Борис Тебиев - …И в просвещении стать с веком наравне. Том I

Беда Кошанского заключалась в том, что, как и многие академические профессора, он был воспитан на старых литературных канонах и, видимо, не сразу оценил новые формы художественного мышления, которые несли с собой Пушкин и другие молодые представители новой поэтической волны. Читая стихи первых лицеистов, он делал в них, например, такие поправки: вместо «выкопав колодцы» – «изрывши кладези», вместо «площади» – «стогны», вместо «говорить» – «вещать» и т. п. Однако так было не всегда. В двадцатые годы, вопреки официально утвержденной учебной программе, Кошанский читал и разбирал со своими учениками не только Ломоносова, Державина, Дмитриева, Жуковского, Гнедича, но и не разрешенного Пушкина. Его оценки поэтического творчества учеников становились менее категоричными, без оглядки на ХVIII в.

Сохранилась записка, написанная Кошанским в 1827 г. из Петербурга и содержащая в себе отзыв на поэтические опыты воспитанников тогдашнего VI курса Царскосельского лицея. Она заслуживает того, чтобы быть здесь полностью воспроизведенной хотя бы в назидание нынешним учителям, далеко не всегда столь внимательным к своим питомцам, как учителя эпохи, взрастившей пушкинский гений:

«Хвала и честь певцам Лицея!…

Мечты юности возвращают младость и старцу. Я чувствовал это, читая Лицейский Цветник [26], вспоминал былое, сравнивал прошедшее с настоящим – и мне казалось, что слышу первые песни Лицея, звуки родины, голос праотцев, воскресший в любезных потомках, и сам становился моложе годами 18-ю.

Друзья-Поэты! Лицей есть храм Весты, в котором не гаснет огонь Поэзии святой; он горит невидимо, и его питает Добрый Гений… (genius loci).

Любезный Миллер умеет говорить и языком Поэзии и языком сердца – сила чувств его смягчается легкостью и красотою слога. Его «К Лицею» прекрасно. «И в прозе глас слышен соловьин», но кто скажет? когда Мирослав освободит сестру свою?…

Эйхен решителен и отважен, решимость его достигает цели, – его «К Б.» очень удачно. В нем, кажется, что-то зреет.

Горчаков, Грот, Швыйковский – милые певцы Лицея! Их первые песни приятны, как воспоминания прошедшей радости. Кто молод и чувствителен душою, тому непростительно не быть поэтом. Незнакомый певец Гаральда чувствителен к звукам гармонии.

Благодаря за удовольствие, винюсь, что имел слабость продлить его и упустил первый случай возвратить «Цветник». Теперь печатаю наказ в ожидании первой и верной руки, которая примет его от меня и доставит в верные руки».

Говорить так со своими воспитанниками мог действительно лишь человек, искренне увлеченный своим делом, преданный ему и душой, и сердцем. Ко всему этому надо добавить, что благодаря профессору Кошанскому лицеисты успешно осваивали не только российскую словесность, но и латынь, изучая ее на основе лучших произведений античных авторов.

В 1814 г. во время болезни Кошанского его предметы в лицее читал профессор Педагогического института Александр Иванович Галич (1783—1848), известный впоследствии как автор двухтомной «Истории философских систем», познакомившей русского читателя с воззрениями Канта и Шеллинга. Его лекции часто превращались в веселые, непринужденные товарищеские дискуссии с лицеистами о литературе и искусстве. Обратив внимание на юного Пушкина и выделив его среди других учеников, увлеченных словесностью, именно Галич посоветовал ему написать для экзамена свои «Воспоминая в Царском Селе».

С 1811 по 1841 г. историю, географию и статистику в Царскосельском лицее преподавал адъюнкт-профессор Иван Кузьмич Кайданов (1782—1845), выпускник Киевской духовной академии и Петербургского педагогического института. Сохранившиеся записи лекций Кайданова, сделанные лицеистом А. М. Горчаковым, будущим выдающимся дипломатом и министром иностранных дел, свидетельствуют о том, что это был прекрасный лектор и знаток истории, талантливый педагог. Кайданов много делал для привития лицеистам интереса к прошлому России, ее историческим деятелям. Он активно способствовал формированию у лицеистов конкретности исторического мышления, что особенно отличало зрелого Пушкина, он учил их понимать сущность исторического процесса. Многие ученики Кайданова зарекомендовали себя большими знатоками и ценителями российской истории. Взять, к примеру, Вильгельма Кюхельбекера, который считается специалистами одним из первых, если не первым славянофилом. Кайданов являлся автором нескольких учебников истории, в том числе книги «Руководство к познанию всеобщей политической истории…» (СПб., 1821), книги «Краткое начертание всемирной истории с принадлежащими к нему хронологическими таблицами, сочиненное для руководства при первоначальном изучении истории…» (СПб., 1822) и других. В течение многих лет сочинения Кайданова были самыми популярными в учебных заведениях империи, издавались большими для своего времени тиражами, переводились на иностранные языки. Кайданова отличали строгость к нерадивым ученикам и открытая доброжелательность к прилежным.

Пожалуй, самой яркой личностью среди лицейских преподавателей первого десятилетия был Александр Петрович Куницын (1783—1841), блестящий ученый, обладавший широким кругозором и независимыми суждениями. Происходил он, как и многие лицейские преподаватели, из духовного звания. Окончил Тверскую гимназию и Петербургский педагогический институт. За успехи в науках был командирован за границу, слушал лекции в Геттингене и Париже. Его единственного из лицейских учителей Пушкин впоследствии не раз вспоминал в стихах:

В январе 1835 г. поэт подарил своему бывшему учителю только что вышедшую книгу «История Пугачевского бунта» с надписью: «Александру Петровичу Куницыну от Автора в знак глубокого уважения и благодарности». Куницын запомнился лицеистам с первого дня. Именно ему было поручено в день торжественного открытия лицея в присутствии императора произнести речь об обязанностях гражданина и воина. Речь, в которой отсутствовало всякое подобострастие, произвела большое впечатление на либерального тогда Александра I, и он наградил Куницына орденом Владимира IV степени.

Куницын являлся адъюнкт-профессором нравственных и политических наук. Он читал лицеистам логику, психологию, нравственность, различные отрасли права, политическую экономию и финансы. Педагогическая карьера Куницына закончилась трагически. В 1820 г., в условиях политической и идеологической реакции он был смещен со всех занимаемых должностей и удален от службы по учебному ведомству. Причиной этому стала изданная им книга «Право естественное» (Ч. I—II. СПб., 1818—1820). Содержание ее было найдено властями «весьма вредным, противоречащим истинам христианства и клонящимся к ниспровержению всех связей семейных и государственных». Впоследствии Куницын служил чиновником в комиссии по составлению законов.