Марианна Басина - Далече от брегов Невы [без иллюстраций]

От монастыря к морю вела крутая лестница, тоже вырубленная в скале.

«Георгиевский монастырь и его крутая лестница к морю оставили во мне сильное впечатление», — рассказывал Пушкин.

Заночевали в монастыре. Утром неподалёку на мысе Феолент осмотрели древние развалины. «Тут же видел я баснословные развалины храма Дианы…» Развалины считались остатками храма богини луны, покровительницы охоты — Дианы, которая у греков звалась Артемидой. С этим храмом связывали миф об Ифигении. Пушкин помнил его ещё с лицейских времён. В предании говорилось, что Ифигения была дочерью царя Агамемнона — предводителя греческого войска в Троянской войне. Агамемнон на охоте застрелил священную лань Артемиды. Разгневанная богиня мешала грекам плыть к Трое. Чтобы умилостивить Артемиду, Агамемнон решил принести ей в жертву свою дочь Ифигению. Но на жертвенном алтаре богиня подменила девушку ланью и, окутав Ифигению облаком, перенесла её в Тавриду, где сделала жрицей в своём храме. По обычаям тавров все чужеземцы, потерпевшие кораблекрушение и попавшие в их страну, приносились в жертву Артемиде. Такая же участь ждала и брата Ифигении — Ореста, и его друга Пилада. Не узнав сперва брата, Ифигения всё же сжалилась над прекрасными юношами, пообещала спасти одного из них, предоставив им самим решить, кто станет жертвой. Тут-то и проявилось всё благородство Ореста и Пилада, их великодушие, их взаимная привязанность: каждый стремился пожертвовать собою, чтобы спасти друга…

«Баснословные развалины» остались позади. Впереди лежала ещё одна нелёгкая горная дорога, ведущая во «дворец в саду» — Бахчисарай.

Бахчисарай открылся с вершины высокого утёса. Он лежал далеко внизу, в глубокой впадине между двух гор, образуя пёстрый амфитеатр, который омывала узкая речка Чурук-Су.

Бахчисарай… Недавняя столица крымских ханов, потомков татар-завоевателей. Разбойничье гнездо, откуда крымские ханы, подвластные Турции, совершали набеги на русские земли, Украину, Польшу — убивали, грабили, сжигали селения, угоняли скот, уводили в полон тысячи жителей, связав их крепкими сыромятными ремнями.

Сочная зелень садов, ярко-голубое, как восточная лазурь, небо, круглые купола мечетей, стройные очертания белых минаретов и тёмных тополей…

Приблизившись к городу, увидели его своеобразие: среди садов и тополей теснились подслеповатые домики из глины, щебня, дикого камня. Они стояли уступами, начиная от скал и спускаясь в долину на берега Чурук-Су, составляли узкие, извилистые переулки и улочки, стиснутые глухими стенами.

Блеск Бахчисарая: оживление, шум, пёстро одетые всадники на резвых конях, бряцание оружия, воинственные клики, караваны верблюдов, иноземные послы — всё миновало, ушло в прошлое. Заштатный городок Таврической губернии — Бахчисарай был дремотно тих. Лишь время от времени тишину нарушали резкие голоса муэдзинов, которые, стоя на минаретах, призывали правоверных к молитве.

Несколько большей живостью отличалась в будние дни узкая, длинная главная улица, мощённая неровными камнями. Она шла от въездных ворот до ханского дворца — Хан-Сарая. По обеим сторонам её стояли татарские лавочки. Здесь были и кофейни, и постоялые дворы, называемые ханами, и цирюльни, и кузницы. В лавочках торговали всякой всячиной, начиная от обуви и блестящих стальных ножей и кончая снедью и фруктами. Причём лавочки эти не имели дверей — только проёмы. Продавец находился внутри, а покупатель на улице, снаружи. На ночь проёмы закрывались крышками на петлях, которые днём откидывались наверх.

Обувь и ножи изготовляли тут же. И всякий мог видеть, как, сидя с поджатыми ногами на широкой скамье в своём домике, башмачник шьёт сапоги и туфли из мягкой козловой кожи — сафьяна, окрашенного в яркие цвета, а кузнец, стоя у вертящегося каменного колеса, шлифует и точит ножи, обдавая себе бороду тучей искр.

Главная улица кончалась у Хан-Сарая. Он стоял за мостом через мутную Чурук-Су. Охраняли его старые солдаты из инвалидной команды, расквартированной в городе. По приказу начальства именитым особам во дворце отводились комнаты для ночлега и постоя.

Через главные ворота въехали на просторный двор, по правую сторону которого тянулся ханский дворец, по левую — возвышалась ханская мечеть с двумя минаретами, за нею строения, предназначавшиеся некогда для дворцовой стражи. В глубине за двором, против ворот, начинался ханский сад. Он взбирался на гору четырьмя террасами, соединёнными каменной лестницей.

После чёткой стройности петербургских дворцов, приземистый Хан-Сарай с черепичной покатой крышей, маленькими окнами, гладкими белыми стенами, кое-где украшенными восточным орнаментом, казался странным, непривычным, как непривычен для европейского глаза прихотливый восточный наряд.

Дворец состоял из нескольких зданий разной величины и неодинаковой высоты. Он не однажды терпел от пожаров и военных действий и не однажды отстраивался.

Его облик менялся в течение трёх столетий.

Татары-кочевники сами зданий не строили и в случае необходимости прибегали к помощи иноземных мастеров. Так случилось и на сей раз. Хан-Сарай возводили и украшали итальянские, персидские и турецкие мастера. Парадное крыльцо дворца — лёгкий портал с навесом — строил итальянец Алевиз Фрязин Новый. Так его звали на Руси. Алевиз — было его имя, Фрязин — означало, что он генуэзец, Новым он значился потому, что за несколько лет до него прибыл на Русь ещё один мастер и тоже Алевиз.

Алевиз Фрязин Новый попал в Крым случайно. В 1500 году великий князь московский Иван III вызвал из Италии «серебряных, пушечных и стенных» мастеров для украшения Кремля, постройки соборов и других надобностей. Путь в Москву лежал через Крым, и крымский хан Менгли-Гирей задержал мастеров в Бахчисарае на целых полтора года.

Парадная дверь, ведущая во дворец (её называли «железная»), с затейливым узором, со следами позолоты и раскраски, была чрезвычайно искусно выкована из железа. Она имела вверху две арабские надписи. Местный мулла, седобородый старец в чалме и халате, перевёл их так — первую: «Владеет сими вратами основавший здешнюю область высочайший Хаджи-Гирея хана сын Менгли-Гирей хан. Да удостоит господь Менгли-Гирея вкупе с отцом и матерью его блаженства в сей и будущей жизни»; и вторую: «Соорудить сии великолепные врата повелеть соизволил владетель двух морей и двух областей Хаджи-Гирея сын, Менгли-Гирей, султан, сын султана. Девятьсот пятьдесят девять». Цифра обозначала время изготовления «железной двери». Оно равнялось 1503 году по европейскому летосчислению. Менгли-Гирей хан, известный тем, что отдал Крым под власть Турции, велел построить дворец в саду в начале XVI века.