Евгений Сузюмов - Четверо отважных

Особенно большое значение приобрела полярная станция на мысе Челюскин в узком проливе Вилькицкого, соединяющем Карское море и море Лаптевых. Дирекция Всесоюзного Арктического института решила расширить ее и превратить в обсерваторию с широким комплексом наблюдений и назначила ее начальником И. Д. Папанина, учитывая при этом успешное выполнение им задания по реконструкции полярной станции в бухте Тихой.

В начале навигации 1934 г. Папанин и его спутники — научные работники и строительные рабочие — отплыли из Архангельска на борту знаменитого ледокольного парохода «А. Сибиряков» и лишь в середине августа прибыли к мысу Челюскин. На берегу началась постройка жилых домов и складов, научных павильонов и ветряного двигателя. Основные строительные работы были закончены в октябре, бригада строителей была отправлена обратно, а в новых павильонах обсерватории осуществлялись регулярные круглосуточные научные наблюдения. С февраля, когда полярная ночь была разбужена первыми лучами солнца, начались первые вылеты летчиков на ледовую разведку и регулярные походы гидрологов и геофизиков на далекие острова и по Таймырскому полуострову. Как и в бухте Тихой, так и на мысе Челюскин начальник полярной станции И. Д. Папанин добротно, по-хозяйски организовал быт зимовщиков и хозяйственное обеспечение работ, принял участие в нескольких походах в качестве добровольного помощника ученых — ведь и сами переходы и работы на льду требовали больших затрат физических сил. На мысе Челюскин Папанин пробыл год и вернулся в Ленинград летом 1935 г. Здесь он узнал, что Арктический институт начал подготовку к экспедиции на Северный полюс. За два года работы на двух полярных станциях И. Д. Папанин успел зарекомендовать себя как энергичный руководитель и организатор, хорошо освоивший специфику хозяйственного обеспечения всех научных, производственных, бытовых и культурных нужд коллектива зимовщиков. В те годы, когда широким фронтом шло строительство в Арктике новых полярных станций и требовалось в первую очередь проводить организационно-хозяйственные меры, начальниками станций на первых порах были зачастую не специалисты, а люди с большим практическим опытом, прошедшие хорошую школу жизни на хозяйственной работе.

К категории таких людей относился и И. Д. Папанин. Он уже отпраздновал свое сорокалетие на мысе Челюскин. Когда он возвращался из Арктики в Ленинград, то не знал еще, что начальник Главсевморпути О. Ю. Шмидт и директор Всесоюзного Арктического института Р. Л. Самойлович занесли его имя как одного из кандидатов в списки персонала будущей полярной станции «Северный полюс».

Из всей четверки отважных самый большой полярный стаж был у Эрнста Теодоровича Кренкеля. К моменту высадки на льдину ему было 33 года, из них Арктике было отдано 13 лет. К тому времени имя его знали не только за полярным кругом, но и по всей стране, там, где люди читали газеты, слушали радио, смотрели кинохронику. К этому привел его нелегкий путь полярника, полный тяжелых и опасных испытаний.

Родился Кренкель в 1903 г. в польском городе Белосток, входившем тогда в состав Российской империи. Его отец, инспектор местного коммерческого училища, в 1910 г. перевелся в Москву, стал работать преподавателем в Коммерческом институте (ныне Институт народного хозяйства им. Плеханова). Это была типичная семья трудовой интеллигенции. Кончить гимназию ему не удалось: этому помешали две войны — мировая и гражданская, и ему пришлось начать работать, чтобы материально помогать семье. Это были случайные заработки на поденных работах, черновой неквалифицированный труд, а Эрнст стремился получить техническую специальность. В 1921 г. ему удалось поступить учиться на курсы радиотелеграфистов — это новая специальность в области связи. Учился он отлично и на выпускных экзаменах (курсы были годичными) показал самую высокую скорость работы ключом — 150 знаков в минуту.

Затем работа на Люберецкой приемной радиостанции. Параллельно он учился в Московском радиотехникуме имени Подбельского. Доносившиеся из разных широт нашей планеты голоса эфира, которые постоянно слышал он через свои наушники, волновали его и звали в неведомые дали. Бросив работу и учебу и покинув родной дом, он уехал в Ленинград с желанием устроиться радистом на какое-либо судно дальнего плавания. Но суровая действительность быстро охладила его пыл: не нашлось желающих взять на работу молодого начинающего радиста, тогда как многие и опытные радисты желали поехать. Случайно Кренкель узнал, что в Арктике на далекой полярной станции требуется радист, и вот он уже на пути в Архангельск с путевкой в кармане отправляется на работу радистом на полярную станцию «Маточкин Шар» —первую советскую полярную станцию, созданную на Новой Земле в одноименном проливе.

Год, проведенный Кренкелем на Новой Земле, навсегда сделал его пленником Арктики. Это был нелегкий год. Коллектив станции состоял из 13 человек, в большинстве, как и Кренкель, новичков на Севере. Но он быстро освоился с незнакомой обстановкой и с увленением погрузился в работу на радиостанции, отвлекаясь от радио на походы по белым просторам. Как отмечает близкий друг и биограф Кренкеля, заслуженный полярник Б. А. Кремер, «общительность, расположенность к людям, явная склонность к юмору и, главное, с детства привитое свойство не чураться никакой черной работы сделали Кренкеля «своим» на зимовке» [3] Наш Кренкель. Сборник /Под ред. Е. К Федорова. Л., 1975, с. 19. . Он уехал через год на Большую землю с твердым желанием в скором времени снова вернуться на Север, но смог осуществить его только в 1927 г. после отбытия краткосрочной военной службы. Снова полярная станция «Маточкин Шар», но на этот раз туда вернулся не новичок полярной радиосвязи, а достаточно опытный радист, наметивший планы проведения в Арктике ряда смелых технических экспериментов. Именно во время второй зимовки на станции «Маточкин Шар» Кренкелю удалось осуществить переход от крайне ненадежной связи на длинных радиоволнах на коротковолновую связь. Успех этого предприятия на «Маточкином Шаре» явился началом творческого пути Кренкеля как основоположника коротковолновой радиосвязи в Арктике и принес ему сначала известность, а потом и славу. Эрнст Теодорович до конца своей жизни ни разу не изменил своему любимому делу и все время неустанно творчески работал над его развитием и популяризацией. Об этом он скромно напишет много лет спустя в своей книге: «Так сорок с лишним лет назад в Арктике появились короткие волны, и я горжусь тем, что имел к этому некоторое отношение…».

Уже в первый год работы коротковолновиком на Новой Земле он установил связь с любителями-коротковолновиками многих городов Советского Союза и Европы. Число их постоянно росло.