Роберт Стайн - Спать не советую

— ГРАААБ! — опять закричала женщина снизу.

«Наверное, мама, — печально подумал я. — Голос у неё, как у возлюбленного.»

Дети выныривали из других спален. Казалось, их было множество и все они были разных возрастов. Но я их посчитал, и их было только шесть.

Я попытался выяснить что–нибудь новое. Итак, мне было восемь. У меня было шесть братьев и сестёр. И домашнее животное — обезьяна. Мать свою я ещё не видел, но отец был каким–то психом.

«И я должен одеться в какую–то чудаковатую одежду» — подумал я, держа данную мне мужчиной одежду. Одежда была голубая и тугая, как купальник. В нижней части синяя с белыми полосками. На верхней же были белые звёзды.

Что это значит? Какие ещё репетиции?

Был ли я в игре или в чём–то похожем?

Я надел костюм. Он подходил ко мне как вторая кожа. Я чувствовал себя в ней полным придурком.

Потом я спустился по лестнице, чтобы позавтракать.

На кухне творился дурдом. Другие дети смеялись, кричали и бросались едой.

Высокая худая женщина раскладывала блины по тарелкам. На ней былло длинное, фиолетовое с блёстками платье. На голове красовалась корона.

Моя новая мама.

— Мэтт, поторопись, иначе тебе ничего не достанется! — крикнула она.

Я схватил тарелку и начал есть, то и дело отбиваясь от Пэнзи.

— Мэтт, ты так мило выглядишь в костюме супергероя, — поддразнила меня какая–то девочка. Наверно, одна из моих старших сестёр.

— Ага, милый как кнопка, — с сарказмом сказал мальчик. По виду он был года на два старше меня. Он схватил меня за щеку и ущипнул — сильно. Очень сильно.

— Какой милаха, — усмехался он. — Прям звезда цирка.

Цирк! Я выронил вилку. По спине пробежал холодок. Я был в цирке?

Идиотский костюм. Обезьяна. Теперь всё встало на свои места.

Я опустил голову на свои руки. Мэттью Амстердам — циркач. Обалдеть! Мне хотелось плакать.

У меня было такое чувство, что мой брат мне завидует. Как будто он хотел стать звездой этого дурацкого цирка.

И он мог бы стать, поскольку мне на это было всё равно. Я уверен, что не хочу становиться звездой никакого цирка.

— Оставьте Мэтта в покое, а то у него опять начнётся боязнь сцены, — шикнула мама.

Я посмотрел на остальных членов семьи. Все они были одеты в яркие костюмы. И я был членом этой семьи циркачей.

Блины попадали мне в желудок. Я никогда не любил цирк. Даже когда был маленьким, я терпеть его не мог.

Но теперь цирк был моей жизнью — и я был звездой. О, какая идиллия.

— Время репетировать! — закричал отец. Он надел чёрный цилиндр себе на голову и ударил кнутом по лестнице.

— Давайте собираться.

Мы оставили наши тарелки на столе и завалились в старый потрёпанный фургон. Мама ехала около девяносто миль в час.

Мои братья и сёстры боролись всю дорогу. Одна девочка била меня кулаками. Потом другая.

— Прекратите вы! — не выдержал я. Почему я не мог проснуться в мире с нормальными братьями и сёстрами.

Фургон допыхтел до ярморочной площади и остановился перед большим шатром цирка.

— Все на выход! — приказал папа.

Толкаясь, я наконец–таки выбрался из фургона со своими братьями и сёстрами и последовал за ними в шатёр.

Внутри он выглядел устрашающе. Другие артисты уже были там и репетировали. Я увидел человека, который шёл по канату, находившемуся почти у самого поталка. Слон стоял на задних лапах и танцевал. Клоуны разъезжали кругами на маленьких уродских машинках, сигналя своими гудками.

«Интересно, а что у меня за номер?» — подумал я. Две мои сестры бегали по лестнице и начали тренироваться на цирковой трапеции.

Я с ужасом за ними наблюдал. Цирковая трапеция! Там не было ничего за что можно было бы ухватиться, и они могли поднять меня наверх. Ничего.

«Только не цирковая трапеция!» — молил я.

— Давай, Мэтт, — сказал отец. — За работу.

«Только не цирковая трапеция. Только не цирковая трапеция» — молил я.

Отец отвёл меня от цирковой трапеции. Я начал успокаиваться. Что бы мне не нужно было делать, это было бы не сложнее, чем эта трапеция. Так ведь?

Нет.

Папа отвёл меня к задней части шатра. Я последовал за ним через лабиринт клеток с животными.

Папа подошёл к одной из клеток и открыл её.

— Итак, сынок, — рявкнул он. — Входи.

У меня чуть челюсть не отвалилась. Я не мог поверить своим ушам.

— В–в–в-в-входить? — заикаясь, сказал я. — Но там же лев!

Лев открыл свою пасть и заревел. Я дрожа попятился назад.

— Ты идёшь или нет? — папа ткнул меня кончиком кнута. — Или мне подтолкнуть тебя?

Я замер. Я не мог двигаться.

Поэтому папа толкнул меня в клетку со львом и запер дверь.

Я попятился назад к противоположной стене клетки. Стальной холод прорезал мне спину. Ноги у меня так дрожали, что я подумал, что сейчас упаду на лицо.

Лев уставился на меня, вдыхая воздух.

Я слышал, что животные могут чувствовать страх. Этот лев похоже его учуял.

Мой типа отец — укротитель львов — стоял рядом со мной в клетке.

— Отработаем сегодня новый трюк, Мэтт, — сказал он. — Ты будешь кататься на льве.

Он ударил меня в живот. Я буду кататься на льве.

Да. Всё верно.

«Что это за отец, — подумал я. Скармливает своего сына льву.»

Лев стоял. Мои глаза оставались открытыми. Всё моё тело сотрясало от страха.

— РРРРРРРРР!

Воздух из пасти льва дунул на меня, как ветер. У меня аж волосы стали дыбом.

Лев пошёл на нас. Папа хлестнул кнутом.

— Ха! — крикнул он.

Лев облизываясь пошёл назад.

— Вперёд, мальчик, — прорычал папа. — Забирайся на спину Геракла. Потом проскользни ему на плечи. Я буду хлестать кнутом, чтобы заставить его ходить по клетке.

Я не мог вымолвить ни слова. Я только стоял и смотрел на того мужчину в полном недоверии.

— Чего ты уставился на меня, как он? Ты–то не боишься Геракла, да?

— Боюсь, — пробормртал я. «Бояться» не то слово. Может быть, окаменевший. Испугался, ужаснулся, заморозился от страха. Но бояться… Нет.

Он ещё раз хлеснул кнутом:

— У меня нет сыновей–трусов. Залезай на спину этого льва. СЕЙЧАС ЖЕ!

Затем он наклонился и прошептал:

— Вспомни своего брата Тома. Он всё ещё пытается научится писать левой рукой.

Он ещё раз ударил кнутом прямо по моим ногам.

Я не буду зализать на льва. Ни за что.

Но оставаться в той клетке хоть ещё на одну секунду я тоже не мог.

Папа ещё раз ударил меня кнутом. Я подпрыгнул.

— Неееет! — завопил я.

Я дёрнул дверь клетки, и она отворилась. Я выбежал из клетки так быстро, что папа даже не понял, что произошло.

Я выскочил из палатки. Мой разум твердил: «Прячься! Найди укрытие — быстро!»

Я увидел пару прицепов на стоянке, ринулся за один из них и… врезался в Лейси.

— Опять ты! — ахнул я. — Было довольно странно, что она снова невесть от куда взялась.