Леонид Савельев - Следы на камне

Крылатые разумные существа, люди-птицы, никогда не могли бы появиться, также как не могли бы развиться разумные существа где-нибудь на дне моря, люди-рыбы.

Третий путь — мирная жизнь на суше, при которой животное ни на кого не охотится, питается травой. Именно такими травоядными животными были самые большие ящеры, бронтозавры и диплодоки. И мы видели — они стали медлительными и неуклюжими, мозг у них развился еще меньше, чем у других — хищных — ящеров.

Травоядные млекопитающие развились в более суровое время, когда не было стольких болот и мелководных морей, как во времена ящеров.

Травоядным млекопитающим пришлось жить не в болотистых зарослях, а среди лугов, спасая свою жизнь от преследующих их хищников.

Тут происходил все время отбор на быстроту. Поэтому они не превратились в таких неуклюжих чудовищ, как травоядные ящеры.

Но с ними произошло другое превращение: им пришлось пожертвовать пальцами, ноги у них специализировались только для бега. И это была, конечно, большая жертва, сильное сужение свободы движений.

У некоторых из них, правда, верхняя губа превратилась как бы в новую конечность, а у слона появился хобот, — но это все же не возместило потери.

Лучше всего, пожалуй, обстояли дела хищных: у них передние конечности остались лапами, которыми можно хватать, драть, бить.

Но так как эти лапы служили одновременно — и главным образом — для ходьбы, они не могли стать особенно ловкими. Медведь может подняться на задние лапы и пройти несколько шагов так; но ему это, очевидно, так трудно, что он очень редко подымается на дыбы.

Все же мозг у хищных развился в общем больше, чем у других животных. Самое умное животное — собака — из рода хищников.

И все же настоящее разумное существо не могло бы произойти от хищников, и представить себе человека на четырех лапах так же нелепо, как представить человека с копытами.

Четыре пути, четыре разные специализации, и ни один из этих путей не приводит и, очевидно, не может привести к человеку. Но был еще пятый путь, о котором мы до сих пор не упоминали. Были еще такие млекопитающие, которые стали развиваться не так, как хищники, и не так, как копытные травоядные. И именно среди этих животных появился в конце концов предшественник человека, млекопитающее, ходящее на двух ногах и пользующееся передними конечностями, как руками.

Но это существо появилось только в конце третичного периода, в неогене, и поэтому об этом лучше рассказать в следующей главе.

На конец третичного периода, на неоген, приходится высший подъем геологической революции. Вся земная кора точно выходит из равновесия, сминается, сморщивается. На всех материках воздвигаются горы. Величайшие горные хребты нашего времени образовались или, по крайней мере, получили завершение именно в неогене. Тогда выросли хребты Альп и Кавказа, Памир, Гималаи, Гиндукуш, Апеннины, Карпаты, Балканы, Крымские горы, Анды, Кордильеры, горы восточной Австралии и, вероятно, горы покрытого сплошным льдом южного материка — Антарктики.

В очертаниях и расположении материков и океанов совершаются последние большие изменения: обе Америки срастаются; осколки великого Южного материка — Индия и Аравия — соединяются в одно целое с Азией; Гренландия отделяется от Америки; Мадагаскар отделяется от Индии и остается островом подле Африки.

Материки в это время сильно приподняты, и океан образует мало мелководных морей.

В начале неогена вся европейская часть нашей страны была сушей. Потом море залило приблизительно те места, которые и сейчас залиты водой Черного и Каспийского морей; тогда оба эти моря были слиты в одно, соединявшееся со Средиземным.

Карта Черно-Каспийского моря конца третичного периода.

Затем это «Черно-Каспийское», или, как зовут его иначе, Сарматское, море потеряло связь со Средиземным, стало огромным озером-морем: это озеро-море простиралось от того места, где теперь находится Вена, до того места, где теперь Аральское море.

На западе и на востоке это озеро-море то расширялось, то отступало; а по середине все время мелело и усыхало, так что превратилось, собственно, уже в два моря, соединенных между собой узким проливом; к концу неогена этот пролив совсем пересох, и стало тогда два озера-моря: одно — Черное, другое — Каспийское.

Те перемещения в земной коре, которыми сопровождалось выпучивание гор, подняли наружу такие горные породы, которые заключают в себе очень нужные для нас металлы. Керченское железо, чиатурский и никопольский марганец, золотые и платиновые россыпи — все это наследство, которое мы получили от третичного периода.

Но самое ценное наследство, доставшееся нам от тех времен, это нефть — бакинская, сахалинская, камчатская, таджикистанская нефть.

Нефть образуется из тел бесчисленных морских животных, попадающих в соленые заливы, откуда им уже нет выхода. Такие заливы получаются обычно тогда, когда моря начинают пересыхать, во времена высокого стояния материков; третичный период был как раз таким временем.

Но эти остатки морских организмов никогда не станут нефтью, если они не подвергнутся страшному давлению и нагреванию. А откуда могут возникнуть давление и нагревание? Только если земные слои начнут сминаться и напирать друг на друга с чудовищной силой; если, иными словами, на месте, где прежде расстилалось море, потом начнут расти горы. Это как раз и случилось в третичный период; как воспоминание об этом периоде, мы имеем нефть.

В то время, как под землей совершались огромные перемены и одни куски земной коры напирали на другие, точно в битве, в это время над поверхностью земной коры совершались другие, не такие заметные, но тоже очень важные перемены: воздух холодел.

Климат менялся медленно, но бесповоротно, и к концу неогена на земле был уже такой же климат, как теперь, в наши времена.

Менялся климат, а в месте с ним менялись, конечно, и леса. Вечнозеленые деревья и пальмы выживали только на юге, а в наших местах, вместо этих деревьев, появились и размножались такие, у которых листва на зиму опадает. В первый раз на земле можно было видеть то, что мы теперь видим каждый год: осенний листопад.

Новые леса были уже не такими густыми, как прежние: они были не сплошными, а перемежались лугами и степями. Носорогам, слонам, лошадям, верблюдам хватало пищи, и они необычайно размножились.

Если лошадь бегала недостаточно быстро, она становилась добычей хищника.