Евгений Некрасов - Золотая жила для Блина

Однажды Митька пробовал добыть огонь древним способом: лучок, обернутая тетивой палочка, плоская щепка. Палочка хорошо крутилась, дым так и валил, но раздуть огонек не удалось. А сейчас у него есть зажигалка без бензина. Кремень цел, искры из-под колесика сыплются, и толку от этого никакого. Нужен трут. Это не сушеный гриб-трутовик, как думают многие, а приготовленная особым образом тряпка. Ее совали в горшок, забивали деревянной пробкой и ставили горшок в угли. Без воздуха тряпка не сгорала, а сама превращалась во что-то вроде угля, который занимался от любой искры. Блинков-младший об этом только читал, но способ казался надежным: именно так по всей России добывали огонь, когда еще не было спичек. Вместо горшка сошла бы любая металлическая трубочка. Но мечта обнаружить ее в нехоженой тайге была такой же несбыточной, как мечта найти полиэтиленовый пакет для воды или (чего уж скромничать) полный обед на столе с белой скатертью.

Туман порозовел от солнца и начал редеть. Когда над ямой стала различаться невидимая раньше крона лиственницы, Блинков-младший принялся будить Лину.

Дело оказалось трудным, но нескучным.

На простое: «Лина, вставай!» — зеленоглазая не реагировала. На стаскивание куртки ответила возмущенно: «Ну, бабуль!» — свернулась калачиком и продолжала спать. Митька испробовал щекотание пяток и чувствительно получил ногой по лбу.

— Перехожу к водным процедурам! — предупредил он и вылил на зеленоглазую пригоршню воды.

— Ну, Пашка! — закричала Лина, вскакивая.

Увидела Блинкова-младшего и все вспомнила.

— Ой, Дим, а где твоя рана? Дим, даже царапины не осталось. Полосочка розовая, и все!

— Митька молчал и улыбался, как фокусник. Вот тебе и папа-ботаник!

— А который час? — спохватилась Лина.

— Четыре.

— Утра?!

Митька объяснил, что надо пить росу, пока ее не высосало солнце. Глаза у Лины заблестели:

— Пить росу? Серьезно? Всю жизнь мечтала!

Она сама заметила собравшуюся в парашюте лужицу. Подскочила, зачерпнула воду руками… Лужица замутилась.

— Ой! — Лина смотрела на свои черные от грязи ладони. — Дим, я нечаянно!

— Это вся наша вода на день, — сказал Блинков-младший. — Надо пить.

— Разве можно такую пить?! — В доказательство Лина уже нарочно сполоснула руки в лужице.

Вода побурела.

Блинков-младший оттащил зеленоглазую от парашюта и подтолкнул к стенке ямы:

— Иди погуляй, ты еще не проснулась. Ветку стряхнешь — умоешься. Можешь даже душ принять. Сегодня туман, лес сырой, как после дождя. А потом наша вода отстоится, и мы ее выпьем.

Лина замотала головой.

— Нам идти по жаре, — напомнил Блинков-младший. — Часа через три ты пожалеешь, что не выпила эту воду. Через пять будешь о ней мечтать.

Лина опять замотала головой и, поддав по парашюту снизу, выплеснула лужицу на землю!

Прежде чем Блинков-младший успел разозлиться, она сказала:

— Балбесик! Если там столько воды, что можно душ принимать, то хватай парашют и побежали скорее натрясать воду!

…Вода была с хвоинками, листьями, чешуйками коры, но это была вода. С небольшого деревца парашют собирал кружки по две. Митек и Лина пили. За вчерашний день и про запас на сегодняшний. Литра полтора набрали в маленький вытяжной парашют (Лина его называла пузырем).

Через полчаса все кончилось. Солнце припекло, туман поднялся, и роса испарилась. Митька с Линой пошли назад к яме; выпитая вода булькала в пустых желудках.

— Видишь, какая я умная! — хвасталась Лина. — А то скопил за ночь тарелку и трясся над ней, как будто в мире больше воды не осталось. А на завтрак наберем ягод. Сейчас для черники самый сезон, только я ее что-то не видела. Ничего, поищем.

— Набрал я тебе черники. В яме лежит, — вспомнил Блинков-младший.

— Три ягодки? — съехидничала зеленоглазая. — Я видела, только просить не стала. Сама наберу. Где ты ее нашел?

— Мы только что шли по ней. Там ее мало, не наешься. — Блинков-младший покосился на Лиину и выдал: — Ягоды собирать нам некогда. Выходим сейчас же. Первый привал через четыре часа. По дороге за каждой ягодкой не нагибаемся, если попадем на большой ягодник, остановимся и наберем много. Ищем парашютиста, но это между прочим — он сам не маленький. Для нас главное — самолет. Если не найдем его до вечера, останемся без огня.

Зеленоглазая остановилась и внимательно посмотрела на Митьку.

— Так-так! Бунт на корабле! Борьба за власть!

— Кому летать в небе, кому мочковатые корешки собирать, — напомнил Митька ее вчерашнее выступление. — Давай без обид. Тайги мы оба не знаем, но мне хоть папа что-то показывал, когда мы ходили в походы. В нёбе я тебя слушался. А на земле ты уже со вчерашнего дня слушаешься меня, и все в порядке: переночевали в тепле, росу не проспали — напились, ноги сухие…

— Ладно, буду тебя слушаться, вождь Сухое Тело, — вспомнила Лина старую рекламу подгузников. — И почему мальчишки так любят командовать?

— По разным причинам, — серьезно ответил Блинков-младший. — Многим просто нравится быть в центре внимания. Женщины для этого наряжаются, а мужчины командуют. Но из таких людей получаются плохие командиры.

— А хорошие из каких?

— Из тех, которые думают, как лучше сделать дело.

— Ты на моего Пашку похож, — заключила Лина. Это звучало как большая похвала.

У ямы остановились, чтобы забросать землей костер. Когда погас последний язык пламени, Митьке захотелось выкопать тлеющие головешки, раздуть огонь и никуда не уходить. Хорошо, если они поднимутся на гору и окажется, что гора та самая — знакомая Лине Шахрома. А если они неизвестно где? Без еды, без карты и компаса, а теперь еще и без огня… Нет, все равно надо идти. На вершине горы можно будет развесить парашют, его издалека заметят с высланных на поиски вертолетов.

Митька проверил в карманах главные ценности — нож и зажигалку без бензина, — взвалил на плечо потяжелевший от сырости мешок с парашютом. Искать направление было не нужно: еще вчера они вышли к подножию горы, подъем стал заметен на глаз. Туда и пошли — в гору, навстречу невидимому за деревьями солнцу.

— В яме кто-то ночевал до нас, и недавно, — сказал Митька.

— Браконьер, наверное, — не удивилась Лина. — Или шишкарь.

— Кто?

— Ходят по тайге такие страшные дядьки с мешком и деревянной колотушкой. Найдут кедр и — тюк этой колотушкой по стволу. Шишки сыплются, они собирают.

— А они что, ходят без палаток и ночуют в ямах?

— Это кто как, — ответила зеленоглазая. — Бывают такие оборванцы, что у них и штанов целых нет. По-московски — бомжи, а по-сибирски — бичи, бичкомеры.

Митька немного успокоился, но ровно срубленные сосновые лапы не шли из головы.