Людмила Красильникова - Любит – не любит. Школьный роман

Не знаю, решилась бы я на такой пошив, если б не занятия в УПК – учебно- производственном комбинате.

Раз в неделю мы приходим туда работать и слушать теоретические лекции. Мы, девочки, шьем детскую одежду. Не знаю, кому как, а мне нравится. Я получаю настоящее удовольствие, работая над нарядным платьицем или оригинальным костюмчиком, тем более, здесь установлены хорошие швейные машины, такие, как на фабрике. И приятно то, что модели для пошива часто меняются, и комбинат выделяет нам красивые ткани. Я б, наверное, не смогла полгода шить одно и то же, да еще из какого-нибудь тусклого материала.

Но самое удивительное то, что наши изделия идут в продажу. Недавно я собственными глазами видела, как в магазине продавали платьишки, пошитые нами. Было очень даже приятно наблюдать, как люди охотно их покупают.

Я не собираюсь быть портнихой, но кому из женщин помешает умение красиво шить? Поэтому к работе в УПК я отношусь серьезно.

Мастер разрешила нам оставаться после работы на полчаса, чтобы шить что-нибудь для себя. Я взялась за сумку. И сейчас осталось вшить только большую молнию и пришить фестивальную эмблему, которую шелковыми нитками вышила моя мама.

Сумка получилась по высшему классу. Даже мастер перечертила мою выкройку. Она же помогла мне сделать красивую строчку в особо ответственных местах. Именно эту сумку я и решила подарить Сочину. Она спортивная, значит, ее может носить и девушка, и юноша. Завтра, во время занятия в УПК, я вошью молнию – и подарок готов.

Приняв такое решение, я повеселела и побежала к Косте.

В комнате у него негромко играла музыка: Тото Кутуньо чуть глуховатым голосом повторял: «серенада». Сам Костя в белой футболке с английскими буквами показался мне по-южному смуглым.

– Чем ты занимаешься? – спросила я, вновь удивляясь строгой красоте его лица, глубине темных глаз, силе плеч и рук. Так бывало всегда: казалось, помню до малейшей черточки его лицо, знаю наизусть движения губ, выражение глаз, но стоило увидеть Костю наяву, как я вдруг понимала, что все мои мысленные образы бледны и бедны.

– Уроками, мисс, – Костя шутливо поклонился, видно было, что он рад моему приходу.

– А магнитофон тебе не мешает?

– Ты же знаешь: это обычный звуковой фон.

На столе у Кости, помимо учебников и тетрадей, я заметила полиэтиленовый пакет с джинсами. Сквозь прозрачную упаковку виден был темно-синий цвет фирменной джинсовки и четкий рисунок шелковых строчек.

– А это что? Где ты их достал? – спросила я, трогая пакет.

Костя хитро на меня взглянул и гордо сказал:

– «Супер Райфл»!

Он быстро вынул брюки из пакета, развернул их и ткнул пальцем в наклейку, потом его пальцы пробежали по бляхам и заклепкам. Затем Костя побежал за спичками, чтобы показать, какого высокого качества его новые штаны, потому что, если спичка синеет, когда ею потрешь о джинсовку, значит, материал высшего качества, без липы.

Брюки удивляли обилием карманов: украшенные золотистыми молниями, они были не только сзади и спереди, но и на коленях. По бокам от передних карманов спускались джинсовые ремни, придающие одежде не только оригинальный вид, но и дерзкий.

Восхищенная, я стала просить Костю:

– Примерь, а? Ну, примерь, я посмотрю на тебя.

Тут он сразу поскучнел, бросил джинсы на диван и уселся за стол.

– Они мне не подходят, сорок четвертый размер… А нужен сорок шестой. Обидно: экстра-класс и не для нас, – тут он встрепенулся и внимательно посмотрел на меня. – Слушай, Сашка, примерь ты.

– Да ты что? – забормотала я, чувствуя, как моему лицу стало жарко, оно явно стало наливаться краской. – Да как я? И потом, они мне плохо будут… Не подойдут.

– Давай, давай! А я пойду, чай поставлю, мама купила конфеты «белочка», – сказал Костя уже из-за двери.

Решив не надевать брюки – вдруг в них буду плохо выглядеть? – я села на диван, а джинсы отодвинула, но соблазн был слишком велик, и через несколько минут, задрав клетчатую широкую юбку, стала быстро натягивать брюки. Только успела застегнуть молнию, как в дверь послышался стук, и снаружи Костин голос галантно произнес:

– Девушка, к вам можно?

Я мигом опустила юбку, и она до колен закрыла мои ноги, одетые в заграничный наряд.

– Костя, заходи, но демонстрации мод не будет до тех пор, пока я сама, естественно, без тебя, не осмотрю себя в большое зеркало, – я натянуто улыбнулась. – Вдруг мне узко или широко? Не хочу быть смешной в твоих глазах. Лучше посмеюсь одна. У тебя тут нет подходящего трюмо. Я пойду в прихожую. А ты побудь здесь, я тебя позову.

Выйдя в прихожую, заглянула через открытую дверь в гостиную, которая в начале нашей дружбы поражала меня особым изыском и роскошью, и никого там не увидела. Кухня тоже одиноко сверкала голубизной кафеля и шкафов. Поэтому, повернувшись к зеркальной стене в прихожей, я со спокойным сердцем опять подняла юбку и стала себя разглядывать со всех сторон. Отражение меня успокоило. В фирменных джинсах я выглядела особо подтянутой, спортивной, немного мальчишкой, но очень хорошенькой. Еще несколько раз прокрутившись перед зеркалом, позвала Костю.

Не успел он удивиться, увидев меня опять в юбке, как я щелкнула молнией, и юбка пестрым кольцом упала к моим ногам, а я, оставшись в джинсах и тонком акриловом свитерочке, положила руки на бедра, вскинула голову и стала медленно поворачиваться вокруг себя.

Костя несколько минут молчал, а потом заторопился:

– Вот это здорово! Да они сшиты для тебя. Но тебе нельзя выходить в них на улицу: к тебе все будут липнуть, а я свихнусь от ревности. Точно. Но надо же! Как для тебя. А ты красавица! Определенно.

Вдруг металлически щелкнул замок, я повернулась к входной двери и увидела на пороге Костину маму – Эвелину Леонтьевну. Она любезно кивнула в мою сторону. Ревнивым оценивающим взглядом охватила меня, понимающе усмехнулась и сказала:

– Здравствуй, Александра. Красавица… Как мама себя чувствует?

– Хорошо, – я сразу словно замерзла.

– Мы ведь с ней в юности подругами были. А как… папа?

– Спасибо. Тоже неплохо.

Я всегда робела перед Костиными родственниками и знакомыми, особенно неуютно чувствовала себя в присутствии его мамы. Меня чрезвычайно восхищала ее красота. Статная, медлительная, она одевалась исключительно модно и дорого, но с редким чувством меры. Ни в одной остромодной вещи Эвелина Леонтьевна не выглядела смешной, как иногда бывает с некоторыми модницами. Что бы она ни надела, все смотрелось органичным, естественным на ней. И я завидовала ее умению выбрать из каждого нового направления моды именно то, что больше всего ей подходит, благодаря чему казалось, что мода создается специально для нее. Легкая, коротко остриженная, всегда элегантная и современная, с красивым и бестрепетным лицом кинозвезды, она мне казалась инопланетянкой.