Елена Усачева - Пятница – game over

– Если начнут всех мочить, у нас получится не школа, а братская могила, – произнес Митрофанов, поднимаясь. – А потом, шкаф ведь на меня, а не на отличника упал.

От волнения у него разыгрался аппетит, поэтому он пошел на кухню ставить пельмени.

Жека смял листок. Метод Каменской тут не действовал.

– Не понимаю, чего он добивается? – Тяжелая от мыслей голова Стриженова сама опустилась на согнутые руки. – Можно было поступить гораздо тише и спокойней. Каким-нибудь образом узнать варианты контрольной и подготовить весь класс.

– Ага, а потом у всех учителей инфаркты: класс слабый, а у каждого пятерка, – довольно закивал Макс и жизнерадостно заржал.

Вернувшийся Митрофанов и Стриженов недовольно посмотрели на него. Под их взглядами Лавренко смутился и перестал смеяться.

– Почему слабый? – удивился Жека. – Это ты на кого намекаешь? На «вэшек»?

– Любой класс без отличников слабый, – произнес Макс, и лицо его при этом стало необычайно серьезным.

– Ладно, – Жека хлопнул ладонью по столу, – сделаем так. Ты, Митрофанов, сиди дома, смотри в окно. Мы будем сторожить кирпичи на козырьке. Он за ними вполне может прийти. И вот тут-то мы его схватим.

План был на удивление прост. И так же просто он провалился.

Как и было решено, Митрофанов остался наблюдать за подъездом, благо из его окна двор замечательно просматривался. Ребята поднялись на пролет между первым и вторым этажами. Как только кто-нибудь поднимался или спускался по лестнице, они либо спускались, либо поднимались на один этаж и прятались в закутке перед квартирами. Когда все звуки стихали, друзья возвращались. Если бы за кирпичами вернулись, то злодея либо заметил Митрофанов, либо перехватили притаившиеся на лестнице приятели. В любом случае далеко бы он не ушел.

Время шло, но никто не появлялся. Неусидчивый Макс быстро устал и начал канючить, что болтаются они здесь зря, что все интересное сейчас где-нибудь на улице происходит. Чтобы не слышать его нытье, Жека послал Лавренко на последний этаж, посмотреть, есть ли там выход на крышу и не закрыт ли он. Как бы и на крыше кирпичи не обнаружились, тогда пришлось бы сторожить и там.

Поднимаясь, лифт натужно загудел. Стриженов прислушался. Пока все было спокойно. Лифт щелкнул наверху. Какое-то время стояла тишина. Потом подъемный механизм снова заработал.

И смолк.

Послышалось странное трыканье, а потом наступила тишина.

– Эй, Лавренко, ты там? – Стриженов пробежал наверх и остановился на пятом этаже.

– Чего это? – послышалось рядом. С Максом, значит, пока было все в порядке.

– Ты что там натворил? – завопил в щель между створками двери Жека. – Хорош на кнопки жать, спускайся!

– А я и не жму, – жалобно отозвался Лавренко. – Он сам чего-то не едет.

– Не едет, – проворчал Стриженов, оглядываясь. Вокруг не было ни одного подходящего прута или палки, которые можно было бы засунуть в створки лифта и отжать их. – Не суетись, сейчас что-нибудь придумаем. Ты на первый этаж нажми и не отпускай. Может, он просто завис. И еще попробуй диспетчера вызвать!

– Тут ничего не работает, – жаловался Макс. – Кнопки как каменные, вообще не реагируют.

– Фиг с ними, с кнопками. Сиди, не шевелись. Я без них тебя вытащу.

Обещание свое Стриженов выполнить так и не смог. Сколько он ни старался, сколько ни пыхтел, лифт стоял как вкопанный.

– Сейчас я сбегаю к Митрофанычу, и мы позовем кого-нибудь, – обнадежил одноклассника Жека и помчался вниз. На площадке между вторым и первым этажами он привычно кинул взгляд на козырек. Последние ступеньки Стриженов преодолевал кувырком.

Кирпичей на козырьке не было.

А ведь он мог поклясться, что никто не спускался и не поднимался. Неужели привидение?

– Митрофаныч! – ворвался он в квартиру одноклассника. – Кто-нибудь приходил?

– Не было никого. – Митрофанов лениво оторвался от подоконника, с которым за последний час сроднился. – Нам бы камеру наблюдения поставить, что ли. Я уже устал здесь сидеть.

– Больше можно не сидеть! – От волнения у Жеки подкосились ноги, и он сполз по стеночке на пол. – Нету кирпичей.

– А Лавренко где? – забеспокоился Митрофанов.

– В лифте застрял.

Митрофанов посопел, почесал подбородок и вдруг изрек:

– Я, кажется, знаю, кто все это делает.

– Да погоди ты с этим! – Стриженов схватил телефон и стал жать на все кнопки сразу. – Звони куда-нибудь, пускай они Макса из лифта освободят. А то он там уже в истерике бьется.

– Да не надо никуда звонить. – Митрофанов отобрал у приятеля телефонную трубку и положил обратно. – Мальчишки балуются. Там кнопка одна есть… Побудь здесь, я сейчас твоего Макса освобожу.

Митрофанов ушел. Жека нервно пробежал по кухне, съел пару пельменей с тарелки, выглянул в окно. Двор казался абсолютно пустым, даже воробьев с голубями видно не было.

Стриженов съел еще несколько пельменей и сходил проверить Сидорову. Та все еще спала, спрятав нос под плед, наружу торчала только забинтованная рука.

Время шло. Тарелка с пельменями опустела, а Митрофанов все не возвращался. Макса тоже не было.

Жеке стало не по себе. Чужая квартира вдруг наполнилась странными шорохами.

Стриженов вылетел в коридор. Никого не было, но его не покидало ощущение, что здесь кто-то есть. Словно человек-невидимка медленными шагами двигался вдоль стен и вел по обоям руками, и от этого раздавалось неприятное шуршание.

– Мама! – Жека выбежал из квартиры и захлопнул за собой дверь.

И только сейчас с ужасом понял, что ключа у него нет, что внутри осталась Каринка, что на ногах у него тапочки и что вообще все плохо.

– Макс! – Стриженов помчался на пятый этаж. – Ты только не молчи. Лавренко! Ты там жив?

Никто не ответил.

Буйная фантазия Стриженова быстро нарисовала жуткую картину. Гигантский монстр, похожий на слизняка, только размером со шкаф, ползет по лестнице, оставляя после себя неприятную липкую слизь. По дороге он заглатывает Митрофанова, а потом протискивается в щель, проникает в лифт и, не жуя, заталкивает в себя несчастного Лавренко. А потом…

Потом испаряется, потому что ни слизи, ни чего-нибудь другого подозрительного вокруг не было. Лифт послушно щелкнул и распахнул двери. Внутри него было пусто.

Входить в кабину Стриженов не стал. Вдруг опять сломается, кто его тогда будет спасать? Он побежал обратно к двери с тайной надеждой, что Митрофанов вернулся и привел с собой Лавренко.

Не вернулся. Не привел.

На стук и звонки не открывали. Жека уже приготовился, что на шум, который он поднял, сбегутся все соседи. Но и тут никто не отозвался. Дом словно вымер.

Жеке стало совсем не по себе. Он даже по уху себе постучал, решив, что, может быть, на него напала временная глухота. Но нет, звуки до него долетали. Где-то далеко проезжали машины, орала сигнализация, каркали вороны. Но все это было там. А здесь стояла мертвая тишина.