Линн Понтон - Сексуальная жизнь подростков. Открытие тайного мира взрослеющих мальчиков и девочек

— Что изменилось? — спросила я.

— Может быть, то, о чем вы сказали по телефону. Я лежу в постели, а она заботится обо мне. Это не то, чего я ожидала. Я чувствую, как глупо говорить об этом.

— Не кажется ли тебе, что твоя мама никогда ничего не делала плохо? — спросила я.

Наоми посмотрела на мать.

— Да. Большую часть времени я чувствую именно так.

— Большую часть времени, Наоми? — спросила Сесиль.

Наоми повернулась к Сесиль.

— Ты великая мама. Только ты сводишь с ума.

— Я заставляю тебя чувствовать себя маленькой. А это не очень хорошо.

— Мам. Не все происходит из-за тебя.

Я уже заметила, что Наоми по-другому смотрит на мать. Сесиль тоже кое-что поняла. А теперь то же самое сделала Наоми.

Мы продолжали спокойно разговаривать, пока я не выпила чай. Сесиль проводила меня до дверей квартиры. Она вышла со мной наружу и стояла так близко, что я ощутила тепло ее тела. Она прошептала:

— Доктор Понтон, она оставила ребенка только потому, что не согласилась со мной? Может быть, ей нельзя было оставлять этого ребенка? Должна ли я поговорить с ней об этом?

— Сесиль, вы все прекрасно делаете. Я знаю, что она много размышляет обо всем. Продолжайте слушать ее. Я и в самом деле не знаю, что еще сказать.

Было около восьми часов. Я была измучена и, добравшись до машины, посидела несколько минут. Я уже давно не ездила по вызовам. Это тяжелая работа. Наконец, я действительно не знала, что ответить на вопрос Сесиль.

Что должны говорить родители беременным девочкам-подросткам? И когда? Сесиль боролась с желанием сказать своей дочери: «Не оставляй этого ребенка, особенно если хочешь что-то доказать мне. Лучше делать это другими способами». Она хотела, чтобы жизнь дочери была лучше, чем ее собственная жизнь. Если Сесиль вмешается сейчас, не создаст ли она еще больше проблем в их взаимоотношениях? Она только что слышала, как Наоми сказала: ей кажется, что у матери есть ответы на все вопросы, что она совершенна. Сможет ли Сесиль действительно осознать, что Наоми стремится сама найти ответы, а потому имеет право на ошибки?

Отъехав наконец от их дома, я осознала, что не существует простого, определенного ответа на вопрос Сесиль. Нет ничего такого, что вы можете сказать беременной девочке независимо от ее обстоятельств. Родители и другие взрослые должны находится рядом и быть достаточно открытыми, чтобы выслушать рассказы подростков о вариантах их выбора, даже если иные из них, на наш взгляд, могут разрушить их жизнь.

Через две недели я снова оказалась в гостиной Сесиль и Наоми рядом с Наоми, которая все еще соблюдала постельный режим и сидела, опираясь на громадный холм из подушек. Она попросила меня по телефону встретиться с ней наедине. «У меня есть кое-что, с чем нужно разобраться. Сесиль еще сводит меня с ума, но с ней действительно все в порядке, все дело во мне».

Любой другой девушке понадобилась бы масса времени, чтобы осознать: это она сама, ее борьба. Большинству подростков вовсе не удается это понять, но Наоми была другой. Она была сильной. И поскольку я находилась здесь, она не стала тратить время зря.

— Доктор Понтон, я не хочу, чтобы этот ребенок появился на свет только из-за борьбы с моей матерью.

— Случилось то, во что ты, мне кажется, веришь, Наоми?

— Может быть, сначала было похоже на это. Я хотела показать ей, — она засмеялась, — а возможно, и каждому, что я могу сделать что-нибудь хорошо, сделать что-нибудь хорошее. Но сейчас я чувствую иначе. Сесиль действительно великая мать. Она много мне дала, даже если она столь совершенна. Она очень любила меня, она всегда давала мне уверенность, я знаю. Я чувствую, что тоже могу быть хорошей матерью, — Наоми немного помолчала и поправила себя: — Нет, великой матерью. Я не буду точно похожей на нее, но тоже буду великой.

— Ты о многом подумала.

— Застрявши здесь, не имеешь другого выбора.

— У тебя есть выбор, Наоми.

— Да, но я его не вижу.

— Ты разговаривала с мамой? — спросила я, уже догадываясь об ответе.

— Все время... Она рассказала мне много историй. И она не была такой совершенной в моем возрасте.

В тот же вечер мне позвонила Сесиль и сообщила, что согласна с решением Наоми. Это не ее решение, но она может его пережить и, что гораздо важнее, поддержать свою дочь в этом. Поддержка Сесиль оказалась чрезвычайно важна. Менее чем через два месяца Наоми раньше срока родила мальчика Тоби, весом 1200 г. Тоби провел несколько недель в больнице для недоношенных детей, борясь за свою жизнь. Все это время с ним были или Наоми, или Сесиль. Наконец, он оказался дома, в их квартире.

Наоми не пошла в колледж ни в тот год, ни на следующий. Она работала по нескольку часов в той же больнице, где лежал Тоби. В колледж она поступила только через два года, когда за жизнь и здоровье Тоби можно было уже не опасаться и он смог посещать «обычный» детский сад.

Все это время Сесиль и Наоми продолжали посещать меня примерно один или два раза в месяц. Самый трудный период был сразу после рождения Тоби, когда педиатры говорили им, что его шансы выжить не более 50 процентов. Я посетила мать и дочь, сидевших у его постели.

Сначала я пыталась убедить их, что все будет хорошо, вспоминая свои давно забытые познания времен своей стажировки в качестве педиатра: «Если кислород установлен...» Потом я осознала, что тоже пытаюсь быть слишком совершенной и спасти ситуацию, в которой все идет по своим собственным законам.

В тот вечер Наоми ругала себя после изучения толстой книги по педиатрии, взятой в библиотеке.

— Доктор Понтон, я виновата в этом. Такие проблемы часто бывают у подростков.

Ее взгляд был направлен поверх крошечного сына, занятого героической борьбой за свое дыхание. Она смотрела на Сесиль, которая мгновенно уснула в кресле-качалке, все еще продолжавшем покачиваться. Благодарный взгляд Наоми на свою дремавшую мать сказал мне об их отношениях гораздо больше любых слов. За время беременности Наоми созрела, но, что еще важнее, изменились ее отношения с матерью. Они стали командой, непобедимой командой.

Многие политики в Вашингтоне (округ Колумбия) предполагают, что девочки-подростки заводят детей, чтобы получить пособие и жить независимо или потому, что не знают ничего лучше. Однако истинные причины подростковой беременности далеки от этого. Беременность редко бывает только «делом случая». И хотя она не всегда кажется самым мудрым выбором, обычно это происходит в результате сложного процесса принятия решений.

Одно из наиболее подробных исследований недавно было проведено Анной Дин, профессором психологии развития Нью-Орлеанского университета. Она изучала девочек-подростков и их матерей и выяснила, что девочки, не способные к успешному отделению [2] Речь идет об отделении, которое в психологии обозначают термином «сепарация», то есть о способности чувствовать себя самостоятельной, независимой и целостной личностью. Способность к сепарации является важным компонентом развития каждого человека. от своих матерей, в 90 раз чаще беременеют в подростковом возрасте. Многие девочки, изучавшиеся доктором Дин, происходили из бедных семей, большинство — из афро-американских. Для таких девочек завести ребенка означало гарантировать продолжение связи с важной родственной системой, в которой их матери играют определяющую роль. Для многих девочек в Соединенных Штатах сознательный выбор беременности зачастую оказывается лучшей возможностью в мире, предлагающем им только нищету и ограниченные, если не сказать минимальные, возможности выбора карьеры.