Станислав Рассадин - Новые приключения в Стране Литературных Героев

Манилов.Ни слова более! Не затрудняйтесь, пожалуй­ста, не затрудняйтесь! Мы с женою, право, так рады, так рады! Уж она, бывало, все спрашивает меня: «Да что же, душенька, к нам друзья Павла Ивановича не едут?» «Погоди, говорю, ду­шенька, приедут». А вот вы наконец и удостоили нас своим посещением! Уж такое доставили наслаждение!

Гена.Ну, ясно! Сейчас скажет: «Майский день! Именины сердца!»

Манилов.Майский день! Именины сердца!.. А позвольте спросить, как вам показался наш город? Приятно ли провели там время?

Профессор.Мы, видите ли... (Его постигает та же участь, что и Гену.)

Манилов.Не правда ли, прекрасный город? И обще­ство – самое обходительное?

Манилова.А как вы нашли нашего губернатора?

Манилов.Не правда ли, препочтеннейший и прелюбез­нейший человек?

Манилова.А вице-губернатор?

Манилов.Не правда ли, какой милый человек?

Манилова.А как вам показался полицеймейстер?

Манилов.Не правда ли, очень приятный человек?

Манилова.Ну а какого вы мнения о жене полицеймейс­тера?

Манилов.Не правда ли, что она предостойнейшая жен­щина?

Манилова.А что думаете вы о председателе палаты? Об управляющем казенными фабриками? О прокуроре? О казна­чее? О почтмейстере?

Оба, вместе.Не правда ли, какие они все превосход­нейшие люди?!

Гена.Ну, слава богу, теперь, кажется, всех перебрали. Никого не осталось.

Манилов.А как поживает любезнейшии Павел Ивано­вич?

Манилова.Давно ли вы с ним видались?

Манилов.В добром ли он здоровье?

Манилова.Не сочетался ли он законным браком?

Манилов.А ежели сочетался, то кто сия счастливей­шая из смертных?

Профессор (пробует прорваться) . Видите ли, к вели­чайшему сожалению... (Не тут-то было.)

Манилов.Ах! Павел Иванович! Павел Иванович! Что за человек! Что за ум! Что за сердце! Я все думаю: как было бы хорошо, если бы жить с ним этак вместе, под одною кровлею! Или под уединенной сенью какого-нибудь вяза пофилософство­вать о чем-нибудь этаком, углубиться!..

Манилова.О! Это была бы райская жизнь!

Манилов.А еще бы лучше жить с ним и с Лизанькой на берегу какой-нибудь реки. А потом построить через эту реку этакий мост, на котором были бы по обеим сторонам лавки и чтобы в них сидели купцы и продавали разные мелкие товары, нужные для крестьян. И еще выстроить огромнейший дом с та­ким высоким бельведером, что можно оттуда видеть даже Моск­ву, и там пить вечерний чай на открытом воздухе!..

Манилова.Ах! Шарман! Шарман!

Манилов.Да-с! С бельведером! А потом... потом поехали бы с Павлом-то Ивановичем в этакое общество в хороших каре­тах и обворожили бы там всех приятностию обращения, и тогда государь – сам государь! – узнавши о такой нашей дружбе, по­жаловал бы нас ге-не-ра-ла-ми!..

Профессор.Простите, господин Манилов, но на этот раз я вас все-таки прерву!

Манилов (ничего не слышит в своем сладостном парении) . Да! Сам государь!.. Ге-не-ра-ла-ми!..

Профессор.Очень хорошо. Генералами так генералами. Но скажите мне, не кажется ли вам, что человек с таким пылким воображением, как вы, мог бы фантазировать и посмелее?

Манилов (очнувшись). А? Что? Позвольте узнать, что вы имеете в виду?

Профессор.Охотно объясню. Вот сейчас ваше вообра­жение не взлетает выше того, чтобы государь сделал вас генералом. А почему бы вам не вообразить себя на месте его са­мого?

Манилов.Кого – его? Что разумеете вы под сим место­имением?

Профессор.Естественно, государя. Императора. Царя Николая Первого.

Манилов.Как-с? Извините... Мне уже доводилось в прошлую нашу встречу изъявить вам, что я несколько туг на ухо. Мне опять послышалось престранное слово. Притом, с позволения сказать, на сей раз уж такое престранное, что...

Профессор.Оно вам не послышалось. Я его произнес.

Манилов (полушепотом). Как можно-с? Что вы говори­те? Да кто я такой, чтобы сметь...

Профессор.Ну, ну, не скромничайте, господин Мани­лов! Поверьте мне, вы очень знаменитый человек. Вы известны всему миру. А ваша способность вот этак... э-э... безудержно фантазировать даже породила целое понятие – маниловщина!

Манилов.О! Не могу поверить! Вы мне льстите!

Профессор.Не сказал бы, что льщу. Так что решай­тесь! Вообразите, что из владельца вот этой Маниловки, главным украшением которой является деревянная беседка с пышным на­званием «Храм уединенного размышления», вы превратились... да, да!.. в государя всея России. Какой размах тогда приняло бы ваше исполнение желаний? Ну же, фантазируйте!

Манилов.Ах, право, разве из уважения к такому образо­ванному гостю... Ну, хорошо. Ежели вы обещаете мне, что никто об этом не узнает, я, пожалуй, так и быть, поддамся искушению.

Профессор.Обещаю: никто. Ну, разумеется, кроме тех, кто нас сейчас слушает.

Манилов.Отлично-с! Итак... Боже, у меня голова идет кругом от просторов, кои открываются предо мной! Какие бо­гатства! Какая свобода для фантазии!.. Ну, слушайте же! (Вдох­новенно.) Первым делом я сыщу в Петергофе этакую какую-нибудь уединенную сень, чтобы можно было пофилософствовать, углубиться...

Гена.Опять? Да вы это уже говорили!

Профессор.Не мешай ему, Гена!

Манилов.Да-с, пофилософствовать... Углубиться... Я все­непременно усею весь Петергоф и его окрестности уединен­ными увеселительными павильонами, голландскими этакими мельницами, швейцарскими этакими шале, китайскими киосками, русскими избами, итальянскими виллами, греческими храмами, чтобы, вообразите, утренний чай пить на мельнице, обедать в избе, а вечерний чай пить в храме!

Гена.И это все, что вы нафантазировали?

Манилов.Отнюдь! Это только начало! Представьте себе: в Царском Селе или в Петергофе вы видите пред собою этакий большой запряженный фургон, нагруженный кипящим самова­ром и корзинами с посудою и булками. Дан сигнал – и фургон мчится во весь опор к павильону, назначенному для встречи. Ездовые с развевающимися на ветру черными плюмажами ска­чут туда, скачут сюда, дабы предупредить великих князей и ве­ликих княгинь, что ее величество императрица будет кушать ко­фе в «Храме уединенного размышления», или на мельнице, или в хижине, или в русской избе – словом, в одном из тысячи при­чудливых павильонов, который создал для нее ее любезный супруг... То есть я!

Манилова.Ах! Как это мило!