Артем Кораблев - Очень темное дело

— Гляди-ка, он спит! — разбудил Федю чей-то выкрик.

— Да не сплю я! — Федя сразу же сел на диване, вытаращив глаза.

— Ага, — сказал Саша, выстрелив в Федю из пальцев обсосанной косточкой от черешни, — мух на потолке считаешь.

Федя глянул на потолок, мух там действительно было немало.

— Да не считаю я их, что считать-то, — почему-то все еще оправдывался он.

В голове у Феди гудело, во рту пересохло и шея под волосами покрылась липким противным потом. «Заснул, дурак, по жаре», — ругал он себя.

— На водички. — Саша протянул ему бутылку какой-то минералки.

— А, вы из магазина, — вспомнил Федя. — А почему пепси не купили?

— Да ну ее — сладкая. Ты лучше угадай, кого мы встретили. — Саша привалился тощим задом к столу прямо напротив Феди и скрестил руки на груди.

«Ну точно прапраправнук Пушкина», — вдруг уловил действительно некоторое сходство Федя.

— Ну, угадай, — повторил Саша.

— Не буду угадывать. Ельцина, — тряхнул головой Федя, пытаясь сбросить остатки сонного оцепенения.

— Сам ты Ельцин! Ты лучше послушай, тебе интересно будет. А потом еще скажи нам, что ты по этому поводу думаешь.

— Ну давай, — согласился Федя, снова заваливаясь на диван. Роль эксперта внушала ему самоуважение.

— Так вот, идем мы, ищем магазин… — начал Саша.

Сначала вполуха, но потом все внимательнее и внимательнее Федя выслушал Сашин рассказ.

— Ну? — спросил Саша, окончив рассказывать.

— Ты точно прапраправнук Пушкина, — не меняя позы на диване, отозвался Федя. — Рассказываешь здорово, я даже заслушался.

— Да ну тебя, я не про это. Ты что про мужика этого думаешь? Зачем он приехал? И куда делся?

Федя ответил не сразу, задумался, переваривая информацию.

— А спрятаться он там никуда не мог? — спросил он через некоторое время вместо ответа.

— Не-ет, голый холм. Некуда спрятаться. Один камень поблизости и валялся, а за ним мы были.

— Как сквозь землю провалился, — подтвердил Петька, который тем временем успел разобрать купленные продукты и сидел, таская из пакетика блестящие красные черешенки.

— Дай мне, — попросил Федя.

Петька протянул ему пакет. Захватив оттуда горсть ягод, Федя положил одну в рот, глубокомысленно пожевал, выплюнул косточку и веско сказал:

— Нет в этом ничего удивительного. Просто там вход в каменоломни.

— Точно! — подскочил Сашка. — Ну мы и ослы!

Федя согласно кивнул.

— Елы-палы… — Сашкино лицо приняло озабоченное выражение. — Это значит, он все-таки догадался. За кладом приехал.

— Не обязательно, — не согласился с ним Федя. — Мало ли зачем он туда полез, все-таки археолог.

— Но Борису Вениаминовичу об этом мужике надо все-таки рассказать, — снова вмешался в разговор Петька.

Федя не возражал. Пусть Петька и докладывает о бородатом археологе, а он посмотрит, что из этого получится.

— Пожрать что-нибудь есть? — раздался вдруг чей-то голос, и на пороге двери, соединяющей соседние комнаты, появился взлохмаченный Мишаня.

Все замерли в немом удивлении, даже Федя приподнял голову с дивана. Кажется, они впервые услышали целую фразу, произнесенную племянником Бориса Вениаминовича.

Борис Вениаминович и Андрей вернулись, как и обещали, к вечеру, и с ними пришел еще один человек. Средних лет, среднего роста, ничем не примечательный, даже не к чему прицепиться, чтобы можно было точно описать его. Никаких особых примет. Такого назавтра встретишь на улице — не узнаешь.

— Ужин готов, — отреагировал на появление взрослых Петька.

Они действительно вместе с Сашей уже сварили, как и было обещано, макароны, а несколько толстых сарделек Саша нарезал кругляшками и поджарил на сковороде с яйцами. Пахло довольно вкусно, но никто еще ничего не пробовал: Петька заявил, что стряпню эту они будут есть только тогда, когда вернется Борис Вениаминович, и был неумолим. Обедали лишь молоком с белым хлебом, и угрюмый Мишаня весь день просидел в углу, вдыхая кулинарные ароматы. Он все так же молча пялился в телевизор, а когда Сашка пытался разговорить его, вздыхал и, не отвечая ни слова, уходил в соседнюю комнату.

— С приветом, что ли, племянничек? — замечал каждый раз по этому поводу Сашка.

А Петька тревожился, даже купаться на море не пошел, чтобы Мишаня не дай Бог не уплел то, что предназначалось к вечеру.

Сели ужинать, и Петька наконец выставил на стол свое и по большей части Сашино творение. Когда все начали есть, Федя вдруг поднял глаза от тарелки и содрогнулся. Он увидел все-таки одну отличительную примету появившегося вместе с Витаминычем и Андреем незнакомца. На правой руке, которой тот очень даже ловко управлялся с вилкой, не хватало сразу трех пальцев — большого, указательного и мизинца. Когда этот человек тянулся за хлебом, остатки былой кисти напоминали гигантскую крабью клешню или конечность какого-нибудь инопланетного монстра из голливудских фантастических ужастиков.

— Значит, так, архаровцы, — обозвав почему-то незнакомым словом, обратился к ребятам Борис Вениаминович. — К поиску клада мы приступаем завтра. А сегодня ночью перебазируемся в полевой лагерь.

Петька даже есть перестал, так ему это понравилось.

— А почему ночью? — поинтересовался Саша.

— Ты забыл, — многозначительно произнес Борис Вениамиович, — что мы собираемся здесь искать? — Причем что он произнес особенно веско, с ударением. — Не надо, чтобы местные или кто-то еще видел, как мы скроемся в каменоломнях. К тому же у нас будет с собой кое-какой инструмент. Не надо, не стоит, чтобы нас кто-нибудь видел. Пойдут всякие слухи… — Борис Вениаминович неопределенно помахал в воздухе вилкой и снова уделил внимание Сашкиному жаркому.

И тут Петька вспомнил про бородатого археолога.

— Борис Веньяминыч, Борис Веньяминыч, — постарался он вновь оторвать шефа экспедиции от приятного занятия.

— Ну? — продолжая жевать, спросил тот.

— Мы с Сашкой, когда ходили за продуктами, встретили одного человека.

— Ну? — повторил Борис Вениаминович совсем уже другим тоном, и его рука с вилкой застыла над тарелкой.

— Он, — Петька указал своей вилкой на Сашу, — говорит, что это тот археолог, с которым они на горе Митридат разговаривали.

Борис Вениаминович вопросительно глянул на самого смуглого члена их коллектива, а тот молча утвердительно кивнул своей чернявой мелко-кучерявой шевелюрой.

— Мы за ним потихоньку пошли, чтобы узнать, чего ему тут надо, — продолжал Петька.

Борис Вениаминович поперхнулся и положил вилку на стол.

— Он вышел за город, — рассказывал Петька, — и поднялся на холм. Там остановился и стал оглядываться.

— Он вас не видел? — немного тревожно спросил Борис Вениаминович.