Константин Шишкан - Спасенное имя

С густым гудением пролетел мимо лиловый бражник. Это была толстая бабочка, большая любительница горицветова сока.

В лесу начиналась ночная жизнь. Промелькнула сова — неясыть, несуразный, взлохмаченный серый ком перьев. Вскрикнула где-то на вершине дерева невидимая птица.

В лесу стоял крепкий, сочный запах дуба, его налитых плотной, непроглядной зеленью листьев. Но вот откуда-то дохнуло сыростью. Быть может, ее принес с собой холодноватый ветерок из темной чащи? Гришка поежился, втянул голову в плечи. Надо торопиться…

…В штольню, куда провалились Ника с Михуцей, проникал слабый свет. Когда осела пыль, Михуца сделал попытку подняться. Застонал. Рядом всхлипывала Ника.

— Плечо придавило, — сказал Михуца.

— А мне ногу, — отозвалась Ника.

Взявшись за руки, они попробовали взобраться по крутому склону. Но земля мягко уходила из-под ног, щебенка осыпалась, катилась вниз, и они срывались вместе с ней. Потирая ушибленные места, поднимались снова. И опять сползали вниз. Наконец Михуца, утерев нос кулаком, махнул рукой. Но Ника потянула его за рукав.

— Ну миленький, ну хорошенький, ну еще немножечко!

— Отстань. — Михуца подошел к стене. — Надпись какая-то… Не разобрать.

В подземелье сгущалась тьма. Ника взяла Михуцу за руку, шепотом спросила:

— А тут нечистики водятся?

— Враки. Чертей не бывает.

— Михуца, — Ника прижалась к мальчугану. — А мне страшно. Я домой хочу.

— Не ной, — Михуца, поеживаясь, сел на землю. — Ника, глянь, — на его ладони лежала гильза.

— Ой, — Ника стала шарить по земле. — Тут их тьма. А они пуляют?

— Пулятые уже, — Михуца старательно набил гильзами карманы. — Айда.

Он взял Нику за руку, и они еще раз попытались выбраться из подземелья. Но тут же скатились вниз. Сверху посыпалась земля, щель почти полностью завалило.

— Заночевать придется, — деловито сказал Михуца.

…В домике на околице села Петрешты шло заседание штаба «Зарницы». Время было позднее, но за столом еще сидели пионерские комиссары во главе с подполковником запаса Круду. Наклонясь над картой, он очерчивал красным карандашом широкий круг.

— Здесь ровный участок, — говорил Круду. — Он просматривается со всех точек наблюдения…

Хлопнула дверь, в комнату ворвался Гришка. Он принес с собой запах леса, ночной глубокой свежести, тревожный дух взмыленного коня.

Круду поднял голову.

— Ты… зачем? — спросил он Гришку. — Тебя не вызывали.

Зарничники с недоумением смотрели на парня, а тот не мог оторвать глаз от лица Круду.

Наконец один из ребят сказал:

— А он не участник. Он из соседнего села, — и кивнул: — Тебе чего?

Гришка по-прежнему молча, жадно глядел на подполковника. И лицо его говорило о том, как сильно взволнован он этой встречей. Круду, пожав плечами, вышел из-за стола.

— Что-нибудь случилось, парень?

Утром на катамаране плыли Димка с Ионом. Аквалангисты уже обшарили дно реки, прочесали камыши. На берегу стояли растерянные Анна Владимировна, Родика и Кайтан.

— Михуца! — сложив рупором ладони, кричал Димка. — Ника!

— Михуца! Ника! — вторил ему Ион.

— Ника! — доносились голоса из лесу, — Михуца!

— Зря мелкоту втянули, — сокрушался Димка. — Заварили кашу.

— Ищи теперь, — ворчал Ион. — А где искать?

…На осыпи ракушечника уныло стоял аист. Мимо проходил Гришка.

— Привет, — сказал он Филимону. — Ты куда Михуцу девал?

Аист вытянул шею, покрутил головой. Гришка пошел было дальше, но вдруг резко остановился. Внимательно посмотрел на землю. Так и есть — на белой осыпи ракушечника были видны следы детских ног.

— Молодец, Филимон!

Гришка пошел по следу. Оборвался он у самого провала. Гришка бросился на колени, стал отгребать руками землю.

Пытаясь проникнуть в щель, начал проталкивать землю внутрь. За Гришкиной спиной стоял аист. Клювом он старался расколоть крупный ком земли.

Наконец с большим трудом Гришке удалось протиснуться в щель. С головы слетела кепка и осталась лежать у провала, где стоял встревоженный Филимон…

В подземелье Гришка огляделся. Темнота. Включив карманный фонарик, двинулся по подземному коридору. Время от времени останавливался, наносил куском известняка на стены стрелки и шел дальше. Поворот, второй, третий. Сколько их, этих узких подземных поворотов? Луч фонарика скользил по серым стенам, метался на перекрестках.

Где-то впереди послышались голоса. Гришка бросился туда. Заплясал луч фонарика, замелькали стены штольни, свет выхватил из тьмы две фигурки. Дрожа от страха, Ника вцепилась в руку Михуцы. Гришка осветил лица ребят.

— Не бойтесь, — сказал он, — это я.

— Ой, Гришка! — вскрикнула Ника. — Гриша пришел!

— Эх вы, деятели, — вздохнул парень. — Все село переполошили.

— Да мы хотели, — начала было Ника, но Михуца ее перебил.

— Там, на стене, у завала, — сказал он, волнуясь, — надпись…

— Какая?

— Не знаю.

— Стой! — Гришка махнул ему рукой. — Сиди на месте.

Из глубины штольни бежит фонарик. Он скачет по стене, отыскивая стрелки, спотыкается на поворотах, мечется у перекрестков. И наконец почти у самого завала замирает. Крупными буквами на темной стене нацарапано: «Морозан преда…» Слово не окончено, от буквы «а» тянется по стене длинная кривая линия… А на земле лежат остатки одежды и кости.

Опустив голову, Гришка почти наугад возвращается к ребятам. Он медленно идет по штольне, рассеянно светя фонариком. И вдруг слышит голос Кайтана: «Морози́н — Мороза́н. Изменена только одна буква».

Проходя мимо ребят, Гришка не останавливается. Он плетется дальше, машинально переставляя ноги. И слышит приглушенный голос Кайтана: «Моро́зин — Мороза́н».

Михуца с Никой молча идут следом. Гришка бредет с опущенной головой. Голос Кайтана крепнет. Вот он уже заполняет уши и звучит так громко, что, кажется, лопнут барабанные перепонки.

«Морози́н — Мороза́н! Морози́н — Мороза́н!!»

Гришка хватается за голову, затыкает пальцами уши. «Моро́зин — Мороза́н».

Михуца дергает Гришку за рукав. Голос Кайтана начинает ослабевать и наконец совсем уходит из Гришкиных ушей.

— Гриш, а Гриш! Куда же мы идем?

Гришка смотрит на Михуцу. Откуда взялся этот большеголовый шкет? И что делает здесь эта «липучка» Ника? И почему у него, Гришки, в руках какой-то фонарик? Что надо им делать? Наверное, что-то искать…

Гришка направляет луч на стены. Кажется, он чертил на них куском известняка. Что? Ах да, стрелки. Но где же стрелки? Куда они девались? Он не видит никаких стрелок. Они зачем-то ему очень нужны. Зачем?

Гришка свернул направо, потом налево и уперся в тупик.