы не продаются велосипеды, и думаю, они там не скоро появятся. Поэтому, как правило, меня подбрасывает Камуньяс.

И в тот день всё было как обычно. Я сел к нему на багажник и схватился за эту штуку, на которой держится седло, кажется, она называется «подседельный штырь». Тони, конечно, немедленно начал стебаться.

– Пакет превратился в рюкзачок! Пакет превратился в рюкзачок! – без остановки кричал Тони.

Он повторил это миллион раз или около того.

– Пакет-рюкзачок! Пакет-рюкзачок!

– Заткнись, а то нас застукают! – воскликнул я.

– Пакет-рюкзачок! Пакет-рюкзачок! – кричал он.

И покатывался со смеху. И тут Камуньяс тоже начал:

– Пакет-рюкзачок! Пакет-рюкзачок!

– Эй, ты на чьей вообще стороне? – спросил я.

– Просто это очень смешно: Пакет-рюкзачок! – сказал он.

И остальные тоже засмеялись. В итоге даже я немного посмеялся. Надо признать, это правда было забавно. Мы проследовали за Фелипе несколько улиц. Поскольку Севилья-ла-Чика полна пешеходных переходов и канцелярских кнопок на дорогах, призванных охладить желание автомобилистов превышать скорость, тренер ехал медленно, и мы практически от него не отставали.

– Осторожней, под машину не попадите, – сказал Грустный.

– Да, милый, да, – сказал Тони.

Хорошо хоть, благодаря Грустному, они на время забыли обо мне.

Тренер доехал до бара на площади и припарковался у двери заведения.

А мы развернулись и отправились парковать велосипеды на другой стороне, чтобы не попасться ему на глаза.

– Уф, ещё немного, и я бы не выдержал,– сказал Камуньяс.

– Если хочешь, в следующий раз я буду рулить, а ты поедешь сзади, – сказал я.

– Извини, но я никому не даю свой вел. Ничего личного, просто не люблю, когда кто-то регулирует под себя мои седло, руль или ещё что-то, – серьёзно сказал Камуньяс. – Думаю, назад тебе лучше вернуться пешком. Без обид?

Я посмотрел на Грустного: он отвёл глаза. Тогда я подумал, что мы отъехали не так уж далеко, и можно вернуться домой и пешком, ничего страшного.

С нашей стороны площади нам хорошо было видно, как Фелипе вошёл в бар, а через несколько секунд вышел... с Алисией.

Я был готов к тому, что сейчас между ними разразится ужасный скандал. Фелипе начнёт кричать. Алисия будет плакать, заламывая руки, как в мыльных операх. После этого они никогда больше не будут разговаривать друг с другом. И все будут говорить: «Как жаль, что всё так закончилось, красивая была пара». Но на самом деле произошло всё ровно наоборот.

Алисия и Фелипе вышли из бара...

И ПОЦЕЛОВАЛИСЬ ПРЯМО ПОСРЕДИ ПЛОЩАДИ.

А потом ещё раз. И обнялись.

– Как мило, – сказала Алёна.

Я ничего не понимал. Полагаю, что другие тоже.

Сам чёрт голову сломит в этих поцелуях.

Узнав о том, что ещё вчера Алисия целовалась с Льоренте, Фелипе не рассердился, a... обнял и поцеловал её?

Может кто-нибудь мне это объяснить?

– Я ничего не понимаю, – сказал я.

– Это потому, что ты никогда не целовался с девушкой, – сказал Тони.

И все начали смеяться. Честно говоря, я немного подустал от всего этого хихиканья.

– Ну вот что тебя так смешит? – спросил я Камуньяса.

– Я не знаю, – сказал он. И продолжил смеяться.

– Делать-то что будем теперь? – обратился я ко всем.

– Лично я пас, для меня всё это перебор, – сказал Грустный.

– Может, Фелипе тоже как-то связан с заговором? – предположил Тони.

– Причём тут Фелипе? – спросила Алёна. – То, что он поцеловал Алисию, ещё ничего не значит.

Я думал, что когда мы расскажем всё Фелипе, дела наладятся. Он поможет нам разобраться. Ведь он – взрослый. И он – наш тренер. А на самом деле его заботили только поцелуйчики с Алисией. Соревнование по поцелуям какое-то! Разгадывать загадку спящих арбитров в перерывах между поцелуями было бесполезно.

На следующий день должна была состояться финальная игра. И к этой игре мы подходили в следующем состоянии. Оба наших тренера дисквалифицированы, и, возможно, замешаны в заговоре с целью усыпить судей. Плюс ко всему, они целуются без остановки, как будто это единственное, что имеет значение. А вместо них на скамье собирается сидеть моя мать, которая никогда не была тренером, но собирается давать нам указания во время матча.

И главное: вопрос с арбитрами не решён, а это значит, что во время игры может случиться всё что угодно.

Я считал, что хуже уже не может быть. Но оказалось, что может. Потому что когда я вернулся домой, родители ждали меня с каменными лицами. А рядом с ними сидел тренер Чакон.

Диего Армандо Марадона – один из лучших футболистов в истории. Или, может, даже самый лучший. Так, по крайней мере, полагают некоторые.

Однако в конце своей карьеры он был обвинён в совершении множества незаконных действий: в употреблении наркотиков, в участии в подтасовке результатов, в приёме допинговых препаратов.

Когда весь этот скандал стал достоянием общественности, Марадона не раскрыл, правда это или ложь.

Он просто сказал:

– Это очень серьёзное обвинение.

Только это. И больше ничего.

Я стоял перед своими родителями посреди нашей гостиной. Рядом с ними сидел тренер Чакон. И все трое смотрели на меня, как на преступника.

– Мистер Чакон говорит, что вы забрались в его дом, Франциско, – сказал отец.

– Без разрешения, – добавила мать.

И они снова начали буравить меня взглядами.

Что я должен был делать? Во всём признаться? Попросить прощения?

Тренер Чакон был нашим врагом. Более того, у нас были улики против него: пузырёк со снотворным, автоответчик с записью его голоса.

Я посмотрел на Чакона сверху вниз. А потом посмотрел на своих родителей. И я сказал единственное, что мог сказать в таком случае:

– Это очень серьёзное обвинение.

Отец покачал головой. Чакон вздохнул и проговорил:

– Кто-то должен научить тебя хорошим манерам.

– Простите меня, сеньор Чакон, но я учу своего сына хорошим манерам, – сказала мама. – Вопрос в том, проник он в ваш дом или нет.

– Женщина, которая приходит убираться, впустила их, потому что они представились игроками моей футбольной команды, – сказал Чакон.