Томас Брецина - Ночь белых вампиров

— Нет, — проскрипел Бенно. — Нынешней ночью съехали. Все трое.

— Вот черт побери! — выругалась Лизелотта.

Доминика же интересовало кое-что другое.

— Люси, а где ты взяла письмо?

Девушка наморщила лоб, припоминая.

— Вчера после обеда я выносила мусор. Там, во дворе. Тут оно мне и упало к ногам. А из окна семнадцатого номера выглядывал мальчишка. И тихонечко сказал мне: «Передайте, пожалуйста!» К счастью, у меня есть племянник, который объяснил мне, что означает этот Холли-Кнолли.

— Что же этот лысый собирается сделать с Марко? — спросила Лило сама себя.

Кникербокеры простились и вышли из гостиницы.

Все четверо были подавлены. Они уже привязались к этому маленькому итальянцу и считали его своим другом. Мысль о нем не давала им покоя. Может, графиня фон Шрек и есть его тетя?

— Стойте! А комната! — спохватилась на улице Лило. — Нам надо обследовать их комнату!

И они вернулись в гостиницу.

Едва они скрылись за дверью, как распахнулась дверца автомобиля, который стоял на противоположной стороне улицы. Из машины вышел грузный мужчина. Он облокотился о свой автомобиль и надел солнечные очки. Потом принялся беспокойно барабанить пальцами по татуированной каракатице, что красовалась на его черепе…

Главный редактор «Большой газеты» нервно барабанил карандашом по столу.

Где же застряла эта Штокер? С того часа, как была расплавлена статуя во дворе редакции, он больше не сомневался в серьезности намерений банды «Василиск». Статья, которую требовала банда, должна была появиться в сегодняшнем номере газеты. Но статьи до сих пор нет!

— А вот и я, господин Шлягер! — воскликнула Петра Штокер, врываясь в кабинет главного редактора. Сегодня на ней было ярко-зеленое модное платье из легкого шелка.

— Ну и где же статья, чего вы ждете? Хотите, чтобы шантажисты превратили здание нашей редакции в жидкую кашу? — напустился он на нее.

Репортерша в испуге даже отпрянула.

— Банда «Василиск» передвинула срок публикации. На завтра или послезавтра, — пыталась объяснить она. — И кроме того, от профессора Моновича пока нет окончательного результата.

— Ну так давите на него! — требовал главный редактор. — Да посильнее. Сегодня вечером я должен знать, действительно ли эта жидкость способна превращать камень в пыль. Хотя у нас уже есть одно достаточно убедительное доказательство.

— К вечеру я, по всей вероятности, получу текст, который хочет опубликовать «Василиск», — сказала Петра Штокер.

— Где вы собираетесь получить его на сей раз?

— В дворцовой сокровищнице. Там, где выставлены золотые короны династий. Мне назначено явиться туда, чтобы получить сообщение.

— Ну тогда к делу, к делу! — воскликнул главный редактор, потирая руки. Настроение у него было приподнятое: благодаря сенсации он рассчитывал поднять тираж своего издания — это было ох как кстати…

Несколько капель желтоватой жидкости растеклись по стеклянной пластинке. Потом господин Монович набрал в шприц немного маслянистой жидкости из того флакона, что передала ему репортерша. Он капнул капельку на стекло рядом и смешал оба вещества.

Тонкий дымок поднялся вверх. Ученый принюхался и удовлетворенно кивнул. Именно этого запаха он и ожидал.

Профессор Монович как раз собирался позвонить госпоже Штокер, но тут кто-то позвонил ему самому. Он снял трубку и назвался.

— Слушай сюда, профессорок! — прошелестел фистульный голос. — Мы знаем, что твоя дочка сейчас в Вене. И мы знаем, где она там находится. А теперь и ты знай, что мы ее, лапочку, в порошок сотрем, если ты не будешь нас слушаться.

Голос на другом конце провода зачитал профессору короткий текст. Ученый побледнел как мел. Капли пота выступили у него на лбу.

— Это… на это я никогда не пойду, — пролепетал он.

— Говорю тебе, в порошок сотрем, — перебил его звонивший. — И не вздумай появиться в Вене. Мы будем держать твой дом в Граце под наблюдением. Так что будь умничкой, тогда и детке твоей ничего не будет. А иначе… Из трубки послышался хруст, будто раздавили спелое яблоко…

К обеду команда кникербокеров вернулась домой. Четыре юных сыщика были огорчены и разочарованы. В комнате, которую занимали граф и графиня с Марко, им не удалось обнаружить никаких следов.

Где теперь Марко, что с ним? Мать Доминика уже спрашивала про маленького итальянца. Пришлось детям сочинить очередную небылицу. А не лучше ли было рассказать все как есть? Вдруг жизнь мальчика под угрозой? И кто он сам вообще-то?

— Только-только напали на след и тут же его снова потеряли! — сокрушалась Лизелотта.

Когда четверка пообедала, зазвонил телефон. Доминик снял трубку.

— Алло! Это я, Люси!

— О, Люси! — удивленно воскликнул мальчик. — Что случилось?

— Много… тут кассета… металлическая кассета. Я нашла ее под матрацем в комнате графини. Это могло бы вас заинтересовать!

Не прошло и получаса после звонка, как четверка сыщиков снова вошла в гостиницу «Эстергази». Портье, похоже, управился со своим предобеденным сном и теперь был полностью погружен в послеполуденный. Нажав на кнопку звонка, Аксель снова разлучил беднягу с его сновидениями.

— Где Люси? — спросила Лило.

Бенно зло посмотрел на нее своими покрасневшими глазами и большим пальцем молча показал наверх.

Четверо кникербокеров бросились на третий этаж в семнадцатый номер. Аксель постучался. Внутри было тихо. Аксель постучался еще раз.

— Да… войдите! — послышался голос Люси.

Волнуясь, они вбежали в комнату. Девушка стояла спиной к окну, вцепившись руками в подоконник.

— Что с вами? — тревожно спросила Лило.

Лицо Люси было перекошено. От страха. Она глядела на детей расширенными от ужаса глазами. Доминику показалось, что она хочет что-то сказать, но она не произнесла ни слова.

Тут — бац! — от пинка распахнулась дверь. Все испуганно обернулись.

— Ах! — в ужасе вскрикнула Поппи.

— Молчать! — приказал визгливый голос.

Лысый с татуированной каракатицей на черепе прислонился к косяку. Он скрестил на груди руки и победно оглядел своих пленников. Правый уголок его рта приподнялся вверх, придавая лицу выражение дьявольской усмешки.

— Он заставил меня позвонить вам, — жалобно сказала Люси. — Я должна была вас обмануть, чтобы заманить сюда.

— Заткнись! — рявкнул на нее лысый. Горничная мгновенно прикусила язык.

Детина нажал себе на правое запястье, послышалось легкое «цак!», и из рукава блеснуло острие ножа.

Четверо кникербокеров в ужасе попятились.