Артем Кораблев - Веселый прогульщик

Итак, с чего же начать? Все известные Феде литературные сыщики начинали с того, что собирали сведения и искали улики, оставленные на месте преступления. Потом Мегрэ и Пуаро, например, намечали себе круг подозреваемых.

Мегрэ, комиссару полиции, было легче всех: следить за подозреваемыми он мог поручить своим сотрудникам. Но Феде все придется делать самому. Но не надо забегать вперед… Что он вообще знает о сложившейся ситуации, почему считает ее «подозрительной»?

Во-первых, слишком много совпадений. Федя снова прокрутил их в своей памяти: надпись «Братья Карамазовы» на Олиной парте, этот злополучный апельсин, а потом еще и компьютерная игра, в которой сразу и апельсины в бочках, и грузчики братья Карамазовы. К чему бы это? Явно ведь, что Остап Бендер тут неспроста. Федя хорошо помнил историю этого всем известного книжного авантюриста. Великий комбинатор послал свою знаменитую фразу «Грузите апельсины бочках братья Карамазовы» телеграммой, чтобы напугать подпольного миллионера Корейко. Но Оля-то тут при чем? «А может быть, как раз и при чем? — вдруг осенило Федю. — Ведь папа у нее миллионер, как говорил Артем, да еще в долларовом исчислении. Вдруг кто-то хочет отнять у него эти миллионы или хотя бы заставить поделиться, как это вынудил сделать свою жертву Остап Бендер?» Федя почувствовал, что он очень близок к разгадке всего происходящего. Но следующая мысль ушатом холодной воды остудила его радость. Разве нынешние миллионеры похожи на Корейко? Смешно думать, что так называемые «новые русские» испугаются каких-то братьев Карамазовых, Да они вообще ничего не боятся — ни милиции, ни мафии, ни налоговой инспекции. Наоборот, только и стараются показать свое богатство кто во что горазд: особняки строят, на «Мерседесах» разъезжают… Глупо пугать таких апельсинами! И все же Олю пугают. Нет, докопаться до «мотива преступления» — так это, кажется, называется — у Феди не получалось. «Ну и фиг с ним, с мотивом, — решил тогда начинающий сыщик. — Что он мне дался! Можно и без мотива отыскать того1 кто пугает Олю. Скажем, по уликам или при помощи слежки».

Итак, Федя перешел к следующему вопросу: кто? Кто бы это мог быть? Надо было составить для себя круг подозреваемых. Козе понятно, что странный «пугатель» очень многое знает об Оле: и адрес электронной почты, и какие у нее уроки, и даже за какую парту она садится. И тут же, как по заказу, перед мысленным взором Феди появился Артем — уверенный, с неизменной снисходительной ухмылкой. «А что? — подумал Федя. — Очень даже может быть. И папа его на фирме Олиного отца работает. И в компьютерах он сечет, и по Интернету они с Олей общаются. Да еще с ней в одном классе учится, знает ее давно, даже дружит, сам говорил. Чего же больше? Артем подходил на роль подозреваемого лучше всех, как сказал бы Федин папа: «Как ключ к замку». Только уж очень не хотелось Феде верить, что Артем — негодяй. Ведь, кроме него, никто в классе не отнесся к нему, новичку, так по-человечески. Наверное, поэтому Федя невольно начал отыскивать хоть какие-нибудь факты против пришедшей ему в голову версии. Но, как ни ломал голову, не нашел никакого стоящего опровержения, кроме одного: уж больно хорошо Артем «подходил» на роль подозреваемого. В детективах Федя читал, что тот, на кого падают все подозрения, обязательно оказывается невиновен. Но то в детективах, а в жизни-то все может быть и по-другому…

«Ладно, кто еще?» — попытался отвлечься от Артема огорченный Федя. Оказывается, быть детективом — не такое уж приятное занятие. Подозревать человека, который к тебе со всей душой — хорошего мало. Увы, больше вообще никто не приходил ему в голову. Оно и понятно: ведь Олю-то он знает без году неделя, а по чести говоря, и того меньше. Откуда ж ему взять других подозреваемых? Вот если бы еще хоть какие-нибудь странности или совпадения отыскать в поведении окружавших Олю людей. И тут он действительно вспомнил одно совпадение, хоть и не связанное напрямую с Олей. Этот парень с бультерьером, журналист-писатель Саша, который уже второй раз за последние два дня попадается Феде на пути. И ведь он узнал Федю, когда отец их знакомил. Узнал, но не сказал ни слова. Да, это странно, а что странно — то подозрительно. «Тьфу, блин, опять это слово», — мысленно выругался Федя. Надо ж, привязалось… Но другого и не подберешь, ведь говорят же: «подозрительный тип». А этот Саша как раз такой. Правда, с какого боку пристроить его ко всей этой Олиной истории, Федя не знал, но все же решил и хозяина белого бультерьера внести в круг подозреваемых.

«Ну хорошо, — решил он, — больше подозреваемых я так просто не придумаю. Надо вернуться к моим «учебникам» и «учителям». Что еще они делали, расследуя преступления?»

И тут Федя вспомнил, как Шерлок Холмс удивлял доктора Ватсона, рассказывая все о жизни какого-нибудь человека, всю его подноготную всего лишь по одной принадлежащей ему вещи. Вот и Федя, наверное, тоже должен отыскать какую-нибудь вещественную зацепочку. Да, только через улики, через «зещдоки» он сможет выйти на настоящего злоумышленника.

Федя постарался восстановить в памяти весь ход событий, свидетелем которых стал за два последних дня. И восстановить так, чтобы вспомнить каждую мелочь. Во-первых, рассуждал он, надпись на парте сделана черным маркером — надо проверить, есть ли такой у Артема. Во-вторых, хорошо бы достать ту дискету, на которой записана странная игра. Правда, чем это может помочь делу, Федя не знал, но все разно считал, что дискета может пригодиться. Ведь собирают же сыщики все улики, каждую мелочь. Окурками и то не брезгуют, а дискета — не окурок. Наверняка она может оказаться полезной для следствия. К сожалению, других улик или «вещдоков» Федя так и не смог отыскать в своих воспоминаниях. Даже тот злосчастный апельсин он с горя машинально съел на уроке, когда Оля отсела. Но что же еще он должен и может сделать? «Как что? Элементарно, Ватсон!» — хлопнул Федя себя по лбу.

В самом деле, все сыщики, книжные и настоящие тоже — Федя был в этом просто уверен, — наверняка начинали свое расследование с опроса потерпевшего. Потерпевшей в данном случае была Оля. С нее-то и следовало начинать. «Что ж, завтра же попробую», — решил Федя. Это решение вселило в него надежду и одновременно тревогу. С одной стороны, это повод ближе познакомиться с Олей, а с другой — можно и поссориться навсегда, С какой стати она станет с ним откровенничать? Да и как подойти с таким разговором? Может, прав Артем, что она нервная? Вон попробовал Федя всего-навсего подарить ей апельсин — и что из этого вышло…

Правда, потом она сама его пригласила игру про погрузку апельсинов смотреть. Ну, позвал-то Артем, но по ее просьбе… «Ой!» Федя откинулся на спинку стула — до этого он сидел над раскрытым учебником, склонив голову и подперев щеки кулаками. До него вдруг дошло, что Оля пригласила его смотреть эту игру совсем не случайно. То есть не потому, что, как сказал ему по телефону Артем, не хотела его обижать своим отказом от апельсина в классе, а совсем по другой причине. Оле зачем-то было нужно, чтобы именно Федя посмотрел эту дурацкую игру. Зачем? Феде очень хотелось думать, что она, догадываясь, что игра связана с плетущейся вокруг нее сетью злого умысла, ожидала от него поддержки и защиты. «А что, очень может быть», — оживился он. Ведь Оля сама говорила, что друзей у нее, кроме Артема, нет. Даже ее адрес в Интернете никто не знает. Да и обычный домашний адрес, наверное, тоже. Вот она и обратила внимание на Федю, увидев его доброе к ней расположение. Очень даже может быть… Федя повеселел: он был уже почти уверен, что Оля сама ищет его помощи. Что ж, он постарается не ударить в грязь лицом. Сегодня он уже кое-что продумал, а завтра будет решительно действовать. И начнет с того, что объяснится с Олей.