Линн Понтон - Сексуальная жизнь подростков. Открытие тайного мира взрослеющих мальчиков и девочек

— Не делаешь ли ты еще что-то, чтобы они были более интересными? Может быть, перед обмороком?

— Вроде историй, которые я рассказываю себе, чтобы не было так уж скучно?

— Возможно.

— Мои маленькие истории могут уложить меня в обморок, ха? Так что никакой парень не делает это надо мной?

— Как ты думаешь?

— Я чувствую, будто что-то действует на меня извне.

— Трудно ли думать о том, что это может прийти изнутри, от тебя? Этер кивнула, и снова показалось, что она вот-вот расплачется.

— Это вызывает у меня желание поверить в тех злых ангелов, о которых говорил священник.

— Иногда гораздо легче поверить в них.

Когда Этер сказала: «Возможно, это о сексе», она проверяла меня и, как я полагаю, себя. Ей было чрезвычайно трудно даже позволить себе подумать о том, что ее фантазии или какие-то мысли могут быть сексуальными. Возможно, проверяя мою реакцию на эту идею, она хотела узнать, какие чувства вызовут у нее просто разговоры об этом. А если бы я немедленно подпрыгнула, сказав: «Вот именно!» — не напугала ли бы я ее в тот же самый момент? Она бы не замедлила снова призвать «злобных ангелов».

Вообще, когда подростки разговаривают со мной о сексуальных делах, они что-то хотят сохранить в тайне от родителей. Хотя Этер никогда не говорила мне об этом прямо, я понимала, что это именно тот случай. Наши разговоры вызывали у нее довольно сильное беспокойство.

Я продолжала встречаться с ней несколько недель. Обмороки прекратились, но мы продолжали бороться с их источником.

В большинстве фантазий Этер не было явной сексуальности. Они охватывали все сферы чувств и деятельности, не являющиеся неожиданными для пятнадцатилетней девочки или любого человека. Обычно она помещала в центре фантазии себя. В этих «историях» она много путешествовала, оставляя далеко позади старшие классы католической школы, своих родителей и друзей.

Этер вспомнила, что эти воображаемые истории начались с самого раннего возраста. Она призналась мне, насколько они расширили ее мир. Ее мать, отец и три брата никогда не выезжали за пределы Северной Калифорнии. В своих фантазиях Этер провела много времени в Австралии. На уроках математики она часто странствовала по Австралии. Она совершала путешествия в Австралию с мальчиками, они жили вместе в отелях или палатках. Этер не была уверена, когда и как именно появились сексуальные темы, но изменения в историях начались, вероятно, за год или два до прихода ко мне. Некоторые мальчики в историях стали приобретать лица и имена, и ей хотелось целовать их. Она рассказала мне, что долго удерживала себя от этого, поскольку для нее поцелуи были запретными даже в фантазиях. Потом Этер вспомнила, когда первый раз ее фантазия имела определенно сексуальный настрой. Она как раз закончила читать « Поющих в терновнике », роман, включающий историю сексуального пробуждения девушки, действие которого разворачивается в Австралии. Этер чувствовала, что это могла быть и ее история, и в отличие от фантазий, которые приходили «случайно», на этот раз она выбирала сама. Местом действия этих историй всегда была Австралия, внутренняя пустыня с неровной береговой линией, удаленная от ее жизни в Сан-Франциско. Роман помог добавить в фантазии другие краски. Девушка в книге чувствовала желание быть сексуальной с мужчиной, прикасаться к нему и испытывать его прикосновения. Этер тоже чувствовала эти желания, по крайней мере, в рамках своих фантазий. По мере того, как она начинала сочинять свою историю, сначала мальчик касался ее, затем целовал ее, потом она касалась его и на этом фантазия кончалась. Это не означало, что она не помнит или не хочет рассказывать мне, просто именно в этот момент она теряла сознание.

Этер не была уверена, почему так происходит. Она даже хотела прекратить все рассказы, поскольку думала, что ее мечты о желаниях греховны даже в таких ограниченных пределах. Фантазия не соответствовала тому, чему их учили на уроках религии: отложить до брака и воспроизвести потомство. Она назвала эти положения «католическими вехами по сексуальности».

Когда Этер сказала это, я поняла, что причина, по которой ее родители не жаждут принять участие в лечении, более сложная, чем желание Этер уединиться. После ее ухода я записала это.

— Смешно, что я думала, будто это делает парень, закладывая в меня мысли. Похоже, что я не могла самостоятельно разобраться в этом деле.

— Когда ты думала так, тебе еще не с кем было поговорить. К тому же это не согласуется с тем, чему тебя учат в школе или в церкви, — сказала я.

— Еще не согласуется, — сказала Этер, и я поинтересовалась, не пора ли связаться с ее родителями и увидеться с ними, если встреча возможна.

Мелана и Дмитрий, родители Этер, пришли на сеанс немного раньше назначенного времени. Я услышала их разговор в приемной через немного потрескавшуюся дверь. Они осматривали мой офис и планировали свою стратегию.

— Мы должны сказать ей, что Этер стало лучше. Она больше не падает в обморок, Дмитрий.

— Посмотри на эти книги — все они о сексе.

— Нет, не все. Здесь целая пачка книг о молодежи.

— Вероятно, о том же. Я не хочу, чтобы она разговаривала с Этер о сексе.

— Кто-то должен поговорить с ней об этом, Дмитрий. Мы не разговариваем.

В этот момент я открыла дверь, представилась, пожала руки и пригласила их войти. Мелана и Дмитрий были верны своему плану. Они сказали мне, что у Этер больше нет обмороков.

— Мы действительно ценим вашу помощь ей, — сразу же сказала Мелана, как бы опережая протест мужа, о котором она знала заранее.

Затем заговорил Дмитрий, и его лицо немедленно покраснело.

— Если вы разговариваете с нашей дочерью о сексе, то мы считаем необходимым прекратить эти сеансы.

Я думала о том, что поставили на карту Мелана и Дмитрий. Они беспокоились о своей дочери. Обмороки были серьезной проблемой для нее, но и для них тоже. Они возили Этер ко многим врачам и на жуткие тесты, беспокоясь, что она страдает от серьезной телесной болезни. Затем врачи сказали, что не могут найти никаких медицинских причин и к тому же их дочь нужно показать психиатру. Когда обмороки прекратились сравнительно быстро после начала наших встреч с Этер, они осознали, что их дочь не только не возражает против лечения, но и хочет лечиться у меня. Она ездит ко мне на автобусах с пересадкой и начала вести журнал, который приносит с собой. Я поняла, что они чувствуют себя отстраненными от нее, хотя это только одна часть проблемы. Некоторые их религиозные, культурные и личные убеждения препятствовали им самим говорить с Этер о сексе или разрешать кому-либо делать это. Все это помогло мне понять их позицию, но я еще затруднялась ответить на явное предписание Дмитрия. Я решила спросить, почему они думают, что так будет лучше для их дочери.