Линн Понтон - Сексуальная жизнь подростков. Открытие тайного мира взрослеющих мальчиков и девочек

Лара очень быстро поняла, какое проклятие связано с ВИЧ-инфекцией. Испуганный «дружок», у которого результат был отрицательным, быстро исчез. Это очень сильно ранило ее. И хотя Лара поняла, почему он больше не хочет иметь с ней сексуальных отношений, она все-таки надеялась на его поддержку.

В течение нескольких месяцев у Лары было только одно желание — спрятаться. Она запиралась в квартире, спала, часто не открывала дверь и не отвечала на звонки у двери и по телефону. Она считала заражение ВИЧ-инфекцией наказанием, подтверждением того, что она была «плохой личностью» из-за своей сексуальности. Опасаясь, что Лара может совершить самоубийство, друзья привели ее в больницу, которая направила ее ко мне.

После нашего первого сеанса Лара охотно пришла на следующий. Она была интересным рассказчиком и развлекала меня историями о своей семье на юге, о братьях, о сестрах, о дядях и даже о собаке. Она очень живо представляла характерные черты южан. Мне очень нравилось слушать ее, и я с нетерпением ожидала наших встреч. Я люблю свою работу и радуюсь со своими пациентами, но должна признать, что моя реакция на Лару чем-то озадачила меня. Так что же такое было в сеансах Лары, что так привлекало меня? Наконец я поняла, что Лара напоминает мне мою бабушку, прекрасную Ангелину. Она рассказывала свои истории с милым французским акцентом, и они всегда прерывались смехом слушателей. Этот смех я слышала теперь в своем офисе каждую неделю по нескольку раз.

А Лара сказала мне, что я напоминаю ей ее старшую сестру Клэр. У меня тоже в уголках глаз от смеха появлялись морщинки и была такая же манера путать французские глаголы с английскими существительными. Мы с Ларой много говорили о ее сестре. Мы не упоминали о ее матери, хотя я чувствовала, что ее присутствие постепенно возрастает. Лара еще не сказала ни своей матери, ни Клэр, ни кому-либо из семьи о своей болезни, хотя постепенно начала делиться этой информацией со своими друзьями. Она пыталась решить, сообщить ли Клэр. Это был первый шаг, над которым мы работали после полудня за чашкой крепкого чая «Лапсонг Сучонг», подходящего для обсуждения серьезных проблем.

— Ладно, вообрази, что я — это Клэр. Изложи мне все, Лара.

— Это верно. Она сказала бы «Изложи мне все» точно так же. Вы обе такие старые. — Лара захихикала.

Я увидела, что она беспокоится и боится начать.

— Не старые, а древние, Лара, но попытайся сделать это.

— Начинаю: «Ой, Клэр, помнишь монахинь в школе Святой Жанны д'Арк? Как ты могла забыть их? Они были такие требовательные. Знаешь, как они терроризировали меня, когда начинали рассказывать нам про секс? Я в самом деле чувствовала, что собираюсь быть похожей на них, превратиться в них, что они могут превратить меня в себя, что я засохну, если буду прислушиваться к их словам. Ну, так я и не слушала. Я все делала наоборот. Я занималась сексом с парнями и не предохранялась. Знаешь, когда они начали рассказывать, я уже чувствовала себя проклятой за то, что думаю о сексе, которым все время занималась. Не знаю, проклята ли я, но я заразилась ВИЧ».

Она прервала последнее предложение, и слова выплеснулись так быстро, что я едва расслышала их. В комнате наступило странное спокойствие, а наша ролевая игра показалась реальной, даже слишком реальной.

Я пыталась найти слова, стараясь придумать, что может сказать в этом случае сестра Лары, но в тот же момент остро осознала, что почувствовала Лара по отношению ко мне. Я увидела, что она ужаснулась тому, что сказала.

— Лара, спасибо, что ты сказала мне — Я протянула ей руку. Когда наши руки встретились, Лара крепко обхватила мои пальцы.

Пока мы оставались в таком положении несколько минут, по ее лицу катились слезы. Она содрогалась, я тоже, но руки были крепко сжаты.

В тот вечер Лара позвонила Клэр. Они проговорили несколько часов, и Лара почувствовала тепло и доброту своей сестры. «Лара, ты храбрая. Я горжусь тобой». Клэр воодушевила Лару рассказать все их матери. Она даже вызвалась присутствовать там, когда Лара будет рассказывать. Подбодренная поддержкой сестры, Лара вернулась в Батон Руж.

Я была обеспокоена. Я работала с другими подростками, которые рассказывали родителям о своей ВИЧ-инфекции. Иногда родители поддерживали их и находили нужные слова. Но иногда и нет. В своем шоке, злости и страхе они прерывали контакты, иногда безвозвратно теряя отношения. Я не хотела, чтобы так случилось с Ларой, но была не в силах управлять этим.

Когда она отправилась в Батон Руж, я была и обеспокоена, и удивлена своими мыслями и чувствами о Ларе. Хотя девушка мало рассказывала о своей матери, можно было предположить, что она хорошо знает ее. И что еще важнее, она научилась познавать себя. Она верила, что готова рассказать. Я должна была поддержать ее. Но почему же я так беспокоилась о ней? Да, она была ВИЧ-инфицирована, но я хорошо знаю, что многие дети с ВИЧ живут и не умирают, по крайней мере здесь, в Соединенных Штатах, где есть и лекарства, и питание, и знания. Я понимала, что мое беспокойство отчасти связано с ВИЧ, но осознавала, что есть что-то еще. И еще я хотела знать, вернется ли Лара.

На первый сеанс после поездки домой Лара пришла в просторной серой блузке с длинными рукавами и в мешковатых джинсах. Как только она стала рассказывать, у нее начался кашель и никак не прекращался. Я встала, чтобы дать ей воды, потом села, потихоньку беспокоясь, пока она боролась с кашлем. В прежние годы, когда не было лекарств, мне приходилось сидеть с молодыми людьми, у которых кашель не прекращался. Потом они умирали от СПИДа. Слушая Лару, я не могла забыть их медленного сухого кашля. Я старалась выбросить это из головы.

— Лара, что случилось?

— Я не знаю, могу ли рассказать об этом, доктор Понтон.

Она в первый раз назвала меня доктором. Это напомнило мне о том, что в данный момент я нужна ей как врач. Мне нужно было обратить более пристальное внимание на уже налаженные связи.

Для любого практикующего психотерапевта ключевым моментом является четкая идентификация с пациентом. Она часто помогает мне понять реакции пациента или позволяет легче почувствовать его боль. Но эти узы могут представлять проблему. Я была обеспокоена, что все эти связи с Ларой, которые так радовали меня, могут помешать мне помочь ей. Была ли я обеспокоена тем, что она может умереть, как Грег или Брендон, с которыми я работала и которые уже умерли? Было ли наше с ней католическое образование так сходно? Не пропустила ли я чего-то важного из того, что она говорила, ослепленная собственными мыслями и чувствами? Я надеялась, что не пропустила, но почти потерялась в догадках. К действительности меня вернула Лара, дернув за свитер.