Андрей Трушкин - Погоня за Черной акулой

Ощупав глазами байдарку и самих ребят, незнакомец решил наконец ответить на вопрос и сделал это с прямотой, достойной взрослых сильных людей:

— Без билета ехал, вот и вышвырнули.

— А чего ж билет не купил? — изумился Игорь. — Родители, что ли, денег не дали?

— Да откуда у них деньги? — фыркнул незнакомец. — Они живых денег уже несколько лет не видали, наверное. Отцу на работе все фуфайками платят, ну, которые они сами и делают, а мать со своего хлебозавода хлеб да дрожжи несет. Потом на базаре на что-нибудь меняют. Так и живем. Но я ж этому жлобу, — мотнул он головой в сторону ушедшего "Луча", не могу ж фуфайками заплатить. А ему все равно, сразу туда же — с борта долой.

— Что же теперь делать будешь? — поинтересовался Игорь.

— А черт его знает! — махнул пацан рукой. Пешком, наверное, обратно в Серпухов придется идти.

— А тебе в Серпухов надо? — спросила Женя.

— Ну, вообще-то в Калугу, — пожал плечами парнишка, — но в, Серпухов-то теперь легче вернуться, по течению все-таки. Может, на следующий "Луч" сяду, там выкинут на другой остановке, а там уж рядом.

— Давай, что ли, мы тебя подвезем, — неожиданно предложила Женя и увидела изумленные глаза Игоря. — Ну-ка, иди сюда, взяла она за рукав брата и отвела его в сторону.

— Ты чего? — накинулся на сестру Игорь. Мы ж его и не знаем совсем, может, он ворюга какой.

— Ну ты загнул тоже — ворюга, — хмыкнула Женя. — То-то он так наворовал, что его за безбилетный проезд с "Луча" вышвырнули. — М-да… — почесал Игорь в затылке и критически осмотрел незнакомца.

— Да ты, наверное, голодный, — спохватилась Женя, обращаясь к пареньку. — Хочешь поешь, у нас вот тут каша осталась. Она, правда, холодная, но…

Мальчишка было вознамерился гордо отказаться, но, хотя с голодом ему приходилось бороться довольно часто, при виде каши отчаянно закивал.

Женя от души отмерила новому знакомому щедрую порцию. Гость вначале стеснялся, ел понемногу, потом стал зачерпывать полной ложкой. Брат и сестра тем временем тактично молчали: Игорь что-то выстругивал из веточки, а Женя перекладывала вещи в байдарке.

— Ладно, — наконец нарушил молчание Игорь, — давай его подбросим докуда-нибудь. Тебя как зовут-то? — окликнул он пацана.

— Сашка, а что? — посмотрел тот хитрым, прищуренным взглядом.

Ох, не понравились Жене и этот взгляд, и Сашкино лицо, вмиг преобразившееся и ставшее похожим на мордочку хоть и симпатичного, но весьма проказливого лисенка.

— Да ничего, просто мы вниз по реке плывем, место в байдарке у нас есть. Садись, подбросим до Воскресенска.

— Да? — обрадовался Сашка. — Вот спасибо, а то неизвестно, сколько мне тут еще куковать, пока рыбак или "Луч" какой не проплывет. Тут ведь, — обвел он руками кусты, — не выберешься — топь кругом.

Судя по всему, Сашка уже имел дело с байдарками. Он снял сандалии, привычным жестом закатал до колен брючины и вошел вводу. Затем мальчишка взялся двумя руками за борта лодки, ловко подпрыгнул и уместился как раз в средней ее части.

— А то могу спереди или сзади сесть, — завертел он головой вперед и назад, туда, где рассаживались на свои места Игорь и Женя. — Если дадите погрести, так я готов.

— Сиди уж, — буркнул Игорь, — раньше надо было говорить. Ну да ладно, до Воскресенска недалеко…

Да, вот именно такие события произошли до того момента, как юные сыщики поневоле решили спасти древнюю икону от воров. Увы, у них ничего не вышло, а потому, маясь от безделья и нехороших предчувствий, им пришлось три часа кряду ждать, пока в Воскресенск прибудет вызванная отцом Василием милиция…

— В первый раз провожу дознание в церкви, — аккуратно присел на скамью наконец-то прибывший сержант. Покосившись на иконы и свечи, он положил фуражку на стол и вынул из папки необходимые бумаги. — Ну, батюшка, излагайте.

— Да что ж излагать, что излагать-то? — всплеснул руками отец Василий.

— По порядку, как положено. Фамилия, имя, отчество…

— Родионов, Василий Петрович… Да что вы с меня-то начинаете — это вот они что-то знают, — кивнул он в сторону ребят, — а я так, лицо потерпевшее.

— Да, дела, — смахнул пот сержант и неласково взглянул на ребят. — Второй раз уже с вами встречаюсь, гаврики. Вы мне что обещали? Что попадете домой, и без приключений. А вы, как я понял, решили в казаков-разбойников поиграть. Речных. Вот вам по листу бумаги, вот одна ручка на двоих. Пишите.

— Что писать? — в недоумении уставился Игорь на пустой, слегка помятый листок.

— Все подробно, — снова смахнул пот со лба Пал Палыч. — Все сначала, как вы тут в наших местах объявились, как про кражу узнали, ну и все остальное.

Пока Игорь, изредка шепотом спрашивая Женю, как пишется то или иное слово, трудился над дачей показаний, Пал Палыч беседовал с отцом Василием. Для себя он сделал уже, увы, далеко не радужные выводы. Икону могла похитить банда "Черной акулы", а мог и кто-то другой. Ведь о том, что такое сокровище хранится в сельской церкви, знала чуть ли не вся округа, и соблазниться мог практически кто угодно. Как профессионал, который сам вывезет икону в Москву, а то и за границу, так и какой-нибудь деревенский пьянчужка, польстившийся на магарыч за старую деревяшку. В общем, было ясно, что ничего не ясно…

Наконец Игорь, изрядно попотевший над бумагой — как-никак с начала лета почти ничего не писал, — пододвинул свое сочинение к сестре.

— А мне как, — спросила Женя, — на новом листке писать или на этом? Да и потом, зачем это? Игорь здесь все уже рассказал.

— Пиши и ты, — строго и со значением посмотрел на нее Пал Палыч, — положено так. Вдруг вспомнишь какие-то новые детали.

Женя вздохнула и принялась грызть ручку. В отличие от Игоря фантазия у нее работала на все сто, писать она умела и любила, недаром ее хвалили на уроках литературы и даже зачитывали в классе отрывки из ее сочинений. Вот и сейчас Женя закатила глаза к потолку и принялась подбирать метафоры. Изложив по полной программе в самых ходовых среди подростков выражениях свое мнение о банде "Черной акулы", она подробно и красочно описала все приключения.

Сержант, уже успевший просмотреть показания Игоря, словно нетерпеливый издатель, сидел рядом с Женей, отстукивал носком ботинка какой-то ритм, вырывал прямо из-под пера у нее очередные листы и углублялся в чтение. К исходу второго часа он не выдержал и, прокашлявшись в кулак, попросил:

— Ты; милая, поближе к делу давай. У нас тут, понимаешь; не Литинститут.

— Хорошо, хорошо, — отмахнулась от него Женя. — Сейчас уже заканчиваю.

Через полчаса страж правопорядка с облегчением собрал пухлую пачку бумаг, присовокупил к ним короткую объяснительную записку от священника и ободряюще похлопал его по плечу.