Станислав Рассадин - Новые приключения в Стране Литературных Героев

Король.Да. Именно это. Впору ли он? (Капризно.) Мо­жет быть, будет узок в плечах? Или жать под мышками?

Второй ткач.О, не извольте беспокоиться: он легок, как паутина.

Первый.Что ты! Какая паутина! Паутина все-таки имеет вес, а наш наряд вы, ваше величество, даже и не почувствуете на своем теле. Будто его совсем нет!

Король (недоверчиво) . Совсем нет?

Первый.Совсем; ваше величество! Нет как нет. Головой клянусь! Если почувствуете хоть что-нибудь, прикажите нас не­медля казнить!

Второй.А теперь соблаговолите раздеться... то есть, ви­новат, разоблачиться... и стать вот тут, перед большим зеркалом. Разрешите, мы вам поможем. Вот та-ак... и так... и так...

Король (хихикает) . Ай, щекотно!

Второй.Теперь приступим к церемонии одевания... то есть, пардон, облачения. Вот панталоны вашего величества! По­звольте правую ножку... так... теперь левую...

Король.А я ведь и в самом деле ничего не чувствую. Наряда как будто нет.

Первый ткач.А я что вам сказал, ваше величество? Неужели вы могли подумать, что я вас обману? Я же собственной головой поклялся!

Второй.Вот камзол... А вот и кафтан... Все, ваше вели­чество!

Придворные (вразбивку и хором). Боже, как идет!.. Как чудно сидит!.. Сшит точь-в-точь по фигуре короля!.. Я не ви­жу ни одной морщинки!.. А я – ни одной складки!.. Браво! Браво! Браво!

Гена (смотрел, смотрел и не выдержал) . Эх вы! Всё боитесь, что вас за дураков примут, а сами и доказали, что дураки!

Министр.Боже мой! Так я и знал! Уста младенца, как всегда, изрекли истину!

Гена (обидевшись) . Это кто же тут младенец, интересно знать? Я, что ли? Да вы знаете, сколько мне...

Профессор.Тихо, тихо, Гена! Ничего обидного про те­бя не сказали, всего-навсего подтвердили, что ты прав. И вообще больше нам с тобой здесь делать нечего.

Оставляют короля, придворных и ткачей самих разбираться, что там у них произошло. Но, и оставшись наедине с Архипом Архиповичем, Гена все еще кипятится.

Гена.Младенец! Тоже нашел младенца! Сказал бы я ему, если бы...

Профессор.Говорю тебе: успокойся! Главное, что ты, я вижу, узнал эту мудрую и веселую сказку...

Гена. Конечно, узнал! Ее каждый младенец... То есть каждый дурак... В общем, это же Андерсен. «Новое платье ко­роля».

Профессор.Да, старый добрый Андерсен. И к тому же, надеюсь, ты понял, зачем мы очутились в этой сказке?

Гена.Кажется, понял. Действительно похоже! У Тыняно­ва в «Подпоручике Киже» – там ведь как? Все делают вид, что перед ними не пустое место, а живой человек, потому что иначе император Павел рассердится. И здесь тоже: притворяются со страху, будто что-то на самом деле видят, и опять ради того, чтобы царь... Ну, или король их не выгнал!

Профессор.Молодец! Сообразил... Да, эта тема, как видишь, давненько волнует писателей. Что касается Андерсена, то современники видели в его сказке насмешку над одним тог­дашним стихотворцем, которому очень хотелось считаться коро­лем датских поэтов...

Гена.А у самого силенок было маловато, да?

Профессор.Не то чтобы маловато, но с Андерсеном он сравнения не выдержал. Впрочем, сам-то великий сказочник говорил, что эту смешную историю он не совсем придумал. Она была рассказана в одной испанской новелле – вообрази – XIV ве­ка. Вот как давно! Да и после Андерсена ее продолжали рас­сказывать, конечно, всякий раз по-своему. В «Тиле Уленшпигеле» Шарля де Костера она тоже... Что, вижу, не помнишь? Очень рад! (Поправляется, стараясь казаться строгим.) То есть это очень скверно, что ты плохо помнишь такую прекрасную книгу, но хорошо, что у нас появился повод в нее заглянуть!

Так они и сделали. Заглянули.

Мужской голос (очень высокомерный) . Вы – Тиль Уленшпигель?

Тиль.Он самый – к вашим услугам! Если, конечно, с ним разочтутся по заслугам!

Мужчина (небрежно) . Насчет расплаты не беспокой­тесь!.. Итак, это вас господин ландграф Гессенский назначил сво­им придворным живописцем?

Тиль.Меня. Придворным или, если хотите, притворным... (Про себя, тихо.) Потому что если я чего и не умею в этом мире, так рисовать. (Вслух.) Назначил и даже заказал огромную кар­тину, где я должен изобразить господина ландграфа в кругу его придворных. Всех до единого.

Мужчина.Значит, среди них буду и я... Эй! Что это вы так уставились на мой живот? И почему у вас текут слезы?

Тиль (всхлипывает) . От сердечного умиления. С тех пор, как я расстался с моим милым Ламме Гудзаком, я не встречал брюха столь жирного, круглого, бочкообразного, набитого вкус­ными разностями, налитого сладкими жидкостями. Брюха, столь...

Мужчина.Хватит, черт побери! Придержите свой дерз­кий язык! Так вот, любезный! Вы должны на вашей картине убавить мое... мой живот ровно наполовину!

Тиль.Был бы весьма рад услужить, но, боюсь, тогда гос­подин ландграф убавит меня самого ровно на голову. Он строго-настрого приказал изобразить всех придворных такими, каковы они на самом деле.

Мужчина.Ваша голова – это ваша забота. Но если вы не исполните моего приказания, я велю своим слугам избить вас палками. Берегитесь!

Тиль.Слава богу, убрался... Да! Кажется, я угодил в пе­реплет и опасаюсь, что у этой книги может оказаться плачев­ный конец. Ибо...

Женский голос (прерывает его размышления) . Это вы – новый живописец?

Тиль.Увы, сударыня. Я!

Дама.Тогда слушайте меня внимательно. Перед вами при­дворная дама ландграфа Гессенского. А это моя спина – что вы скажете о ней?

Тиль.Если бы я был поэтом, сударыня, я нежно сравнил бы ее с изогнутым луком.

Дама.Приятно, что вы так галантны. Но, к сожалению, мир населен не одними поэтами, и оттого меня чаще называют просто горбуньей. Словом, я хочу, чтобы на вашей картине я бы­ла не изогнутой, как лук, а прямой и тонкой, как его натянутая тетива!

Тиль.Но, сударыня...

Дама.Я не приму никаких возражений! Если вы ослуша­етесь, то мой поклонник не пощадит вашей галантности и посадит вас на свою шпагу, как цыпленка на вертел. Берегитесь!

Тиль (оставшись один). Что ж, по крайней мере я не могу пожаловаться на отсутствие выбора. Меня могут забить палками, заколоть шпагой или на худой конец отрубить голову – только выбирай! Но пока голова еще на плечах, надо задать ей работу... Думай, Уленшпигель, думай! Ты не из знатных господ, и тебе не впервой заниматься этой черной работой! Ну же, Тиль!.. Есть! Отлично, господа, будь по-вашему! Я угожу всем и всякому: и этому вислопузому и этой кривой карге. Я покажу им голую стену, пустое место и скажу: вот моя картина! Лучшая из всех картин на свете! Только, господа, у нее есть секрет: свое изобра­жение на ней способен разглядеть лишь тот, в чьих жилах течет дворянская кровь. Если же к ней подметалась кровь простолю­дина, ничего не увидите, сколько ни пяльтесь!.. Хорошую шутку сыграю я с вами, друзья мои! Вы кичитесь своим дворянством, вы не считаете нас за людей – что ж, за эту кичливость я вас и одурачу. Берегитесь!