И. Фринсел - Где ты, Салли?

Бабушка Кломп тихо и одиноко сидела в своей холодной как лед комнате. Одетая в пальто, повязанная шерстяным платком, укрытая несколькими одеялами, она зябла в своем кресле.

Сколько они еще смогут выдержать?

С большими трудностями люди пережили эту ужасную зиму.

А потом пришло спасение!

Союзники попросили разрешения сбрасывать продукты на голодающую Голландию. И немцы дали такое разрешение. Не потому, что они вдруг стали дружелюбней, но потому, что видели свой явно приближающийся конец. Может, они просто пытались подстелить себе немного соломки.

Какая радость, когда бомбардировщики вместо бомб стали сбрасывать различные драгоценные продукты! Среди них — белый хлеб из Швеции. Не серый военный хлеб, а хлеб, который казался изголодавшимся жителям Амстердама вкуснее пирожного.

Фрек позаботился о том, чтобы быть на том месте и самому получить при раздаче свою долю. И как быстро они стали поправляться от этих продуктов!

В мае пришла свобода.

Гитлер был мертв! В отчаянии он сам себя застрелил.

Берлин был разрушен. Германия — разбита, там царил хаос. Европа сильно пострадала и ее восстановление потребует много напряженного труда.

Но Голландия опять стала свободной!

С веселыми песнями и танцами люди выходили на улицу. Им нужно было выразить свою радость. Они снова могли говорить вслух то, что хотели.

Канадцев встречали как освободителей возгласами радости.

Какой праздник!

Пережитая напряженность пяти последних ужасных лет войны искала разрядки в необузданной радости. К сожалению, иногда — ив мести!

— Вы не знаете, куда делся Салли?

Это было чуть ли не первое, о чем Фрек спросил бабушку Кломп, когда свобода стала фактом.

Он задал этот вопрос со страхом в сердце, потому что слыша временами появляющиеся сообщения о зверствах в немецких концлагерях, он опасался самого наихудшего. Только позже все зло станет известным в полной мере. Шесть миллионов евреев, среди них полтора миллиона детей, были замучены немцами в их попытке истребить еврейский народ.

В Европе им это почти что удалось. Только из тех, примерно, ста десяти тысяч голландских евреев, которых увезли немцы, было уничтожено более ста четырех тысяч. В сравнении с другими европейскими странами, процент евреев, попавших в руки фашистов, в Голландии оказалось самым большим.

Какая участь постигла Салли и его родных?

Это бабушка Кломп не могла ему сказать. Но она рассказала ему, что дядя Герман позаботился о том, чтобы вся их семья нашла укрытие.

Теперь, когда опять стало возможным открыто обо всем говорить, Фрек узнал, что и она, и дядя Герман участвовали в движении Сопротивления. Какое именно участие принимала бабушка Кломп, он от нее не узнал. Она не любила говорить о том, что касалось ее самой. Но она восхваляла соседа, который во время различных опасных предприятий часто рисковал своей жизнью.

Этот странный дядя Герман со своим глуповатым смешком! Порой ему удавалось уводить евреев прямо из-под носа у немцев. Может быть, как раз потому, что умел прикидываться таким дурачком.

Когда еще ходили поезда, он часто сам увозил их по железной дороге на подпольные квартиры. При этом ему самому не раз угрожала большая опасность. Взволнованные люди легко могли выдать себя единственным словом.

В большинстве случаев семья не могла оставаться вместе, это было слишком большим риском. Было проще укрыть где-нибудь одного человека, чем сразу всю семью. Но расставаться друг с другом людям, наверное, было очень трудно. Увидятся ли они еще когда-нибудь? Никто не должен был знать, где находится другой, чтобы избежать при возможных облавах арест других людей.

Да, дядя Герман отправил и Салли на одну квартиру в Пюрмеренде. Там он пробыл всего лишь несколько дней. Потом, видимо, его укрыли у одного фермера в Вирингермере. Но что было дальше, бабушка Кломп сказать не могла.

Чтобы подпольщики не попали в руки фашистов, их часто приходилось переправлять с одного места на другое. Видимо, и с Салли так произошло.

Об остальных членах семьи бабушка Кломп знала только то, что и их благополучно доставили на первую квартиру. Больше она о них ничего не слышала.

Теперь люди, потерявшие таким образом друг друга во время войны, пытались найти своих. Иногда неожиданно возвращались домой такие люди, которых родственники уже давно считали погибшими. Это могло стать поводом для очень эмоциональных сцен.

Фрек решил пойти к тому дому, где раньше жил Салли.

Он хорошо понимал, что это не имело смысла, но он постоянно лелеял тихую надежду, что в один прекрасный день он увидит своего друга перед собой. Он был уверен в том, что Салли вернется в Амстердам, свое бывшее место жительства, искать родных и старых друзей.

То есть, если Салли...

Дальше он думать не хотел.

В доме Салли теперь жили другие люди. Они поселились в нем во время войны, после того, как немцы полностью его ограбили.

Фрек взглянул вверх, на окно. Прежде там, за стеклом, часто появлялось радостно улыбающееся лицо Салли, когда Фрек звонил, чтобы вызвать друга на улицу. Это в любом случае уже не повторится. Люди, которые сейчас жили в доме, не позволили бы просто так себя выселить.

Вдруг мысли Фрека прервались от громкого крика.

Он увидел в конце улицы бегущего мальчишку, которого догоняла целая группа других больших ребят.

Вначале Фрек подумал, что это игра. Но когда мальчуган добежал до него и, не останавливаясь, помчался дальше, он увидел в его глазах панический страх.

Недалеко от Фрека они все равно его схватили. Горланящая банда стала притеснять свою маленькую жертву. Мальчик отчаянно продолжал вырываться.

— Сегодня день расплаты!— заорал один из нападающих и схватил мальчонку за волосы.

— Раньше ты носил такую красивую форму,— крикнул другой и так сильно толкнул его, что мальчик шатаясь, попятился назад, в руки другого преследователя.

— Что, уже распрощались с штурмовиками? Что, вы больше не поете?

— Поют! — закричал другой,— только на другой лад! Послушайте.

Он крепко схватил мальчонку за воротник и зло проговорил:

— А теперь — пой!

Другие с улюлюканьем поддержали его:

— Пой, пой!

Но мальчик крепко сжал губы. Он был смертельно бледен.

Фрек хотел прийти ему на помощь, но его оттолкнули.

— Все против одного! — запротестовал он.— Вы что нападаете на такого маленького!

Они его высмеяли и презрительно закричали:

— Вперед, товарищ! Может, ты тоже фашист?

Фрек в отчаянии оглянулся, надеясь где-нибудь найти помощь.

— Пой, или мы тебя поколотим!

На другой стороне улицы в открытых дверях стоял мужчина. Но когда Фрек вопросительно взглянул на него, он крикнул: